— Дяденька, — сказал Федюня, — а как же я скажу, что я ему сын, если я не сын. Врать-то грех.
— За царя и соврать не грех, — непонятно сказал Сергей Филиппович, — и потом, тот человек тебя усыновит.
— А чего это такое — усыновит? — спросил Федюня.
— Будет отцом тебе! — рассердился Сергей Филиппович.
— Какой же он мне отец, если не отец? — удивился Федюня.
— Мало что не отец, — сказал Сергей Филиппович. — А теперь будет. И ты его полюбишь.
— А я с вами хочу жить, — сказал Федюня.
— И со мной тоже будешь жить, — сказал дядька. — Сначала с ним, а потом со мной.
Федюня подумал… Ещё подумал.
— Дядь, — сказал Федюня, — а дайте я вам стих скажу:
Ярко звёзды горят, улыбаются,
Облака между звёзд золотых
Паутинкою лёгкой сплетаются.
Белый месяц смеётся на них.
Сергей Филиппович забеспокоился. Посмотрел Федюне прямо в глаза.
Помолчали.
— Стихи — блажь, — сказал дядя строго. — Однако дай-ка я их себе перепишу. У меня тут альбом есть.
Дядька выдвинул ящик стола. Чего только там не было — и красный сургуч, и кисточка, и перочинный нож. А сбоку лежала жёлтая кобура.
— Это чего, — спросил Федюня, — это стрелять?
— Стрелять, — ответил дядька и достал альбом в бархатном переплёте.
На первой странице были нарисованы тётки с крылышками, которые порхали над цветами. «Красивые какие!» — подумал Федюня. Внизу стояла подпись: «Люби меня, как я тебя глазами голубыми». Дядька старательно переписал стихи в альбом. Закрыл его.
— Пора обедать, — сказал дядька. — Завтра начнёшь немного учиться.
ГЛАВА V
Федюня начал учиться. Каждый день к нему приходил учитель. Читали сказки. Это Федюня очень любил. Учитель строго спрашивал. Много заставлял повторять наизусть. Учил запоминать всё, что увидишь и услышишь. Федюня учился охотно. Запоминал хорошо. Написал каракулями письмо мамке.
Дядька, узнав о письме, был недоволен.
— Матери писать незачем, — сказал Сергей Филиппович. — Кончим все дела, дам денег, тогда и съездишь в деревню. А пока не пиши.
Скоро учение закончилось, и Сергей Филиппович снова повёз Федюню в гости. Опять навстречу Федюне из-за стола поднялся Александр Герасимович. Поздоровались, попили чаю.
— Дорогой Федюня, — спросил Александр Герасимович, — сказал ли тебе дядя о том, что у тебя теперь будет отец?
— Да, — ответил Федюня, — только это грех.
— Нет, не грех, — сказал Александр Герасимович.
— Нет, грех! — сказал Федюня.
— Нет, не грех, — сказал Александр Герасимович. — Не спорь! Я старше тебя. Если я говорю, значит, мне надо верить.
— А чего я стану говорить на чужого, что он мне отец?
— Но ведь он тебя усыновит, — сказал Александр Герасимович. — И, пожалуйста, запомни: твоего нового отца зовут Николай Николаевич. Он работает на желатиновом заводе Крейца рабочим. Хочет тебя устроить учеником на завод. Ты понял, о чём речь?
— Не, — сказал Федюня.
— Ты глупыш, — сказал Александр Герасимович. — Пойми, что тебя хочет усыновить Николай Николаевич, который работает на желатиновом заводе.
— А-а-а, — сказал Федюня, — мне дядя уже говорил об этом.
— Ну вот, — с облегчением вздохнул Александр Герасимович.
— Повторяй за мной: «Я — Федя, сын Николая Николаевича, приехал из деревни Гольцево».
Медленно, с запинками, Федюня повторил вслед за Александром Герасимовичем:
— Я — Федя, сын Ни-ко-ла-я Ни-ко-ла-е-ви-ча…
— Очень мило, — сказал Александр Герасимович. — Сейчас дядя увезёт тебя домой, а завтра ты встретишься со своим новым отцом. Поздравляю.
Александр Герасимович достал щётку и причесал бороду.
Назавтра Федюня познакомился со своим новым отцом. «Отцом» оказался лысый человек, совсем чужой. Федюне трудно было звать его отцом. Но Александр Герасимович нахмурился. Потом предложил:
— Собирайтесь, погуляйте. Вам надо подружиться. Сходите поешьте мороженого.
Федюня с «отцом» отправились в кафе. Сидели в зале с огромными зеркалами в золотых рамах. Ели вкусное мороженое, Федюня вообще-то ел его первый раз в жизни.
— Угощайся, Федя, — то и дело обращался к нему «отец». — Сиди ровно, не ёрзай! — неожиданно сказал он громко и объяснил проходившему официанту. — Вот сынишка у меня непослушный.
Официант строго глянул на Федюню. Федюня ел мороженое, но всё никак не мог сказать «отец». Обратно шли пешком и молчали.
— Не получается, — сказал Николай Николаевич, когда они пришли назад.
— Получится, — уверенно сказал Александр Герасимович, — должно получиться. Скажи: «Отец».
Федюня молчал.
— Скажи: «Отец!»
Федюня только покачал головой.
Александр Герасимович махнул рукой и опустился в кресло.
— Ладно, — сказал Федюня, — я его буду папашей звать, я так никогда и не звал отца.
— Вот и хорошо, — сказал Александр Герасимович. — Это неважно. Зови его папашей. С завтрашнего дня будете жить вместе на даче в Левашове. Вам обязательно надо пожить вместе. Дача приготовлена.
Дядя Сергей, прощаясь с Федюней, похлопал его по плечу.
— Ничего, — сказал он, — скоро свидимся. Не горюй. Тебе хорошо там будет.
Федюня собрал своё барахлишко, увязал в платок и отправился в путь.
Вместе с Николаем Николаевичем они приехали в маленький домик с высокой крышей. Домик стоял в лесу.
Там и поселились. Николай Николаевич каждое утро ходил с Федюней в лес по грибы. Он был человеком вроде бы добрым. Федюня к нему привык и привязался немножко.
Однажды ушли далеко в лес. Долго бродили. Папаша присел отдохнуть на пенёк, и на траву выскользнул из заднего кармана брюк маленький воронёный браунинг.
— Мало ли какие люди встречаются в лесу, — сказал папаша. — Вот я его и купил. Хочешь, научу и тебя стрелять?
— Ой, хочу! — закричал Федюня.
— Вот сюда, — объяснил Николай Николаевич, — закладывается обойма. Вот здесь надо нажимать. А это предохранитель. Прежде чем стрелять, надо снять предохранитель, сдвинуть его с места. — Потом папаша высыпал все патроны из обоймы. Вынул патрон из ствола и дал револьвер Федюне: — А ну повтори, что надо делать.
Федюня всё повторил в точности. Большим пальцем сдвинул предохранитель. Указательным нажал спусковой крючок. Послышался сухой щелчок.
Утром пошли в лес. Николай Николаевич вынул из кармана револьвер. Сам снял его с предохранителя и дал Федюне:
— А теперь стреляй вон в то дерево.
Федюня зажмурился и бабахнул. Рука дёрнулась.
— Нет, не так, — сказал Николай Николаевич. — Левый глаз закрой, а правый прищурь. Подведи мушку и тогда только стреляй.
Федюня выстрелил и увидел, как отщепилась кора. Потом стрелял ещё.
Лес вокруг был осенний, похожий на поповскую ризу — золотой и синий.
— Папаша, — сказал Федюня, — а я ещё, это, сон видел, тоже про лес и как будто в том лесу ангел весь белый.
— Не видел ты такого сна, — сказал Николай Николаевич и спрятал револьвер в карман. — Не мог ты его видеть. Не должен.
Федюня понурил голову и зашагал домой. Николай Николаевич шёл сзади.
ГЛАВА VI
Когда переезжали в город, то везли с собой два старых деревянных чемодана с навесными замочками. Домик на Петербургской стороне, куда они приехали, был небольшой. Рядом стояли высокие мрачные дома. У больших домов дворы — узкие, похожие на колодцы, а у маленького — дворик просторный, уютный. В глубине ещё один дом. Перед ним — деревья.
Хозяйка отворила дверь. Проводила в комнатку, где стояли две железные кровати. Обстановка совсем небогатая, на окнах кисейные, кое-где стянутые ниткой занавески. Вынули из чемоданов вещи. Жестяные кружки, полотенца. Хозяйственное мыло.
Николай Николаевич разложил всё по местам, повесил полотенца через спинки кроватей. Поставил у окна вихлястый стул, подозвал Федюню.
— Вот здесь будем жить, — сказал он. — Но ты дома особенно не сиди. Почаще ходи гулять.
Федюня удивился. Дядька его не пускал гулять, а папаша, наоборот, даже просит.
— Сейчас давай спать, — сказал Николай Николаевич, — время позднее.
Утром Федюня первым делом спросил:
— Так я пойду погуляю?
— Иди, иди, — подтвердил папаша, — я дома посижу.
Федюня вышел. Разгрёб ногой у крыльца жухлые листья, прошёл к скамеечке под деревом. Сел. Хотел вспомнить стихи поэта Башкина, но как-то не получалось. Стал болтать ногами. Поднялся. Обошёл весь двор. Снова сел. За спиной послышались шаги. По двору шла смуглая девочка, а рядом вышагивала высокая тётя с длинными серёжками в ушах. Девочка прошла позади скамейки, остановилась.
— Поздоровайся, — сказала ей тётя.
— Здравствуйте, — сказала девочка.
Федюня молчал. Молчала девочка.
— Здравствуйте, — снова сказала девочка.
— З-здрасте, — отвечал Федюня.
Опять помолчали.
— Вас как зовут? — спросила девочка.
— Федюня, — ответил Федюня.
Он обернулся и прямо посмотрел на девочку.
— Вы здесь недавно живёте? — спросила она.
— Вчерась приехал, — ответил Федюня.
— Вы учитесь? — спросила девочка.
— Не. Я приходскую школу закончил.
Девочка вздохнула:
— А я учусь. Меня Ева зовут.
Тётя с серёжками взяла девочку за руку:
— Пойдём!
— Не пойду, — сказала девочка, — мне и здесь хорошо. Я хочу с мальчиком посидеть.
Тётя огорчённо пожала плечами и села рядом с Федюней на скамейку.
Девочка оттеснила тётю от Федюни и сама села рядом.
— Не пойду, — сказала девочка, — я хочу с мальчиком посидеть.
— Ты книжки читаешь? — спросила она.
— Да, — сказал Федюня, — я сказки люблю. А ещё сны вижу про ангелов.
У девочки глаза стали круглыми.
— Ты во сне ангелов видишь?
— Да.
— А какие они?
— А такие, с крыльями. Одного видел — у него ветка в руке. А то ещё видел: по бокам ангелы, а посередине на табуреточке бог сидит.
Девочка улыбнулась.