«ВАШ РЕБЕНОК У МЕНЯ — НИКАКОЙ ПОЛИЦИИ! — НАПИШИТЕ МНЕ НА АДРЕС RADICAL7582@GUERILLA.INFO — ВСЕ БУДЕТ ХОРОШО».
Электронный адрес был одноразовым, зашифрованным и без IP-адреса, значит, его нельзя было отследить (для этого необязательно быть компьютерным гением, простой поиск в Гугле — и она проделала процедуру в два клика). Алиса спрятала листок в сумку и приготовила Ахиллу завтрак, «Нестле Шокапик» за 5,87 евро, это были самые дорогие хлопья, она купила их накануне именно поэтому, плевать, что самые дорогие, она даже радовалась, покупая самые дорогие и думая, что скоро будет в том чудесном измерении, где деньги не проблема.
Встал Ахилл, он с удовольствием поел «Шокапик», а она смотрела, как он ест, с чувством острого счастья. Они вышли из дома и сели в автобус. Как всегда по утрам, Ахилл болтал без умолку, обо всем и ни о чем, о мультике, о школьном друге, о школьной подруге, о школьной учительнице, о светящемся мячике и машинке, которая превращалась в робота. Алиса из-за своего плана с трудом могла сосредоточиться. У нее колотилось сердце, руки взмокли, она говорила невпопад «А? Да? Вот как? Здорово…» Наконец она оставила сына в школе и, глубоко вдохнув, направилась к «Манежу Серебряной лошадки». От нервного напряжения было странное ощущение в кончиках пальцев, как будто их заморозили, в горле пересохло, а поле зрения стало узким черным туннелем со слабым светом в конце. Подходя к яслям, она вся дрожала. Внутренний голос твердил ей: «Не делай этого, не делай этого, не делай этого!» Но другой голос, который был громче, повторял: «Сделай это! Сделай это! Сделай это!» На улице царила привычная утренняя суета, родители входили в ясли и выходили обратно, оставив там сонных детей, машины парковались кое-как. Алиса достала телефон и сделала вид, будто занята важным разговором. Она говорила: «Да… Да… Я знаю, что он это сказал… Но ты не должна с ним считаться… В этой ситуации важно понять, какие у тебя перспективы роста на предприятии… Ты должна суметь отпустить ситуацию, иначе Андре не выдержит… Он только на вид крепкий, а на самом деле слаб… Еще до твоего прихода он был в депрессии…»
Алиса несла всю эту чушь, не сводя глаз с движения родителей и машин. Она приметила младенца в бежевой переноске. Отец поставил ее на тротуар рядом с машиной и вошел в ясли с маленьким ребенком, который едва умел ходить. Алиса на секунду задумалась, почему он попросту не оставил младенца внутри машины, пока отведет малыша в ясли. Она не знала почему и решила, что отец, должно быть, начитался жутких заметок из хроники происшествий о младенцах, оставленных в машине и умирающих от жары. Как бы то ни было, младенец был здесь, в переноске, на тротуаре, рядом с «фольксвагеном туран» медового цвета. По всей вероятности, у нее было не больше тридцати секунд, прежде чем папаша выйдет из яслей. Это был идеальный случай. Лучшего ей не найти!
«Не делай этого!» — сказал первый внутренний голос.
«Сделай это!» — отозвался второй внутренний голос.
Алиса убрала телефон в сумку, достала записку и подсунула листок под дворник так быстро, что никто не обратил внимания. Она склонилась над корзинкой, в ней действительно был младенец, спавший крепким сном младенца.
«Не делай этого!»
«Сделай это!»
Алиса взяла корзинку.
Она была на грани паники.
Полнейшей, абсолютнейшей паники, но она не подала виду. Пошла по улице, завернула за угол и продолжала идти. Она не сомневалась, что отец в эту самую минуту, выйдя из яслей, куда зашел лишь на минуточку, обнаружил исчезновение младенца. Она надеялась, что, прежде чем поставить на ноги ясли, родителей на улице и полицию, он найдет записку под дворником и поспешит домой, чтобы написать ей по электронной почте, — это был идеальный сценарий.
Все остальные сценарии грозили осложнениями.
Она шла довольно долго и, отойдя достаточно далеко, остановилась на автобусной остановке. Ей казалось, что на нее смотрят. Она постаралась убедить себя, что ей это только кажется. Где-то завыла сирена полицейской машины. Алиса подумала: «Это за мной! Меня ищут, они едут». Но сирена удалялась. Через бесконечно долгое время пришел автобус, и она села. Час пик уже прошел, народу было немного, и ей удалось сесть, поставив корзинку на колени. Она посмотрела на младенца, он был красивый, очень красивый, она была почти уверена, что это девочка, и тут старая дама рядом с ней сказала:
— О, какой красивый ребенок!
Алиса улыбнулась ей и поблагодарила.
— Сколько ему? Месяца три?
Алиса ответила:
— Да, три месяца и несколько дней.
На мгновение ее вдруг захлестнула огромная волна грусти: она корила себя за жестокость, она видела себя Горгоной, приносящей в жертву невинность, что она сделала с этим ребенком? С ребенком, который ничего ни у кого не просил, который только хотел, чтобы его любили, и любил в ответ. Алиса почувствовала, что сейчас заплачет, и заплакала. Безмолвные, но неудержимые рыдания рвались из груди. Старушка это заметила. Она протянула ей носовой платок:
— Все хорошо… Все хорошо… Дети и вправду могут быть очень утомительны… Так что иногда можно расслабиться, ничего…
Алиса высморкалась и сказала:
— Да… Вы правы, все хорошо.
Она вышла из автобуса за остановку до своей. Сделала крюк, чтобы зайти в супермаркет, куда никогда не ходила. Нести корзинку стало тяжело, ручка натерла ладонь, спина болела. Она положила корзинку в тележку супермаркета, младенец открыл глаза, красивые карие глазки. Алиса улыбнулась ему и сказала как могла ласково:
— Ну что? Ну что? Все хорошо? Мы поспали? Сейчас кое-что купим и пойдем домой.
Она молилась, чтобы ребенок не заплакал, и он не заплакал. Он смотрел на нее немного удивленно, пока она покупала три коробки молочной смеси для младенцев («Нан Оптипро», 1800 граммов, 15,80 евро). Еще она купила бутылочку («Филипс Авент», 10,20 евро), пеленки («Алоэ Вера», 2,78 евро за 2x72 штуки) и памперсы «(Ультра Драй Стреч» 7–18 кг в экономичной упаковке, 100 штук за 14,89 евро). Она расплатилась, а ребенок все смотрел на нее.
Дойти до дома с сумкой с покупками в одной руке и корзинкой в другой было сущей пыткой. Алиса пришла домой, обливаясь потом и не чувствуя пальцев. Она поставила корзинку на стол, отвязала ребенка и взяла его на руки.
От него хорошо пахло — такой славный теплый запах бывает только у младенцев. Крошечные ручки цеплялись за нее. Она положила его на свою кровать, чтобы переодеть, и, распеленав, убедилась, что это действительно девочка. Алиса задумалась, как же ее зовут, и решила, что лучше всего на ближайшие несколько дней, для Ахилла, который непременно будет задавать вопросы, придумать ей временное имя. Она еще подумала и сказала:
— Агата, маленькая Агата… Будешь Агатой?
Агата не возражала. Она схватила край пеленки и тянула его в рот.
— Нет, нет, — сказала Алиса и дала ей пластмассовую погремушку, которую нашла на дне корзины.
Алиса приготовила бутылочку из молочной смеси и минеральной воды и предложила ее Агате; та выпила с удовольствием, и Алиса с удовольствием смотрела, как она с удовольствием пьет.
Потом Агата уснула на руках у Алисы, она положила малютку на свою кровать и обложила подушками, чтобы та не упала во сне. На телефоне она проверила адрес radical7582@guerilla.info, но писем не было. Ей стало страшно, как бы отец Агаты (она уже привыкла звать ее Агатой) не сообщил в полицию. Если так, полиция непременно станет задавать вопросы другим родителям: «Вы заметили кого-нибудь? Видели что-нибудь необычное?» Наверняка полицейские просмотрят камеры наблюдения на соседних улицах. Алиса подумала, что сделала глупость, не обратив внимания на камеры. Будет как с террористами, покидающими место теракта: их всегда находят. Или, может быть, родители Агаты еще совещаются между собой и скоро ей напишут. На этот случай у нее уже был готов ответ: «Ваша дочь у меня, с ней хорошо обращаются. Я верну ее вам за 50 000 евро».
Насчет суммы она долго колебалась. 50 000 тысяч евро — не так уж много, примерно столько стоит «туран» отца вместе с машиной матери (в представлении Алисы это был «мини-купер»). Попроси она больше, они бы раздумывали, искушение обратиться в полицию было бы сильнее. На 50 000 тысяч евро им будет легче решиться. А для нее 50 000 тысяч евро — это прожить два года в финансовом спокойствии и отвезти Ахилла на каникулы к пирамидам по-настоящему. И сводить его в ресторан, и готовить ему спагетти с мясом, и перестать все время подсчитывать. А потом, когда ей опять понадобятся деньги, что ей мешает сделать то же самое, она украдет другого младенца, не так уж это оказалось и трудно. Таким образом, у Ахилла будет беззаботное детство. Если у него возникнут трудности в школе, она сможет нанять частных учителей, сможет отдать его на теннис, уж она сделает его человеком, идеально приспособленным к этому миру, где деньги служат единственной гарантией спасения души.
Алиса считала свой план простым и действенным.
Алиса считала свой план идеальным.
Время шло, но никто ей так и не написал. Это начинало ее тревожить. Она зашла на сайт полиции, но нигде не было упоминания о похищении младенца у «Манежа Серебряной лошадки». Наступил вечер, ей пора было идти за Ахиллом в школу.
Она положила Агату в корзинку, спустилась, надеясь не встретить никого из соседей, и села в автобус.
В школе, увидев младенца, Ахилл спросил:
— Кто это?
— Я должна позаботиться о ней несколько дней. Друзья уехали, а взять ее с собой не могли.
Она понимала, что оправдание глупее не придумаешь. У нее и друзей-то не было, которые могли оставить ей ребенка, уезжая. Но Ахилл только спросил:
— Как его зовут?
— Агата, это девочка.
— А что она ест?
— Молоко. Она еще маленькая.
В автобусе, склонившись над телефоном, Алиса еще несколько раз проверила временный почтовый ящик, но он был безнадежно пуст. Дома она искупала Агату под любопытным взглядом Ахилла. Потом дала ей бутылочку с теплым молоком, малютка выпила, глазки у нее закрывались, она уснула, и Алиса, как и утром, положила ее на свою кровать, обложив подушками. Ночью Агата проснулась. Она плакала. Тихий, отрывистый, хрустальный плач. В полусне Алиса надеялась только, что она не заболела. Ведь если девочка заболеет, ее ни в коем случае нельзя показать врачу, но потом Алиса вспомнила, что малютке всего три месяца, а в три месяца младенцы просят есть по ночам. Она приготовила бутылочку и дала ей. Агата выпила и погукала немного, очень, на взгляд Алисы, мило. Алиса поцеловала ее в лобик. Агата уснула. Алиса снова проверила почтовый ящик, писем по-прежнему не было.