Пустой баллон из-под газа оказался намертво вмонтирован в корзину, и его пришлось вырубать топориком. В результате в полу образовалась впечатляющая дыра, зато шар подскочил на полсотни футов.
Ветер не слабел, оболочка с водородом стала похожа на спущенный мяч, мы держались в воздухе только благодаря горячему воздуху. Но долго так не могло продолжаться – топлива осталось едва ли на час полета.
Горы уже давно закончились, внизу расстилался бескрайний холмистый буш. Я пытался найти какой-нибудь ориентир, чтобы определиться по карте, но ничего приметного не находилось. Надежды не терял – все-таки полторы сотни футов высоты в запасе у нас еще есть, а ветер… должен же он когда-нибудь стихнуть?
– Только вот, зараза такая, все никак не стихнет! – зло выругался я, напряженно всматриваясь в горизонт.
К шести часам проскочили какой-то населенный пункт, потом ряд ферм, а к половине седьмого у нас закончилось топливо.
Я сразу бросился демонтировать аппаратуру, но особенно не преуспел, вырвав с корнем только кислородный баллон.
– Твою же мать!!! – зло выругался я, глянув вниз. – Сука… снижаемся…
Когда гребаный шар опустился до ста футов, решил попробовать сбросить единственный оставшийся у нас якорь. Скорость ветра немного снизилась, и при некотором везении все должно получиться. Или не получиться. Но об этом лучше не думать.
На всякий случай привязал покрепче Пенни к корзине и застегнул на себе страховочный пояс.
– Молитву какую-нибудь знаешь?
Пенни быстро закивала.
– Так молись.
– Давно. – Пенелопа слабо улыбнулась. – Господь поможет нам. Главное, в этом не сомневаться.
– Вот и хорошо… – Я дождался, пока начнется холмистая местность, и перевалил через борт якорь.
Те мгновения, что он летел до земли, показались вечностью. Но наконец нас сильно дернуло, и шар стал замедляться.
– Давай, давай!!! – орал я что есть сил, смотря, как якорь скачет по земле, оставляя шлейф пыли и выбивая искры из камней.
Несколько секунд ничего не происходило, нас только судорожно трясло, а затем…
А затем чертов якорь наконец за что-то надежно зацепился, но ветер оказался слишком сильным, а ивовая корзина – недостаточно прочной.
– Твою же ма-а-ать!!! – меня, как из катапульты, вынесло из шара вместе с добрым куском борта.
Страховочный пояс помог, я не поломал себе хребет и не сорвался совсем, но несколько минут приходил в себя, болтаясь между небом и землей и не вполне соображая, что случилось.
– Михаэль!!! Михаэль, я сейчас…
Я поднял голову и увидел, что треть корзины исчезла, остаток держится всего на трех стропах, а Пенелопа пытается отвязаться и истошно до меня докричаться. Ветер сносил слова, но я все-таки расслышал ее.
– М-мать!.. Даже не думай, сиди на месте!.. – заорал как резаный.
– Михаэль, я сейчас…
– На месте!!! – Мельком глянул вниз и чуть не ошалел от радости. Мы быстро поднимались вверх.
Еще час ушел на безуспешные попытки взобраться и уговоры Пенни не совершать глупости – клятая девчонка все порывалась меня спасти.
Уже окончательно стемнело, поверхность земли совсем перестала различаться. Я холодел от ужаса, представляя, как меня со всего разгона шмякнет о какую-нибудь скалу.
Но, к счастью, не шмякнуло. Пока.
Остатки гребаного летучего корабля опять начали снижаться. Я болтался на веревке, абсолютно не представляя, куда мы летим, и мрачно ожидая, когда меня начнет рвать на клочки об камни.
«Ну а как ты хотел, Мишаня? – В голове опять возник пакостный голос. – Все когда-нибудь заканчивается. И везение – тоже…»
– Я еще живой. И не собираюсь пока подыхать.
«Так это ненадолго. Признайся себе, наконец. И покайся…»
– Хрен тебе.
«Вот смотри, – совесть или первые признаки сумасшествия никак не хотели униматься, – народишка ты сгубил – не счесть. Не будем сейчас разбираться – из благих побуждений али нет. Что такое высшая справедливость, знаешь?»
– Иди в задницу.
«Во-о-от!!! Вижу, что знаешь…»
– Михаэль, милый… – Пенни спасла меня от окончательного помешательства.
– Да.
– Мы куда-то прилетели… Вот только не знаю куда… – Голос Пенелопы был полон удивления. – И ветер… Он перестал… совсем… Ой… Шар за что-то зацепился… Святая Богородица! Он зацепился за… за… За фонарный столб!!!
Я неожиданно почувствовал, как меня аккуратно и мягко поставили на что-то твердое. Скосил вниз глаза и едва не свихнулся. Сапоги стояли на брусчатке. Аккуратной, булыжник к булыжнику, да еще и чистой. Впрочем, они стояли на ней недолго. Сил удержаться на ногах не хватило, и я шлепнулся на зад. Как раз на эту брусчатку. И только сейчас стал различать возбужденный гомон вокруг.
– Прилетели…
– По воздуху…
– Смотри, смотри, от корзины одни куски остались…
– А шар-то… шар как собаки трепали…
– Что-то мне рожа этого субчика кажется подозрительной…
– Точно! Это британский соглядатай!
– Ага, сверху за нами наблюдал, сука такая…
– Клаас, ну что ты стоишь! – вдруг заблажил визгливый женский голос. – Хватай его. Или хотя бы стукни по башке!
К счастью, никто меня по башке бить не стал; я так и продолжил, как идиот, вертеть головой, разглядывая плотную толпу, собравшуюся вокруг останков шара, и никак не мог поверить в то, что мы спаслись.
– Руки вверх, обезьяна! – неожиданно раздался над ухом громкий бас, а в затылок ткнулось что-то холодное и твердое. – Точно бритт, я их морды сразу распознаю!
– А ну не трогайте моего мужа, уроды! – заверещала сверху Пенни. – Я вас всех перестреляю сейчас! Вот развяжусь и обязательно перестреляю… Сволочи! Негодяи!
– Куда мы попали? – Я едва ворочал языком. – Куда, мать вашу, спрашиваю?
– Руки, обезьяна. – Мне грубо закрутили конечности за спину. – Куда, спрашиваешь? Ты, шпион, находишься в славном городе Блумфонтейне! Ну где там это хренов патруль?
И вот тут я наконец пришел в себя. Все понял и все осознал. Так сказать, почувствовал под собой твердую землю. И даже узнал этот гундосый бас за моей спиной. Да как завопил:
– Курт, урод бородатый, ты что, совсем охренел?! Своих, ублюдок жирный, не узнаешь? Порву на хрен! Забыл, зараза, кому десятку уже два месяца не отдаешь?
Меня быстренько развернули, даже не подумав развязать руки.
– Стоп. Рожа черная… Нет, не негр, просто пыль… – Курт Баумгартнер, военный комендант Блумфонтейна и мой постоянный собутыльник, недоверчиво прищурился и тихо прошептал: – Михаэль?.. Ты, что ли?
– Нет, непорочная Дева Мария!
– Святые ангелы… – Курт выудил из-за пазухи фляжку, хорошенько глотнул и изумленно просипел: – Господи!.. Этот сукин сын опять воскрес! – и тут же заорал во всю мощь своей луженой глотки: – Всё-всё, расходимся! Патруль, черт побери! Разогнать народ, а шпионов я сам отведу куда надо…
Глава 25
Южная Африка. Оранжевая Республика. Блумфонтейн
31 июня 1900 года. 22:00
– Ты спал с кем-нибудь из своей прислуги? – тихонечко поинтересовалась Пенни. – То есть у тебя была среди них фаворитка? Я вот об этих смазливых черномазых девках, которых ты мне определил в горничные. И не лги мне, все равно узнаю.
Упомянутая прислуга в полном составе выстроилась в каминной зале моего особняка и дружно ела глазами новую хозяйку. При этом имея несколько испуганный и ошалевший вид. Что и неудивительно, ведь после долгого отсутствия явился воскресший хозяин; а если для профилактики начнет тиранить? К тому же он появился не один, а с госпожой, а как известно, новая метла по-новому метет. Так что тирания вполне может перерасти в полный геноцид. Вот и трясутся.
– Нет, милая, – после некоторой паузы сказал я чистую правду. – Ни с кем. И даже не собирался.
– Верю тебе, милый, – улыбнулась Пенелопа. – Тогда пусть остаются. Ну все, смотрины закончились. Я отправляюсь принимать ванну.
– Люська, Маринка, в распоряжении госпожи, а-арш, – скомандовал я. – Лукерья, я приму ванну в гостевой туалетной комнате, живо организуй все необходимое. Прохор, жду легкий ужин через двадцать минут в моем кабинете. Феофан, через час подашь пролетку, сам сядешь за кучера. Остальные – по рабочим местам. Выполнять.
Прислуга дисциплинированно выполнила команду «Налево» и в ногу затопала на выход, а Пенни в очередной раз удивленно подняла брови:
– В армию играться изволите, герр Михаэль?
– Я и есть обычный солдафон, – отшутился я. – Дорогая, приводи себя в порядок и ужинай без меня. Буду не скоро: честно говоря, даже не знаю, насколько поздно.
– Вот и началась спокойная семейная жизнь… – притворно сокрушенно вздохнула Пенелопа. – Хорошо, милый. Постарайся не задерживаться.
– Постараюсь… – Я чмокнул Пенни в щеку, проводил ее до двери, а сам принялся удобно устраивать в сейфе мешок с алмазами.
Еще немного времени ушло на проверку сторожков в кабинете. Убедившись, что все в порядке, накапал себе в бокал виски, раскурил сигару, щелкнул по носу башку буйвола, пялившуюся на меня со стены своими стеклянными глазами, и поплелся смывать пыль и грязь, в буквальном смысле въевшуюся в кожу.
И уже через двадцать минут в зеркале стал отражаться обычный Майкл Игл, а не зачуханный бродяга с подозрительной внешностью.
Ужин подали вовремя – Прошка как всегда оказался на высоте. Еще пятнадцать минут ушло на еду, потом столько же на переодевание.
Костюм-тройка из шотландской шерсти, белоснежная батистовая сорочка, ковбойский галстук-боло с зажимом из черненого серебра, широкий пояс с бляхой в стиль, фетровая шляпа а-ля «Boss of the Plains»[10] и конечно же сапоги из буйволиной кожи. Браунинг устроился в подплечную кобуру, а кольт – в поясную. Ну вот, теперь выгляжу как типичный шериф из какой-нибудь техасщины. Только звезды на груди не хватает.
Немного претенциозно, но пойдет, я уже сжился с этим образом и чувствую себя в нем комфортно. И не вижу смысла ничего менять, кроме как в случаях служебной необходимости.