– Проповедники, говоришь… – Я слегка призадумался. – Ты знаешь, камрад Пауль, кажется, я нашел способ все устроить. Кто здесь заведует религией?
– Вчера приперлась воодушевлять армию целая делегация старцев. А главный у них… как его? Длинный, худой, глаза сумасшедшие и борода до пояса…
– Коос ван дер Грааф?
– Он самый. А зачем они тебе?
– Скоро узнаешь. Давай подумаем, как бы мне с ним встретиться без лишней огласки…
Вопрос решился самым банальным образом – меня с мешком на голове откомандировали на гауптвахту, организованную в хлеву полуразрушенной фермы. Надо сказать, что подобных заведений в бурской армии отродясь не водилось, но вот эту соорудили по просьбе командующего Европейским легионом генерала Мореля – сажать проштрафившихся волонтеров, коих всегда было в достатке.
Едва я успел с комфортом расположиться на куче соломы, как скрипучие дверцы распахнулись, и на пороге возникла нескладная длиннющая фигура с развеваемой ветерком белоснежной бородищей.
– Покинь нас, – гулко пробасил ван дер Грааф конвоиру. – Он хоть и шпион, но отправление таинства божьего не требует лишних свидетелей.
– Но… – попробовал возразить охранник.
– Живо!
– Как прикажете, ваше преподобие… – Бур исчез в мгновение ока, правда не забыв запереть дверь снаружи.
– Итак, чадо мое, – продолжил патриарх, подслеповато щурясь на меня, – мне сообщили, что ты решил облегчить душу.
– Именно, ваше преподобие. – Я встал и вышел на освещенное место, слегка побаиваясь, что старца от моего внезапного явления с того света хватит кондрашка. Но зря опасался. Во всяком случае, внешне он остался спокоен.
– Гм… – как-то странно хмыкнул ван дер Грааф, достал из кармана очки, водрузил их на мясистый нос, а потом поманил меня пальцем. – Ближе. Вот так достаточно. Гм… Жив и здоров. И как понимать этот маскарад?
– Рано мне воскресать, ваше преподобие.
– Рано так рано. – Ван дер Грааф шагнул вперед и по-медвежьи облапил меня. – Хоть ты и греховодник, несносный мальчишка, но я рад, что Господь повременил с тобой. Рассказывай уже…
Пересказ приключений много времени не занял, после чего проповедник озадаченно хмыкнул и, ткнув пальцем в потолок, важно изрек:
– Иначе как божьим произволением я это не могу назвать. Получается, есть у Господа на тебя планы. Но, Михаэль, подозреваю, что ты меня позвал неспроста. Излагай, что задумал.
– Кстати о планах… – Я сделал паузу и глубоко вздохнул, стараясь не выдать своего волнения.
Да, черт побери, я волнуюсь. Если кто и способен мне помочь, то только вот этот брюзгливый, ворчливый старикан и по совместительству безоговорочный авторитет в религиозных делах, кои буры ставят важнее всего.
Коос ван дер Грааф с великим подозрением относится ко всем чужеземцам, причем даже к тем, кто по велению сердца прибыл защищать Республики, но вот для меня делает исключение. Честно скажу – даже не знаю почему. Сам проповедник по этому поводу выразился кратко, заявив, что видит во мне дух первых переселенцев-буров. Впрочем, сразу же добавив, что, если я не перестану греховодничать, геенна огненная мне гарантированно обеспечена.
– Не мямли, Михаэль! – сурово поторопил патриарх.
– Ваше преподобие, выскажусь кратко. Бриттов надо додавливать. И вот сейчас для этого сложилась самая подходящая ситуация. Промедление смерти подобно. Но есть проблема…
Слушал он очень внимательно, пару раз задал толковые уточняющие вопросы, а когда я закончил, сказал просто:
– Я буду молиться. Надеюсь, Господь ответит мне. А кригсраад пусть состоится завтра пополудни. И да… до этого времени тебе лучше побыть в мертвых. И еще…
После того как ван дер Грааф ушел, я завалился на сено и только собрался задремать, как приперся Луис Бота.
Крепкий коренастый мужик с коротко подстриженной бородой, до мозга костей прагматичный и, как по мне, самый талантливый бурский военачальник. И что главное, без капли религиозной упертости. И по совместительству мой хороший товарищ. Фон Бюлов успел его предупредить, так что обошлось без изумлений.
– Так-то оно так… – задумчиво протянул он, после того как я изложил свой план. – Но продавить решение на кригсрааде будет трудно.
– У нас будет поддержка ван дер Граафа. И еще… – Я немного помедлил. – Луис, скажу прямо: Жубер изжил себя как генерал-коммандант. На его месте я вижу только тебя. И ты это место займешь.
– Гм… – озадаченно хмыкнул Бота.
– Решайся, парень, – хлопнул я его по плечу, – эта победа откроет тебе дорогу на самый верх.
– Хорошо, я поддержу решение о наступлении, – после недолгого раздумья ответил Луис, – и мои люди тоже. С Фронеманном и Смэтсом поговорю сам – можешь сразу их записывать в наш актив.
– Отлично! Значит, поступим следующим образом…
После того как он ушел, я почувствовал себя полностью обессиленным: не столько физически, сколько морально. Сука… вся эта возня похожа на уговаривание строптивой девчонки, никак не желающей расставаться со своей девственностью. Буры проиграли в этой войне не только из-за подавляющего численного превосходства англов и тотальной нехватки ресурсов, а в первую очередь из-за своей дремучей упертости. Вот и приходится интриговать – чего я люто не люблю и от этого сатанею, как дикий кот.
– Черт!.. – Я со злостью пнул сапогом глиняную миску на полу и завалился в сено ждать следующего визитера.
И он не преминул явиться.
– Дать бы тебе в рожу, Ляксандрыч… – набычившись, вместо приветствия угрюмо буркнул Степан.
– Ну дай, Наумыч, если тебе от этого легче станет… – равнодушно ответил я и на всякий случай приготовился увернуться. Степка парень резкий и строптивый. Может и двинуть – с него станется. Казара, то бишь казак, одним словом. Уже подобное было – правда, в самом начале нашего знакомства. Тогда он изрядно отхватил в ответку, что, как часто случается, послужило началом нашей дружбы.
– Похоронили уже мы тебя. Знаешь, как робяты горевали?.. – смягчив тон, пожаловался он и уселся рядом со мной. – А я так вообще неделю не просыхал. Мог как-нить и предупредить. Хотя… – махнул он рукой и достал объемистый сверток из сумки, – как бы ты предупредил? Давай по нашему обычаю… сам гнал…
Ядреный самогон, настоянный на каких-то травах, пролился мне в глотку лучше всякого коньяка. Черт… как же я соскучился по дому!
– Как выбрался-то? – Степан Наумович ловко принялся кромсать тесаком кусок копченого мяса.
– Да сам не знаю. Считай, боженька потрафил. Да еще и женился по пути.
– Да ты что? – Степка вылупил глаза. – Ну ты даешь, Ляксандрыч! Справная девка? Работящая? С приданым? Прежних твоих мадамов, скажу прямо… – он слегка замялся, – я того… не одобрял…
– Сам увидишь. Но обо всем этом потом. Тут такое дело…
Пропустив еще стопку, я принялся вводить его в курс дела.
– Шальной ты, Ляксандрыч… – уважительно вздохнул Степан, выслушав меня. – Из огня да в полымя лезешь. Ну что ж… Повоюем, значица. Дело привычное. Ну… давай еще по одной. И рассказывай, рассказывай, фули ты молчишь как бирюк. Правду гуторят, что ты одним махом кучу аглицкого офицерья на тот свет спровадил? Правда? Етить!..
Глава 27
Южная Африка. Оранжевая Республика. Бетлехем
04 июля 1900 года. 07:00
В эту ночь я на удивление хорошо выспался. Вымотался, да и самогон Степкин свою роль сыграл. А снилось мне… Снилась мне охота. Да-да, именно охота. Помните, как в фильме «Особенности русской охоты» красиво изображена оная? Да нет, не там, где бухали по-черному, а где псовая да парфорсная старинная! Вот нечто подобное мне и пригрезилось. Вокруг бескрайние заснеженные просторы, так похожие на родные зимние пейзажи, своры рвущихся с поводка поджарых русских борзых, кареты, слуги в ливреях, разряженная знать и гарцующая на караковой кобылке моя Пенни. В шикарной, цвета кофе с молоком, опушенной соболями охотничьей амазонке, румянец во все щеки, брызжущие весельем глаза, заразительный веселый смех – она в этом сне была чудо как прелестна. Впрочем, как и всегда. Ну и я рядом с ней, в какой-то шитой серебряными витыми шнурами венгерке и бобровой шапке. Барин барином…
– У меня в последнее время как-то все сны в руку… – Я плеснул себе в физиономию воды из миски и утерся рукавом. – Неужто придется родные пенаты навестить? – Задумался на мгновение и ответил сам себе: – Придется – навестим. Но без своих обычных шалостей. Токмо в целях проведать Родину. Ибо совать свой нос еще и в расейские дела я не хочу и не буду. Потому что даже и не представляю, что и как там можно поправить. Вот так-то. Хотя… загадывать не буду. Или это шизофрения развивается? Где-то читал, что как раз убогоньким на голову цветные сны снятся. М-дя… Не хотелось бы свихнуться.
Далее потянулось томительное ожидание. Впрочем, недолгое. К полудню на пороге появился Коос ван дер Грааф и с ходу заявил:
– Пора, мальчик мой!
– Пора так пора… – Я шагнул вслед за ним.
– Господь послал мне знамение, – энергично отмахивая шаг рукой с зажатым в ней Евангелием, на ходу сообщил проповедник. – Благое дело нам предстоит совершить!
– Угу… – Едва успевая за ним, я вертел башкой по сторонам, разглядывая лагерь.
Стояла непривычная тишина, личный состав кучковался большими группами, внимательно слушая проповедников, выступавших с разной степенью экспрессивности.
– …если к тебе в крааль заползла ядовитая змея, – вещал ближний ко мне сухонький плешивый старец с куцей бороденкой, – ты не договариваешься с ней, а давишь гада, ибо не ведома ему христианская мораль и на добро он ответит ядом…
Я про себя хмыкнул. Ну-ну… в правильную сторону идете, товарищи. Ай да Коос… С низов начал.
– …они убивают наших героев лишь за то, что те осмелились защищать свою родину… – звучал заунывный речитатив следующего священника, размахивающего какой-то газетой. – И чем же мы должны отвечать на это?..
Гм… уж не про меня ли тут речь ведется?.. Я быстро надвинул шляпу на лоб и поднял воротник – неладно будет, если людишки раньше времени воскрешение оного героя узрят. Торжественный момент смажется…