В дверь снова позвонили. В этот раз довольно настойчиво.
– Фэй!
Я раздраженно простонала и направилась в сторону двери.
– Да иду я уже!
– Добрый вечер, ты здесь живешь?
В шоке я отступила на пару шагов назад. За дверью стояли двое полицейских.
– Да, а что? – мое сердце забилось быстрее. Черт! Мне только удалось забыть о вчерашнем вечере. Неужели полицейский из Лактанги просто притворился, что вернулся в участок, а вместо этого незаметно проследил за мной и Лиамом? Должно быть, так и было. Как еще копы могли узнать, где я живу?
– Я офицер Краус, – сказал один из полицейских. Он был примерно того же возраста, что и моя мать, у него были светло-каштановые волосы и угловатый, чисто выбритый подбородок. – А это мой коллега Шлеммер, – они оба держали удостоверения личности перед моим носом. – Ты одна дома?
– Нет, с мамой.
– Можно с ней поговорить? – спросил полицейский с рыжими волосами.
Могла ли мама что-то натворить? Ну нет, вряд ли. Я даже не могу представить.
– Она в душе. Что вам от нее нужно?
– Нам сообщили, что в этом доме есть растения, состоящие в списке запрещенных законом наркотических веществ, – сказал Краус.
Его взгляд буквально выжигал во мне дырку. О нет! Последний росток травки. Он все еще в моем рюкзаке. Почему я не выбросила его?
– Наркотики? Быть того не может! – солгала я.
– Кто пришел? – спросила мама. Фоном я слышала шум воды в ванной.
– Полиция. Ты можешь подойти?
Тишина.
– Ты ведь шутишь?
– Нет, я серьезно, – к сожалению, мне пришлось воздержаться от язвительных комментариев, потому что главный полицейский выглядел довольно угрожающе. Вся его поза была такой напряженной, как будто он боялся, что я собираюсь оттолкнуть его и сбежать, закинув на плечо мешок с наркотиками.
Звуки воды исчезли, и через несколько мгновений мама вышла из ванной. На ней был халат, а ее мокрые длинные темные волосы спадали на плечи.
– Что-то случилось? – она нервно теребила пояс халата, а я тихонько пинала свой рюкзак, чтобы как можно незаметнее скрыть его в гардеробной.
Все повторилось: Краус и Шлеммер, вот удостоверения личности, незаконные растения в квартире… Глаза мамы становились все больше и больше, но, как и я, она придерживалась мнения: этого не могло случиться! Но, к сожалению, моя мать не звучала так уверенно, как я.
– Можем ли мы посмотреть квартиру? – спросил офицер Краус, но это больше походило на приказ, чем на вопрос.
– Конечно, заходите! Вы знаете, моя дочь любит растения. С самого детства, – бормотала мама по дороге в зимний сад. – Она постоянно рыхлит землю, что-то сажает, пересаживает… Она даже разговаривает с растениями. И, как видите, они сходят с ума по ней, разве это не удивительно? Она точно унаследовала это не от меня. Однажды в подростковом возрасте я засушила декоративный кактус, – она засмеялась. – Взгляните!
– Выглядит здорово! – удивился рыжеволосый коп. Он казался впечатленным, и, если бы я не была так сильно напугана, мне бы это польстило. Потому что зимний сад был моей гордостью. В нем росли лимонные и апельсиновые деревья, ароматный жасмин, две вашингтонии, настурции, львиное ухо. Страстоцвет и каллистемон цвели особенно красиво. В качестве вишенки на торте была ящерица Нала, которая лежала в террариуме под ярким светом и загорала.
Сквозь листья пальмы я заметила третьего полицейского. Скрестив руки за спиной, он стоял прямо перед нашим зимним садом. Неужели Шлеммер и Краус приказали ему ждать там, чтобы я не сбежала через окно?
Также я увидела нашего соседа Юнга. Он просто выносил мусор, как обычно в перчатках. Сосед украдкой взглянул на нас, в то же время пытаясь отпугнуть свободной рукой ворона, который удобно устроился на мусорном баке. Была ли это та самая птица? Ворон остался сидеть, угрозы Юнга его ничуть не впечатлили.
– Цапни этого глупца за руку! – тихо пробормотала я.
Пакет с мусором упал на землю. Банановая кожура, огрызки яблок и остатки салата тут же разлетелись по асфальту, а наш сосед запрыгал, как кролик. Он наверняка ворчал, я видела это по его сердитому лицу, ворон все еще держал его за руку. Птица прочитала мои мысли, или это простое совпадение?
Как бы больно ему ни было, сосед это заслужил.
В отличие от меня, полицейский Краус совершенно не был заинтересован в том, что происходило на улице. Даже удивительная красота природы в моем зимнем саду его не покорила. Он поправил куст, за которым Лиам просил меня присмотреть.
– Ты знаешь, что это такое?
– Конечно. – Разве он не знает, что это? – Это мак-самосейка. Обычно в это время года он больше не цветет, но здесь, в зимнем саду, в конце октября все еще тепло и… – нервно продолжала я, потому что Краус смотрел на меня с неподвижным выражением лица и скрестил руки на груди, – …растения здесь всегда цветут немного дольше, чем в дикой природе и…
– Не держи нас за дураков, – отрезал он. Офицер настолько сильно сдвинул брови, что между ними образовались две складки.
Я сжала губы.
– Это. Обычный. Мак.
– И что ты собираешься с ним делать? – мягко спросил Шлеммер, его коллега. Он явно был тем самым хорошим полицейским, но его вопрос поставил меня в тупик. Что я буду делать с растением? Я взглянула на офицера. Он был симпатичным.
В любом случае мало что можно сделать с маком. Все это знали. Народная медицина приписывала ему успокаивающее действие, но это не было доказано наукой.
Однако, чтобы не молчать, я сказала, что иногда добавляла засушенные лепестки мака в домашний травяной чай.
– Они красиво смотрятся даже в мыле или любых других уходовых средствах. Такая оригинальная косметика нравится моим друзьям.
Брови Крауса поднялись от негодования.
– Ты еще его и друзьям своим толкаешь?
Ну, если это сейчас так называется, то да. Я кивнула.
– Семена тоже? – что-то скрывалось в выражении его лица, и я начала задаваться вопросом, не мог ли он сам принимать наркотики. Что его так заинтересовало в этих маках?
– Да, их тоже. В большинстве случаев я просто срезаю цветок, а мои друзья сами сушат листья. Поскольку в следующем году я сдаю выпускные экзамены, мне нужно много учиться, и, к сожалению, у меня нет времени ни на что другое, – я сердито взглянула на свою мать.
– Хорошо. Этого достаточно, – Краус внезапно стал очень довольным. Он повернулся к моей маме. – Я должен попросить вас и вашу дочь поехать вместе с нами в полицейский участок.
– Потому что она добавляет сушеные листья мака себе в чай? – мама выглядела такой же ошеломленной, как и я.
– Нет. Потому что она незаконно торгует снотворным маком.
Глава 4
– Снотворным маком?! – воскликнула мама.
– Да, – сказал рыжеволосый полицейский. – Из его семян можно получить наркотик.
Я услышала ее тяжелый вздох, и мое сердце екнуло.
– Этого не может быть, – пробормотала я. – Мы выкопали его на островке безопасности в районе Нойперлах, это обычный мак, а тот мак, о котором вы говорите, растет только в восточном Средиземноморье и в Индии…
– Мы? – перебил меня Краус. – У тебя есть сообщник?
О боже! Лиам, сволочь! Он подарил мне запрещенное растение. Да еще и с гибискусом перепутал!
– Нет, я… э… я была одна. Там больше никого не было. – Он мне все еще нравится? Какого черта я прикрываю этого гаденыша?
Мама бросила на меня испепеляющий взгляд.
– Ты больше не скажешь ни единого слова, – она резко перебила меня и умудрилась даже состроить серьезное и непроницаемое выражение лица, несмотря на халат и босые ноги. – Я звоню адвокату.
Какой, к черту, адвокат, я же не уголовница!
Полицейские думали иначе. В наручники меня, конечно же, не заковали, но нам с мамой пришлось поехать в участок, чтобы они могли еще раз взять у меня показания. Мы ехали в патрульной машине! Мерзость!
Несмотря на тот факт, что нам предоставили адвоката, в отделении полиции мы пробыли пять часов.
Я должна была сообщить офицерам список имен и адресов друзей, которые брали у меня мак с семенами. Только после того, как все они убедили полицию в том, что они понятия не имели, что это снотворный мак – к счастью, Доро смогла показать им соль для ванн и чайную смесь, – Краус наконец поверил, что я действительно не знала, что росло в нашем зимнем саду.
Я решила прекратить общаться с Лиамом. Он меня не заслуживает. Разочарование и унижение пробили меня на слезы. Я была так рада этому растению и даже считала, что наконец-то понравилась парню. Но он просто использовал меня, чтобы выращивать наркотики. Глупая дура, я была так влюблена в него, что даже не заметила, во что ввязалась. Как начинающий биолог, я даже не обратила внимания, что семена снотворного мака были намного круглее, чем у обычного.
Наконец-то мы были свободны, и Краус проводил нас к двери.
– Присматривайте за дочерью получше. На этот раз мы обойдемся предупреждением. Но потом ей так легко не отделаться, – сказал он, глядя на нее, а затем на меня. – Расскажите об этом своему мужу!
Мама послушно кивнула.
Конечно, она бы все ему рассказала, если бы он существовал!
Долгое время я считала нормальным, что в моей жизни была только мама. Но в какой-то момент в детском саду я поняла, что наша семья не такая, как у всех. Мой отец не просто уехал, как отцы многих других детей. Я никогда с ним не встречалась, а мама вовсе отказывалась говорить о нем.
В четвертом классе нам нужно было составить родословную семьи. Левая часть моего генеалогического древа была совершенно пуста, и несколько одноклассников стали дразнить меня из-за этого. Мама была в шоке. Но она расстроилась не так сильно, чтобы рассказать, кем был мой отец. Я до сих пор обижена на нее за это.
Когда мы вернулись домой, ворон снова сидел на соседском мусорном баке. Я подошла к нему, птица даже не шевельнулась.
– Какой ты все-таки бесстрашный! – медленно я протянула руку и погладила блестящее оперение птицы. Я удивилась, когда смогла без каких-либо проблем прикоснуться к нему.