«Спасите маленьких людей!». Ресторанчик теперь даже предлагал суп в знак протеста.
В отличие от газетного архива, хроники, о которых говорил Арон, еще не были оцифрованы. Поэтому мы притворились, что они нужны нам для подготовки к школьному экзамену, и полненькая женщина с красными волосами, оплакивавшая кражу молотка несколько дней назад, все-таки позволила нам посмотреть их.
Мимо моделей кораблей, манекенов в исландских костюмах, бронзовых фигур и обширной выставки, посвященной извержению вулкана в 2010 году, она проводила нас в комнату с низким потолком, в которой находилась стеклянная витрина. В ней лежало несколько книг. Некоторые из них явно были старыми: они выглядели так, будто вот-вот развалятся.
– Особенную ценность представляют старые летописи. Их можно смотреть только в моем присутствии, – сказала женщина. – Всего несколько дней назад был украден один из наших самых ценных экспонатов.
– Я знаю. Мы с подругой как раз шли мимо, когда вы разговаривали с полицейским. Полиция что-нибудь выяснила? – спросила я.
Она печально покачала головой.
– Молот бесследно исчез. О чем конкретно вы пишете реферат? Мне нужна эта информация, чтобы подобрать подходящую книгу.
– О бузинном дереве, которое собираются срубить в Киркьювике, – сказала я. – Вы знаете, когда оно впервые было упомянуто в письменных источниках?
– Так, это должно быть в первом томе. Он датируется четырнадцатым веком, – женщина осторожно вынула из витрины одну из книг и сдвинула очки на нос. Она открыла его острыми пальцами и перевернула страницы. – Здесь что-то говорится о дереве, – она указала на место на пожелтевшей бумаге. Почерк автора был старомодным, витиеватым, и мне было трудно разобрать, что там написано.
– Раньше поляна была известным местом. Народные собрания и судебные заседания проводились рядом с деревом.
Должно быть, это было другое дерево. Даже если Мария утверждала, что бузине уже несколько сотен лет – все равно это невозможно. Дерево не могло расти столько времени. Но я бы никогда не осмелилась сообщить об этом женщине. Обладая харизмой строгого учителя, она перелистывала тома, иногда указывая на отрывки текста, где упоминалось дерево. При нем устраивались свадьбы, заключались союзы, и несколько десятилетий оно даже служило виселицей. Я почувствовала, как Арон нетерпеливо проверяет свой мобильный.
Со временем дерево в летописях упоминалось все реже и реже. Последняя запись в новой книге с желтой обложкой была о собрании совета, на котором было решено срубить бузину.
– Какой позор. Бузина так много пережила, – фиолетово-голубые глаза женщины смотрели на Арона поверх очков. – А теперь его хотят вырубить, потому что твой дядя собрался построить там отель, который вовсе никому не нужен.
– Ну, родственников не выбирают, – сказал Арон, но он избегал ее взгляда, и я могла сказать точно, что его задел этот упрек.
– Да, в этом ты прав. Моя сестра хочет устроиться туда горничной, – женщина стала немного мягче. – Есть ли среди записей что-нибудь, что вы могли бы использовать?
Арон покачал головой.
– Нет, реферат должен касаться легенд и мифов, в которых речь идет о дереве.
– Тогда вам нужно идти в библиотеку.
– Мы там уже были, – разочарованно ответила я.
По пути к выходу, заглянув в соседнюю комнату, я заметила пустую витрину. На ее верхней части было идеально круглое отверстие с острой кромкой.
– Молот Тора был здесь? – спросила я работницу музея.
Она кивнула.
– Витрина довольно маленькая. Я думала, что молот намного больше.
– Его древко очень короткое, потому что кузнец-гном в то время пытался отмахнуться от мухи и в мгновение выпустил древко из рук, – вздохнула она. Женщина все еще переживала утрату.
Когда мы с Ароном почти подошли к выходу, он показал мне на рисунок в рамке, который висел справа над дверью старой церкви. На нем было изображено дерево.
– Выглядит точь-в-точь как наша бузина.
И в самом деле! Поскольку ствол дерева еще не был таким слабым, а гордо тянулся к небу, а ветви были покрыты листвой, я сначала узнала бузину только по надписи, сложенной каллиграфическими буквами под рисунком. Но мне сразу бросился в глаза выступ в стволе, внутри которого был камень из лавы. Он был в форме сердца и висел на цепочке. У меня перехватило дыхание! Почему Гюнтер не упомянул об этом? Тогда бы у нас было больше времени!
– Что такое? – спросил Арон.
Я недоверчиво подошла к рисунку. Он был немного блеклым, но сомнений не было. Это сердце было не чем иным, как… маминым кулоном!
Глава 45
– Сердце! Драгоценный камень, который всегда носит моя мама. Может, он и есть сердце! – взволнованно воскликнула я.
– Ты уверена?
– Нет. Но в этом что-то есть. Смотри, в наш дом вломились, а нас с мамой пытались ограбить. Тот парень схватил ее за кулон.
– Почему из всех людей на планете именно у твоей матери должно быть сердце бузинного дерева? – что-то в его тоне меня раздражало. Его изумление прозвучало фальшиво, на мгновение я задумалась, видел ли он этот рисунок раньше и не догадался ли о связи кулона с сердцем? Но это полная чушь! Если бы это действительно было так, он мог бы просто поговорить со мной об этом.
– Она уже была в Исландии восемнадцать лет назад, – объяснила я Арону. – Со своим классом. Может, она где-то его нашла. Мы должны спросить ее об этом, – я сфотографировала рисунок, и мы вышли из музея. Затем я позвонила маме по дороге назад.
– Ты все еще дома? – спросила я, как только она взяла трубку.
– Да, но уже собираюсь уходить. У меня встреча с мэром.
– Твой босс тоже там будет? – мне нужно забрать кулон, прежде чем он узнает, что у его архитектора на шее то, что может серьезно разрушить его планы.
– Нет, его тоже пригласили, но он отказался, потому что плохо себя чувствует.
Догадываюсь почему. Я пришла в восторг от мысли, что лицо Элрика Карлссона теперь покрыто воспаленными красными гнойниками, а может быть, он даже лежал в постели с лихорадкой. В основном потому, что это могло помочь сорвать его планы. Но сейчас не время праздновать.
– Подожди меня! – сказала я маме. – Мне нужно срочно с тобой поговорить. Я буду через десять минут.
Я села в машину, и Арон помчался так быстро, будто за нами гналась целая армия воинственных орков. Кусты, коттеджи и деревья мелькали в окне как кадры кинопленки, но на этот раз я была благодарна ему за такую скорость. Как только мы приехали, я распахнула дверцу машины.
– Оставайся здесь. Лучше, если я поговорю с мамой наедине.
Он согласился, хотя явно не хотел оставаться в машине.
– Хорошо. Но не позволь ей обмануть себя! – он положил руку мне на плечо. – Она должна отдать тебе кулон. И как только это произойдет, скорее неси его сюда. Я жду тебя здесь. Если кулон на самом деле сердце Иггдрасиля, он ни в коем случае не должен попасть в чужие руки. На карту поставлено слишком многое.
– Мам! – позвала я, как только отперла входную дверь.
Но никто не ответил. Я поднялась на второй этаж и услышала звук воды в ванной. Она принимала душ.
По пути я заглянула в ее спальню, посмотрела через открытую дверь на ее комод, и там лежал… кулон. Я прикусила губу, чтобы сдержать радостный визг. Какое везение! Мама никогда его не снимала. Я не могла вспомнить ни одного такого случая. А теперь… мне его практически подали на блюдечке с голубой каемочкой! Хотя мама все еще была в душе, я на цыпочках прокралась в комнату. Еще четыре шага, три, два, один. Сердце из лавы лежало передо мной. Я никогда не замечала, какая сила исходила от него, пока он был на маминой шее. Должно быть, это пламя, которое согласно легенде входило в него. Я решительно схватила цепочку и закричала от боли. Запах жженной плоти ударил в нос, и там, где я коснулась звеньев цепочки, теперь был ожог. Будто раскаленная на огне, цепочка въелась мне в кожу. На мгновение мне пришлось опереться здоровой рукой на комод, потому что я почувствовала головокружение.
Дверь ванной комнаты открылась, и из нее вышла мама. На ней был халат, а мокрые волосы укрывало полотенце.
– Почему ты в моей спальне? – спросила она, нахмурившись.
– Я только что пришла домой и искала тебя, – ответила я максимально уверенно и прижала пульсирующую руку к бедру.
– О чем ты так сильно хотела со мной поговорить?
– По поводу математики, – соврала я. – Но я все уже решила сама.
– Понятно, – сказала она, взяв в руки кулон.
Нет! Не делай этого! Хотела произнести я, но она уже надевала его себе на шею. Мама скривилась от боли, но вместо того, чтобы отчаянно срывать кулон, просто недолго потерла шею сзади.
– Если поймают того вора, который напал на нас позавчера, я ему врежу, – проворчала она. – У меня все еще болит шея из-за того, что он так сильно потянул за цепочку. Я рада, что он меня не задушил, – она нежно погладила сердце.
– Откуда у тебя этот кулон? – спросила я. Мой голос казался очень тонким и дрожащим. Надеюсь, она этого не заметила.
– Почему ты вдруг захотела узнать? – взгляд мамы стал настороженным, а поза – напряженной.
– Ну… Он у тебя уже довольно давно.
– Я нашла его на блошином рынке, – она подошла к шкафу и открыла его. – Теперь мне действительно нужно спешить, если я хочу успеть к ужину.
– А где вообще Рагнар? – спросила я, лихорадочно обдумывая, как можно осторожно убедить маму снова снять цепочку. Но моя рука болела так сильно, что я не смогла сосредоточиться.
Мама вздохнула.
– Я прогнала его. Мне действует на нервы то, что он все время ходит за мной с момента нападения. Я не королева. Ты слышала Марию – возможно, это был просто один из участников протеста, который хотел меня испугать.
Она надела темно-синее шерстяное платье и теплые колготки.
– Не жди меня! – крикнула она мне, выходя из дома. – Я буду поздно, – дверь захлопнулась.
Я закрыла глаза. Она ушла. Забрав с собой кулон.