[59]. Соловьев аргументировал необходимость согласовывать митинги так: «Когда вам выдают место, чтобы проводить ваш митинг, там стоят рамки, проходя эти рамки, вы сдаете опасные предметы, если их выявляют. Например, гуляя по бульвару [во время несанкционированного митинга], полиция смогла вычленить людей, и там был богатый набор [травматические пистолеты, газовые баллончики, кастеты, биты и т. д.]. А они [оппозиция] видят только то, что им выгодно. А кто за ваши жизни будет отвечать? Ведь террорист не пройдет через рамку, его никто не осмотрит. А для чего делаются все эти рамки, для чего рассчитывается, сколько надо машин скорой помощи?» Соловьев резонно предполагал возможность террористического акта в массовом скоплении людей, однако запрет на несанкционированный митинг нарушал статью 31 Конституции Российской Федерации, которая не предусматривает разрешительный характер собраний, шествий, пикетов и т. д. В ней написано только следующее: «Граждане Российской Федерации имеют право собираться мирно, без оружия, проводить собрания, митинги и демонстрации, шествия и пикетирование»[60]. И обязанности «по обеспечению общественного порядка и организации медицинской помощи во время его [публичного мероприятия] проведения»[61] надлежит выполнять не организатору, а «органам государственной и муниципальной власти и их уполномоченным представителям»[62].
Полиция и Росгвардия
Уголовное дело по массовым беспорядкам было переквалифицировано в ряд дел, вменяющих уголовную ответственность за применение насилия в отношении представителя власти. Позиция проправительственных журналистов – одобрение и признание действий правоохранительных органов законными и адекватными. «Любая агрессия по отношению к людям в форме, которые выполняют профессиональные обязанности, считается провокацией и жестко наказывается везде», – говорил В. Соловьев, когда рассуждал про кинутый одним из участников митинга бумажный стаканчик. Все журналисты «Вестей FM» отмечают «мягкие», «даже гипермягкие» формы проявления силы со стороны полиции и Росгвардии. В программе «Параллели» от 4 августа 2019 г. Гия Саралидзе все-таки признает: «Сломали ногу, и там на кадрах видно, что его неудачно положили. У него ноги оказались на бордюре». Но Соловьев отличается самой жесткой позицией среди всех журналистов «Вестей FM» и не признает вины правоохранительных органов: «И вот когда говорят, вот, сломали ногу, сломали руку, не кидайтесь на полицию! На метр не подходите к полицейскому».
Параллельно с темой насилия со стороны митингующих и силовиков обсуждается тема Украины и Майдана. Журналисты «Вестей FM» иногда прогнозируют украинское развитие конфликта, иногда угрожают им: «Есть, наконец, власть в стране, в том числе полицейская, которая умеет работать. Есть. Поэтому не дождетесь: не будет вам Украины, не будет вам Майдана», «Достаточно вспомнить события пятилетней давности на Майдане. А там, кстати, насколько синхронно [все происходило с сегодняшним конфликтом]: тоже был мирный протест, тоже “приходите с хорошим настроением”». Еще одна метафоричная модель с ассоциациями в виде гражданской войны, смертей, государственного переворота. Цель данного речевого приема – запугать людей: если будете продолжать, получите точно такую же ситуацию, как было в 2014 г. на Украине.
Воздействие на аудиторию «Вестей FM» значительно: во время голосования, в котором спрашивали, должна ли власть действовать еще жестче, 94 % согласились с данным утверждением. Однако корреляция здесь неясна: либо аудиторию анализируемой радиостанции составляют более жесткие люди, либо влияние «Вестей FM» настолько пропагандистское, что оно меняет параметры психики человека.
А теперь проанализируем контент медиа, которое давно слывет в нашей стране оппозиционным, – рассмотрим коммуникативные тактики и стратегии освещения летних протестных акций в Москве на радиостанции «Эхо Москвы»[63].
«Эхо Москвы» являлось рупором прав и свобод во время московских протестов. Журналисты радиостанции приглашали разнообразных гостей (участников митингов, лидеров оппозиции, незарегистрированных кандидатов, юристов, адвокатов, политологов и т. д.) на такие передачи, как «Полный Альбац», «Разбор полета» и «Особое мнение». Анализируемые программы были отобраны в соответствии с наибольшей популярностью среди аудитории радиостанции. Мы сравниваем позицию «эховцев» с рассуждениями радиостанции «Вести FM» и видим следующее: уважительная позиция по отношению к оппозиционным политикам, несостоятельность работы избиркомов и объяснение «нарушений» в сборах подписей избирателей, осуждение регистрации единороссов в качестве самовыдвиженцев, аналитика по поводу причинности протеста, интерпретация протестов как формы выражения гражданского недовольства, альтернативная точка зрения на санкционированные / несанкционированные митинги, произвол силовиков и бесконтрольное полицейское насилие.
Оппозиционеры
Образ оппозиционеров включал в себя не только политических деятелей (незарегистрированных кандидатов), но и самих участников митингов, выходивших на улицу и придерживавшихся схожих с лидерами оппозиции взглядов. Характеристикой оппозиционного движения являлись отсутствие страха и смелость «обретения чувства собственного достоинства и своего права». «Не было страха у этих ребят. […] Даже когда они скандировали “Собянина в отставку!” или “Путин – вор”, при этом в этом не было остервенелости», «Люди, которые 70 плюс, – они действительно боятся [выходить на митинги, когда видят последствия: уголовные дела, лишение свободы и т. д.]. Люди 50–60 – они опасаются. А вот молодежь – она вообще уже живет в этой данности. Она ее не боится. Она ею презираема, неуважаема. Это та данность, в которой они живут», – таковы эфирные пассажи «Эха Москвы» в отношении оппозиционеров. Характеризуя молодежь, автор высказывания фактически три раза начинал предложения с местоимения она. Данный повтор привлекал внимание адресата и указывал на проблему данной социальной группы и невозможность ее игнорирования. Журналисты «Эха Москвы» полагали, что внутренняя раздражительность и неудовлетворенность своим положением вместе с внешним произволом представителей власти привели к тому, что молодежь, не желающая больше быть «презираемой и неуважаемой», вышла на улицы.
На вопрос проправительственных СМИ, что сделали муниципальные депутаты на местах, Алексей Навальный в программе «Разбор полета» ответил: «Вот вам, пожалуйста, Яшин. Илья Валерьевич Яшин, который вполне себе в этом смысле идеальный кандидат для всех. Он возглавил муниципалитет, выиграл его полностью, победил там “Единую Россию”. И занимается и лавочками, и ЖКХ, и социальным такси, и 2 раза в неделю ведет прием пенсионеров».
Многократное использование союза и и перечисление пунктов той деятельности, которой занимается Яшин, непосредственное и без пафоса, должно было бы убедить слушателя в реальности его действий. Только вот проверить адекватность таких утверждений, их соответствие реальному положению у московского слушателя нет возможности, так как подавляющее большинство москвичей живет в других муниципальных округах.
Подписи
Проправительственные журналисты много говорили о правонарушениях в сборе подписей, об умерших гражданах, которые «поддерживали» оппозиционных кандидатов, но не сказали ни слова о желании обвиняемых кандидатов доказать свою правоту, поэтому в программах «Вести FM» высказывалось одностороннее мнение по проблеме сбора подписей.
«Яшин же просто документально доказал, что все это ложь про “мертвые души”. Он показал тех людей, которые подписывались за него. Они на видео говорят: “Мы подписывались, и наши подписи не имеют права признавать недействительными”. И чем это закончилось? Тем, что сегодня вечером Яшину сказали: “Ваши подписи поддельные”», – говорит приглашенный гость на «Эхе Москвы». Противопоставление «наши подписи не имеют права признавать недействительными» и «ваши подписи поддельные» усиливается вопросом, который автор задает и сразу же сам на него отвечает.
Реальным подтверждением того, как голос существующего человека не был признан, является заявление гостя программы «Особое мнение» доктора юридических наук, профессора ВШЭ Елены Лукьяновой: «Да, 18 июня мне прислал штаб Соболь как бы скан того, что она была признана недействительной. Потом где-то появилось сообщение, непонятно, на каком сайте, что нет моей подписи в числе недействительных. Но я отправила заявление в ЦИК. ЦИК переправил в МГИК, и мне до сих пор не ответили. Поэтому будем считать, что я все еще пока призрак. И таких призраков очень много».
А. Навальный в программе «Разбор полета» рассказал, что существуют «идиотские» правила, по которым нужно определенным образом писать адрес и подписываться: «Там уже начинается: пишите не “корпус”, а “корп.”. И не “к.”. Пишите “д” с точкой, а не “дом”. А если точки не будет, это уже признается недействительным». После в словах Навального идет описание процедуры внесения персональных данных в базу, во время которой операторы не могут справиться со своей обязанностью: «Человек в подписном листе написал “Ленинградский проспект”. Оператор пишет “Ленинский проспект”. Человеческий фактор может быть на одной подписи, на двух подписях, на 10, на 25. Но мы видим, что у всех – у Соболь, у Яшина и так далее, – это сотни подписей». Все эти правила иллюстрируют одно: нежелание и боязнь пускать во власть кого-то «чужого». Убедительная аргументация Навального строилась на приведении реальных примеров, объясняющих человеку, не обладающему формальными знаниями, как происходит регистрация кандидатов в депутаты, каким образом устроен аппарат избирательной комиссии. В то же время оппозиционер пытался дезавуировать ложь и, по сути дела, применял приемы, характерные для тех, кто исповедует принципы фейковой журналистики. Господин Навальный не спорил по сути проблемы, а оправдывал совершенные нарушения.