Нана РайФейк
ПрологДомик с мертвецами
«В доме на горе теперь живут мертвецы. Их трое: Лизонька, Святослава и Леонид. Девочки забрали его…»
Эти слова отец прокричал Александре перед тем, как выброситься из окна. Но самое последнее, что она уловила в полубезумной речи: «Бойся крылатых птиц…»
А после прозвенело стекло единственного во всем доме окна, которое не успели заменить на стеклопакет. Окно, которое стокилограммовый мужчина с легкостью вышиб своим телом. Глухой удар о землю поставил точку в истории его жизни.
Лунный свет серебрился в осколках стекла, рассыпанных на скрипящем полу. За разбитым окном безмятежно кружились снежинки.
В горах зима наступает рано.
Глава 1Гостья с картины
Даниил замирает на месте и вглядывается в темноту. Постепенно глаза привыкают к тусклому освещению на улице и улавливают очертания девушки. Девушки, которая ежится на углу крыльца. Кажется, на ней только черная шуба и нет обуви.
Вызвать полицию? Скорую? В четыре утра, после утомительной смены меньше всего на свете хочется таких приключений.
Он нервно сглатывает и осторожно подходит ближе. Может, галлюцинации? Надышался чем-то в баре? Больше он не будет замещать Егора, пусть сам разбирается, что ему важнее: работа бармена или очередная интрижка.
Даня ступает на первую ступеньку и освещает телефоном таинственную гостью:
– Эй, вы кто?
Его общение с противоположным полом ограничивается матерью и Марией – лучшей подругой и по совместительству бывшей возлюбленной. В остальных случаях он предпочитал говорить заученными фразами: «Здравствуйте», «Что будете пить?» и «Туалет прямо и налево». Но сейчас его могла спасти лишь полная импровизация, хотя… возможно, незнакомка настолько продрогла, что ей и правда не помешало бы выпить.
Девушка всхлипывает, из ворота норковой шубы показывается ее лицо. Телефон выпадает из рук Даниила.
– Господи помилуй!
Страх электрическим разрядом пронзает позвоночник. В ушах забарабанило: это она, это она, это она!
Даня поспешно оглядывается, но на улице больше ни души. Ни в одном окне не горит свет. Ни в крохотном домике бабы Аси, ни в старом бараке Киселя – торгаша с рынка. На лицо падают колкие снежинки, фонари отбрасывают на припорошенную дорогу блеклый свет.
– Помогите… – Охрипший голос заставляет Даню поднять чудом не разбившийся мобильный. – Мне так холодно…
– Стой, стой! – Даня поспешно засовывает телефон в задний карман джинсов, вытащить связку ключей удается только с третьей попытки. – Сейчас!
Он открывает замок, теплое дыхание дома окутывает его. Вслепую хлопнув ладонью по внутренней стороне стены, включает свет.
– Холодно, – стонет девушка и начинает тихонько плакать. – Ноги… больно…
Она говорит отрывистыми фразами, словно каждое слово причиняет боль. Даня подхватывает ее на руки, но тут же охает от неожиданности. На фотографиях в соцсетях она казалась весьма хрупкой, не то что в жизни.
Даниил с девушкой на руках входит в комнату и захлопывает дверь. Почему он чувствует себя вором? Будто позарился на чужой бриллиант. Даня крепче прижимает к себе гостью, при свете лампы он успел разглядеть ее лицо. Александра. Алекса. Первого декабря Бог ниспослал ему девушку, в которую он влюблен.
– Ноги, – Алекса подняла опухшие от слез глаза на Даниила. Дыхание перехватывает.
Черные, миндалевидные – таким глазам ты готов доверить все свои секреты, они знают все тайны мира. Но сейчас они умоляют о помощи.
– Я долго бежала по снегу. Поскальзывалась, падала… и снова бежала, – устало шепчет она. – Я сбежала… – Речь Алексы превратилась в бессвязное бормотание, она то проваливалась в беспамятство, то выныривала из него с глухим стоном.
Даня осторожно уложил ее на диван посреди гостиной и плотно занавесил окно. Пройдясь по всему дому, опустил рулонные шторы, закрыл двери. Он знает Алексу уже несколько лет. Она ведет в соцсетях лайфстайл-блог о красивой жизни и творчестве. Она – его идеал. Но сейчас Дане почему-то кажется, что он укрывает преступницу.
Он прикладывает ладонь к горячему лбу Александры.
– У вас температура!
Она резко раскрывает глаза, но не двигается – усталость и лихорадка оказываются сильнее. На бледных щеках проступает болезненный румянец, а обнаженные ступни воспалены и покрыты мелкими царапинами. Под шубой только черная шелковая ночнушка с кружевной отделкой. В таком виде не гуляют зимой. Тем более ночью.
Все, как на его картине. Точь-в-точь. Господи, что же он наделал?
Снег. Повсюду. Залепляет глаза, рот. Она протирает лицо, размазывая слезы по щекам, и продолжает идти наперекор метели. Ступни горят. Их обжигает холод. Горячо. Она оглядывается и видит за собой кровавые следы. Паника заставляет ее бежать быстрее, но тщетно. Она все равно ее нагонит. Крылатая птица.
Александра кричит, и метель исчезает. Она дома. В теплой кровати. Она дома…
Некоторое время она лежит, не двигаясь, разрешая себе беззвучно плакать. Сейчас. Сейчас ей станет легче. Глубокий вдох…
Перед глазами безумное лицо отца. Он разворачивается и выпрыгивает из окна. Снова и снова.
Алекса проводит ладонью по темно-синей простыне и замирает. Это не ее комната. В страхе она резко садится на кровати и судорожно оглядывает спальню, погруженную в серый полумрак. Шторы с принтом туманного леса закрывают единственное окно. Кажется, часть стен увешана незаконченными картинами, а из шкафа торчат свернутые в рулоны холсты.
– Черт… – Голос осип.
Где она?
События неохотно восстанавливаются в памяти, собираются в некую серию абстрактных картин, калейдоскоп пестрых красок. Последнее, что помнит Алекса, – как от усталости и холода она постучалась в первый попавшийся коттедж, похожий на пряничный домик из сказки. Он казался таким безопасным. Вроде бы она коекак забралась на крыльцо, а затем появился темный силуэт незнакомца.
Александра откидывает одеяло и вскакивает на ноги. Жгучая боль пронзает ступни. Она слышит свой собственный крик и через секунду валится на пол. На глаза наворачиваются слезы. Боль из сна прорвалась в реальность.
Глава 2Подарок дьявола
Голову не повернуть, словно ее отлили из чугуна. Даня кое-как разлепляет глаза и садится на диване. Боже, какое счастье, что сегодня воскресенье. Если бы пришлось идти на работу, он бы застрелился.
Из его спальни доносится вскрик и грохот. Звуки возвращают Даниила к незваной гостье. Сегодня ночью на пороге своего дома он нашел Александру Вольф.
– Господи помилуй! – Даня спешит в комнату и распахивает дверь, одновременно включая свет. Но тут же смущенно отворачивается. К девушкам в черных ночнушках на полу своей спальни он не привык. – Простите, я услышал… – невнятно бормочет он. – Вы упали…
– Да! Упала, потому что ноги адски болят, – Алекса щурится, прикрывая ладонью глаза. Затем стягивает с кровати одеяло и закутывается по шею.
Воздух спертый, Даня дергается в сторону окна, но тут же каменеет на месте. А вдруг ее кто-то увидит?
– Я за… забинтовал их.
Превосходно, он еще и заикается! Даниил мысленно стонет и заставляет себя посмотреть на Александру. Да, это действительно она. Настоящая восточная статуэтка. Алекса – полуяпонка по материнской линии, очень красивая девушка. Раскосые глаза темно-шоколадного цвета хитро блестят, волосы похожи на черный шелк.
Даня знает внешность Алексы наизусть. Не раз рассматривал фотографии в ее блоге. Слишком прекрасная, чтобы быть правдой. Такая фарфоровая, утонченная, чувственная…
– Я заметила. Спасибо, – отмахивается Алекса от его слов.
– А-а-а, – растерянно протягивает он. – Меня зовут Даниил, – не сразу, но вспоминает, с чего нужно начинать знакомство.
– Александра, – повисает неловкая пауза, в течение которой она задумчиво разглядывает картины на стенах.
Осознание, что она видит свои портреты, приходит к Дане не сразу. А когда приходит, кажется, у него краснеет даже мозг.
– Ты что, сталкер? – хрипит Александра.
– Нет-нет, я… Я просто художник. Рисую то, что мне нравится… – Даниил поспешно срывает картины со стены и разворачивает их холстом к стене. На этой Алекса стоит вполоборота к окну, а здесь рисует. – То есть я не хотел сказать, что вы мне нравитесь. Хотя, конечно, вы, безусловно, красивая, но…
– Стой! – прерывает бессвязный поток слов Алекса и кивает на предпоследнюю картину. – Это тоже ты нарисовал?
Даня озадаченно рассматривает картину, липкий ужас растекается по его спине. Он должен был спрятать картины, но разве можно такое предвидеть?
Жесткий голос его внутреннего Я отвечает: можно!
– Ну да…
На холсте возле двери уютного домика, референсом которого был его собственный дом, ютится беглянка в черном плаще. Фигуру освещает тусклый свет недорисованного фонаря. Низ картины остался снежно-белым, нетронутым.
– Я не понимаю… Когда ты ее нарисовал?
От страха во рту у Дани пересыхает:
– Я… я не помню. Эта картина давно стоит незавершенная. Кажется, еще с лета… – Ложь горчит на вкус.
Александра закрывает глаза и тяжело дышит.
– С вами все в порядке? – осторожно уточняет Даня, на что тут же получает гневный взгляд.
– Нет, черт возьми! Я не могу ходить, у меня до жути болят ноги, горло осипло и кажется, у меня температура. Я хочу есть, я устала, я… – Она зажмуривается, словно вспомнила еще о чем-то.
– Мне очень жаль.
– Забей. Сделаешь мне чай? – устало произносит Алекса.
– Да, конечно. Пойдемте на кухню, – Даня поворачивается к двери и получает в спину едкое замечание:
– Ты что, забыл? Я. Не. Могу. Ходить.
Даниил будто примерзает к полу. Кажется, даже глохнет на мгновение.