– Не один ты любишь азарт. – Игнат снова тасует колоду, а затем по одной раскидывает по столу. – К тому же кто сказал, что я собираюсь лишаться денег?
– И две шохи на погоны! – Игнат щелкает пальцами и кидает на стол две шестерки – пиковую и червовую.
Клим впивается пальцами в волосы, не отводя взгляда от карт. Черт, черт, черт… Он думал, что победа в кармане, а счет уже «один-один».
– Придется играть в третий раз. – Игнат подмигивает Климу и встает из-за стола. – Я не приветствую крепкие напитки, но холодное пиво весьма бодрит. Будешь? – Он достает из мини-бара две бутылки, по которым скатываются маленькие капельки влаги.
– Что, вдруг жажда проснулась? – фыркает Клим. – А ведь я почти выиграл вторую партию.
– Клементий, ты умеешь наслаждаться игрой или в рулетку тоже играешь так напряженно? У меня от твоего взгляда даже шея затекла.
Игнат вскрывает бутылки с тем рекламным звуком, после которого безумно хочется пить, и ставит перед ним напиток:
– Расслабься и выдохни. Сейчас будет самое интересное.
Клим делает глоток и морщится. Горьковато-соленый комок прокатывается по горлу, оставляя после себя острое послевкусие.
– Я готов. – Он раздает карты и вытаскивает из колоды козырь – трефовая дама.
– Крести! – восторгается Игнат и садится обратно. – Дураки на месте, – с усмешкой договаривает он.
Ах, эта фальшивая улыбка. От нее хочется скрипеть зубами.
Почему, почему он ведет себя так, словно ему все равно? На кону весомая сумма, которую Игнат может потерять в последующие пятнадцать минут, а он улыбается и пьет пиво. А Клим еще переживал, что он недооценил противника.
– Поборемся за сердце дамы?
Неуместная шутка только злит. Игра идет медленно, слегка жеманно, как флирт с девушкой, которая не отводит взгляда от твоего соперника. Клим старается запоминать вышедшие карты. Две семерки, одна козырная. Валет бубновый, туз пиковый. Нет, червовый. Или же…
Он жадно припадает к горлу бутылки, но холодное пиво вовсе не освежает, а еще больше туманит и без того лихорадочный ум. Будь проклят тот день, когда он сел за рулетку. Будь проклята та шлюха, которая затащила его в казино.
Колода постепенно тает, и вскоре на столе остается лишь пара карт. У Клима две лишних и неплохо по козырям. Но мало парных. А у него… Клим буравит взглядом непроницаемый веер в руках Игната, но кроме клетчатой рубашки карт ничего не видит.
Жаль, у Клима нет суперсилы. А память затуманена страхом. Но у Игната точно на руке козырная дама.
Его мобильный оживает и на заставке высвечивается голубоглазая блондинка. Хоть Клим и смотрит на нее вверх ногами, но она весьма похожа… на кого-то. Впрочем, все блондинки на одно лицо. Взять ту же Злату.
Игнат быстро сбрасывает вызов и внимательно смотрит на Клима, после чего делает ход:
– Трефовый валет.
Козырь. Черт. Козырь, который ему не побить. Игнат точно пошел с парной карты. И если Клим возьмет сейчас, значит, он… Его прошибает пот, руки трясутся, и он сам не узнает свой голос:
– Беру.
Игнат с неожиданным разочарованием кидает еще два вальта, а следом летят две дамы с трефовой и пиковая семь. Снова погоны. Снова дурак. И в игре, и в жизни.
Карты сыплются из рук Клима, он нервно прикрывает глаза. Долг в два раза больше или Лекси?
– Спасибо за игру, Клементий, я давно не играл с таким куражом. – Игнат протягивает ему визитку, но в этот момент его мобильный снова включается и на экране мелькает та же блондинка. Уже злобно, почти мстительно Игнат вырубает телефон и прячет в карман. – Бери визитку. Завтра позвонишь и скажешь, на какой день договорился с сестрой. Мне без разницы. Любое время, но не затягивай. Желательно на этой неделе.
– А если она не согласится? – безнадежно шепчет Клим и сминает в руках визитку.
– Клементий, – удивляется Игнат, – не глупи. Разве меня должно это волновать? У нас был уговор. Но я не настаиваю. Можешь вернуть тридцать восемь тысяч. Срок тот же.
Клим с трудом встает. Ноги дрожат похлеще рук. Как он мог проиграть? Он же с детства играл в эту игру. Знает все правила, все лазейки.
– Как? Ты ведь проиграл в первый раз… – В ушах шумит кровь.
Игнат допивает пиво и ставит пустую бутылку на стол:
– Клементий, в этой игре главное – запоминать карты. – Он стучит по виску. – У меня превосходная память. А в первой партии… Ну, я хотел растянуть удовольствие.
К горлу подкатывает тошнота, и Клим вылетает из кабинета, волоча куртку по полу.
Игнат поддался с самого начала. Он знал, что победит. Был уверен. Он… Не разбирая дороги, Клим спускается по лестнице. Как пьяный натягивает куртку и почти кубарем вываливается из душного клуба. На улице холод мигом пробирает до костей, и даже мозг будто замерзает.
Он проиграл свою сестру. От омерзения Клим падает на колкий снег и зарывается пальцами в сугроб. Холод обжигает кожу, и неохотно, но Клим остывает, а заодно в голову врывается воспоминание, от которого становится еще горше. И невыносимей.
Он узнает блондинку с телефона Игната. Это та самая Ди, которая однажды привела его в казино, а затем исчезла.
Глава 28Выключенное зрение
Мольберт из комнаты отдыха никто не убрал. Масляные краски ворохом лежат на кофейном столике, а на палитре успели затянуться тонкой пленкой.
Я нарисую твое будущее.
Такое опрометчивое обещание Даня дал Алексе, но почему-то она восприняла его всерьез. Принесла чистый холст, а старый, разрисованный черными нервными штрихами, унесла в свою комнату. Позже она выложила фотографию этой недокартины в своем блоге с мрачной подписью: «Мой любимый человек в точности отразил мое душевное состояние…»
Первая картина Дани, которую увидело столько человек, по непонятным причинам им понравилась. А ведь он просто зачеркал то, что посчитал мазней.
Невыносимо. Все вокруг – ее семья, ее подписчики – считают Даниила парнем Алексы, и только он знает правду. Что он нужен ей для…
Для чего?
Он и сам не знает. Если бы не его дар, они бы никогда не встретились. А ведь он еще корил себя за то, что использует девушку. Только получается наоборот. Но, кажется, Александру абсолютно не смущает эта фальшивая часть ее жизни.
Даня растерянно берет кисть и, пусть неловко и кривовато, но зажимает в пальцах.
– Мои подписчикам не нужна правда, – тихо ответила она, когда Даниил увидел новый пост в ее блоге, – так зачем же их разочаровывать?
Им не нужна, а ему нужна. Очень. Потому что с каждым днем, который он проводит в жизни Алексы, Даня теряет грань, разделяющую правду и ложь.
– П…прости, но ты не могла бы оставить меня одного? – Он оборачивается к Алексе, которая привычно развалилась в кресле с мобильным. – Не знаю, как ты, но я люблю рисовать в одиночестве.
– Но я хотела посмотреть, как ты создаешь мое будущее. – Ее темные глаза блестят любопытством.
– Алекса… Я же сказал, что только попробую. К тому же мои руки… и это все непросто, поэтому я хочу остаться один, – раздраженно объясняет он.
Алекса обиженно поджимает губы, но уже перед уходом бросает загадочную фразу:
– Кстати, если ты подумал, что я забыла, то я не забыла, – и улыбается.
– Ты о чем?
– О том, что ты обещал начать вести блог и выкладывать свои картины. – После этих слов дверь за ней захлопывается.
Даня глухо стонет. Ладони мгновенно потеют. Одно дело показать картину, которую ты и за творчество не считаешь, а другое дело – работы, над которыми корпел долгими зимними вечерами.
– Так… надо сосредоточиться… – Он пронзает взглядом чистый холст, и вскоре кисть перестает дрожать.
Никакого будущего он рисовать не собирается. По крайней мере, то, что хочет Алекса. Нет. Но он заставит ее рассказать правду, которую она тщательно скрывает. Как заставил прийти в свой дом.
Нерешительное движение рукой. Пальцы еще болят, но в целом это ему не мешает. Мазок, еще один. Окунает кисть в черную краску и осторожно выводит волосы Алексы. Она придет в комнату отдыха и расскажет…
…Даня растерянно моргает и отшатывается от холста. На часах половина седьмого, за окном темно. Прошло не больше получаса, как он начал рисовать картину. Он помнит, как решил начать с лица Алексы, а потом зрение выключилось, и вот он уже стоит, как вчера ночью перед стеной, и смотрит на картину, которую не рисовал.
Кисть падает на паркетный пол, а измазанная красками палитра повисает на большом пальце.
– Господи помилуй… – шепчет Даня и делает еще один шаг назад.
Он нарисовал себя. Вчерашняя ночь. Гостевая спальня. Он стоит у стены, а на ней кровавые буквы складываются в слово «убийца». Он нарисовал прошлое, за одним исключением. На картине позади нарисованного Дани тень мужчины. Неясный силуэт, из которого лишь отчетливо выделяется халат в темно-коричневую полосу с оторванным карманом.
Даня падает на диван и сидит, уставившись на картину.
Либо дар расширяет границы, либо кто-то подчиняет себе его разум.
Глава 29Тень, знакомая до боли
Где же все? Галина наливает в кружку заваренный чай и вдыхает аромат земляники. Арсений еще не вернулся, Клим тоже запропастился на ночь глядя. Саша валяется в спальне и уже успела поругаться со Златой.
Галя ловит на глянцевой поверхности кухонных фасадов свое размытое отражение. Так она еще больше похожа на мешок с картошкой.
Странный звук, напоминающий рычание зверя, доносится со стороны входа. Галя отставляет чай и прислушивается. Затем направляется в сторону комнаты отдыха. Да, непонятные звуки – то ли истерический смех, то ли плач, а может, и разъяренный рык – идут именно оттуда.
Она толкает дверь.
– Даня?
Он сидит на диване, выпучив налитые кровью глаза, и не отводит взгляда от картины. Его грудь часто вздымается, и периодически он стонет. Кудрявые волосы растрепаны, их так и хочется поправить. Галя никак не может определить, к какому цвету относит Даниила. Он туманный, как глубокий серый, и при этом скромный, как блекло-желтый.