– Даже боюсь спросить, зачем вы пришли, – выдавливает она.
– Ну, – Арсений садится напротив стола Виктории, и до нее доносится лесной аромат мужских духов, – в прошлый раз разговор у нас не задался. И я решил начать сначала. – Он кладет на стол шоколадку и пододвигает к ней.
– Взятка?
– Нет. Извинение за то, что я накричал на вас.
Вика переводит дыхание, но так и не находит в себе сил прикоснуться к шоколадке. Она замечает любопытный взгляд Арсения, который он бросает на фотографии. Да, стоит сосредоточиться на работе.
– Вы насчет угрозы?
– Да. В тот раз вы сказали зайти через пару дней. И вот я здесь.
– Прошел всего день, – вяло отвечает Вика. – Но вы все равно не уйдете, да?
Вместо ответа Арсений снимает кожаные перчатки. Вике ничего не остается кроме как вздохнуть и пересказать ему все, что она узнала о Фанатике. Арсений Вольф слушает молча. Внимательно. И поневоле в голове Виктории воскресают воспоминания.
Три пьяных парня. Одна юная беспомощная девушка.
– …он посылал угрозы, аналогичные вашей, этим людям. – Вика стучит ногтем по фотографиям. – А затем обставлял убийство как жертвоприношение… – Она запинается.
Воспоминания становятся столь яркими, что она вновь ощущает затхлый запах школьной каморки. Вкус перегара на губах от развязных поцелуев парней. Насильников. Их было трое. И главный из них сидит сейчас перед ней.
– С вами все в порядке? – Арсений с такой заботой заглядывает ей в глаза, что Вике становится тошно.
– Нет, но вас это не касается. – Она допивает отвратный кофе и кривится. – Вернемся к делу. Эти семь жертв – его рук дело. Но странно, что в последний раз он убил супружескую пару. Константина и Марию Грачевых, – она отделяет две фотографии, а остальные убирает в сторону.
Арсений внимательно разглядывает ксерокопии фото и пожимает плечами:
– Но если этот человек сидит в тюрьме, как он может продолжать посылать анонимные угрозы? К тому же отец умер… совсем иначе. – Он кивает на краешек фотографии с местом преступления, которая торчит из папки.
– Значит, вы не знаете Грачевых? – вздыхает Вика и забирает их снимки.
Красивый мужчина с усталыми глазами и миловидная брюнетка. Ее точеное лицо было исполосовано ножом.
– Нет, а должен? – Он достает из кармана пятирублевую монету и начинает вертеть между пальцами.
Вика сталкивается с ним взглядом, и в ушах звенит кровь. Господи, лучше бы она не бралась за это дело! Она переоценила свои силы. Думала, будет просто. Такой человек, как Арсений Вольф, мог запросто убить родного отца. Но у нее нет ни единой зацепки. Зато множество следов, которые увели ее в другую сторону, и теперь Вика вынуждена искать настоящего убийцу.
– Из их биографий я узнала, что Константин Грачев буквально за месяц до гибели продал свою долю в бизнесе напарнику, с которым начинал дело. И вот здесь я нашла еще одну ниточку. Партнером Константина был ваш отец – Леонид Вольф.
Видеть шок на лице Арсения – ради этого стоило помучиться.
– Отец начинал гостиничный бизнес вместе с Грачевым? – вымученно уточняет он.
– А вы не знали? Ах, ну да. Вам было всего пять лет. – Она улыбается.
– Такое чувство, что этот факт доставляет вам удовольствие.
– Нет.
Он поджимает губы:
– Ну хорошо. Допустим, Грачев и отец были партнерами. Как это относится к нам? К тому, что происходит сейчас?
– Не знаю. Вы просили рассказать, что мне известно. Я выполнила вашу просьбу. – Вика разминает шею и собирает все документы в папку. – Мне только сегодня прислали копии видеозаписей из вашей гостиницы. Между прочим, задержали. Обещали сделать это еще позавчера. Так что извините, у меня много работы.
Арсений кивает, но не отводит от нее взгляда. Кровь обжигает щеки, очертания предметов смазываются, и только лицо Арсения горит перед взором.
– Виктория, простите мою наглость. Но меня не оставляет чувство, что мы с вами знакомы.
Она стискивает кулаки, и раздается хруст.
– Нет, вам кажется.
– Я редко ошибаюсь, – упрямится Арсений.
Вика поднимается и обходит стол. Рывком раскрывает дверь:
– Арсений Леонидович, еще раз прошу вас уйти. У меня много дел, – цедит она.
В чертовом кабинете душно и захламлено, как и в ее душе. Арсений здесь лишний.
«Уйди же, уйди! Умоляю!»
Он встает и делает пару шагов к ней. Хотя он невысокого роста, ей все равно приходится запрокидывать голову. Невыносимо смотреть на него снизу вверх.
Арсений берется за ручку двери и закрывает обратно:
– Нет. Я не уйду, пока вы не признаетесь. Мы с вами учились вместе? Институт? Школа? – Он трет подбородок.
Его губы очень близко, и волны отвращения захлестывают Вику. Чувство, что он снова ее целует.
– Я не помню в школе ни одной Вики. В институте была одна, но это точно не вы. Да и как, вы же должны были получить юридическое образование, – рассуждает он сам с собой.
– Так, – выдыхает Вика, – раз вы не уходите, тогда уйду я. – Она стаскивает с вешалки пилотку и сердито нахлобучивает на голову.
И вдруг Арсений хватает ее за плечи, а его монета падает на пол и укатывается под стол. Он смотрит на нее широко раскрытыми глазами, короткая догадка ослепляет. Пилотка скрывает ее рыжие волосы. А глаза… Она ведь так и не решилась носить цветные линзы.
– О нет… – Он отшатывается.
Бледный, дрожащий. Вмиг осунулся и постарел на несколько лет. Ушли щеголеватость и надменность. Она ничем не лучше. Смотрит на него, как затравленный зверек, а ноги едва держат.
– Оля, – шепчет он, и от его тихого голоса хочется кричать.
Нет! Нет! Ее не называют так даже родители. Оли нет в живых. Она умерла тринадцать лет назад.
Арсений хочет сказать еще что-то, но его перебивает резкий рингтон мобильного.
Глава 37Пленница по-тихому
– Ты уверена, что Арсений не будет на тебя злиться? Второй день, а уже филонишь, – с улыбкой подначивает Галю Даня.
Она сидит на диване в комнате отдыха, зарывшись в финансовых отчетах гостиницы, и лишь изредка поглядывает на Даню. В кресле ютится калачиком Алекса. Она работает над постом для блога, и ее пальцы проворно бегают по экрану смартфона.
– Не ерничай. К тому же Арсений пошел к следователю. Хотел что-то с ней обсудить. – Галя задумчиво прикусывает кончик ручки. – А Клима так и нет. Я уже начинаю переживать.
Из кресла Алексы доносится фырканье. Словно в ответ на переживания Гали хлопает входная дверь и раздается пьяный голос Клима:
– Я дома!
Он заглядывает в комнату и опирается о дверной косяк. Криво улыбается Алексе:
– Чесслово, я не играл в карты! – Клим поднимает руки вверх. – Бухал, но не играл.
Видимо, сейчас Клим находится в состоянии медленного отрезвления. Весь помятый, обросший щетиной, по сравнению с вечно ухоженным Арсением, Клим – сплошное неряшество.
– Иди, куда шел, – бубнит Алекса.
– Ну Лекси! Ну сколько мне извиняться!
– Ты еще не выполнил главное условие. Ты не признался Сене, – отрезает она.
– Да, Клим, это было некрасиво с твоей стороны. – Галина надувает губы. – Мы переживали, а ты…
– …пил, – со смешком заканчивает Клим. – Ладно, девчонки, не злитесь. Сегодня сознаюсь Арсу, хотя, чую, он уже все знает. Но помните, я вас люблю. И даже Злату, кстати, где она? – он оглядывается с осоловелым видом.
– Ушла в ателье, – роняет Галя, и в ее голосе слышится грусть.
– А, ну да. Лады. Я в душ.
– Саша, – произносит Галя, когда Клим уходит, – ты бы с ним помягче. Знаешь же, какой он бедовый. И ты сама тоже не подарок.
Алекса останавливает на Гале пронзительный взгляд и кивает:
– Хорошо. В следующий раз, когда он проиграет в карты тебя, я тоже буду советовать тебе быть с ним помягче. – Она снова утыкается взглядом в мобильный.
На этом их неловкий разговор обрывается.
Глава 38Поскользнуться и не упасть
Злата взвизгивает и размахивает руками, стараясь удержать равновесие. Снова неудачно выбрала зимнюю обувь. Нельзя зимой носить каблуки, нельзя! Злата хватается за фонарный столб и переводит дыхание.
Тротуар словно специально для нее полили водой, и теперь он язвительно поблескивает тонкой коркой льда. Она с тоской оглядывается на «мини купер». Его пришлось оставить на бесплатной парковке. Помещение, которое папа арендовал для нее под ателье, находится в центре города, и рядом машину поставить негде, потому что везде понатыкали запрещающих знаков, а первый этаж зданий администрация отдала под частные магазины и кафешки. Так что последние пять минут пути приходится одолевать на своих двоих.
– Фух, еще один рывок. – Злата отталкивается от столба и семенит по небольшому склону вниз, растопырив руки в разные стороны. – Равновесие, равновесие. И вовсе не смешно! – рявкает она проходящим мимо студентам, которые поспешно скрывают улыбку.
И правда, что смешного в дамочке на высоченных каблуках и в дорогой шубке. И вовсе она не похожа на корову на льду. Злата добирается до очередного фонаря возле пешеходного перехода и минуту с облегчением стоит, крепко в него вцепившись. Мимо течет поток машин, от мороза щиплет щеки, а пальцы в тонких перчатках немеют.
Как только загорается зеленый свет для пешеходов, Злата поспешно ступает на зебру и тут же с криком отпрыгивает назад. На красный для водителей свет проносится черный автомобиль. От страха Злата не замечает даже марку, а сердце беззвучно колотится в груди.
– Урод! – рефлексивно орет Злата вслед нарушителю, но он скрывается за первым же поворотом.
Внимательно посмотрев по сторонам, она перебегает через дорогу и замерзшими пальцами открывает ключом дверь ателье.
– Ура, – выдыхает она и жмурится от тепла. Над головой звенит входной колокольчик, который они с Галей повесили, потому что Злата всегда о таком мечтала.
Их предприятие немного отличается от того, что принято называть ателье. Заказы они не берут, деньги не зарабатывают. Аренду ежемесячно платил папа, теперь Арсений, только чтобы его девочки веселились и не путались под ногами.