Галя молчит. Так и стоит с закрытыми глазами, а Даня яростно дышит, будто только что пробежал через весь город. Услышала или нет? Ему вдруг становится все равно. Даже если Галя возненавидит Даню, он ни за что не сделает то, о чем она его просит. Ни за что.
– Эй, – тихий оклик возвращает Даню в реальность.
В комнату заходит Алекса. В черном кружевном платье до колен она как всегда прекрасна. Слишком прекрасна, особенно на фоне Галины.
– Арсений просит собраться нас всех в зале. Тебя тоже, Даня.
– Хорошо. – Галина снова вытирает слезы и быстро выходит из спальни.
Алекса, чуть помедлив, бросает на Даню задумчивый взгляд и уходит следом. А его начинают грызть дикие вопросы. Как долго Алекса стояла за дверью и как много она слышала?
Глава 43Будь честным хоть раз
Находиться в зале после того, как ночью Галина играла здесь в шахматы с умершей сестрой, жутко. Но никого это не волнует, ведь никто об этом не знает.
Клим выглядит ужасно. Сидит, развалившись в кресле. Подбородок покрыт щетиной, а красный свитер на нем не первой свежести. Арсений, в отличие от брата, явно после душа. Черные брюки отглажены, воротник белой рубашки стоит, как накрахмаленный. Но взгляд у них один на двоих. Исстрадавшийся.
Алекса садится на диван рядом с Галиной, и они обнимаются. Непривычно видеть Александру такой подавленной и молчаливой. Даже после встречи с убийцей она сохраняла энергичность. А теперь ее будто отключили от розетки, и свет погас.
– Мне сейчас звонили из полиции, – хрипит Арсений и кашляет в кулак.
Даня присаживается на подлокотник дивана, стараясь не смотреть на расставленные шахматы. Партия так и осталась недоигранной, потому что Галя стала путать фигуры.
– Из-за предсмертной записки, где Злата призналась в убийстве отца, им пришлось вчера обыскать ее спальню. Под кроватью они нашли коробку с бокалом, в котором эксперт обнаружил следы вина и «Поцелуя серафима». – Видно, как тяжело Арсению даются эти слова.
Он замирает возле окна, сцепив руки за спиной.
– Из этого бокала пил отец? – выдавливает Клим.
Он поднимает воспаленные глаза на Арсения.
– Да.
Даня переводит дыхание и собирается с мыслями. Он должен вступить в разговор. Спросить у Алексы как будто невзначай: «Ты ничего не хочешь сказать? Возможно, стоит рассказать об убийце, от которого ты сбежала той ночью? Ты должна довериться семье. Алекса, больше нельзя скрывать».
Да, это предательство. Но он будет прав. Все зашло слишком далеко.
Однако вместо складно подобранных фраз из Дани вырывается непонятный стон, на который никто не обращает внимания.
– Но почему? – Галина хмурится.
Она часто дышит, но не плачет. Однако на грани. Они все здесь на грани.
– Что – почему? – Алекса наклоняет к ней голову.
– Почему она хранила этот бокал? Почему не вымыла его? Если она и правда убила папу, почему не уничтожила улики? – Галина впивается взглядом в Арсения.
Сейчас все смотрят на него, будто он знает ответы. Но он так же беспомощен, и это чувствуется в его неуверенных движениях.
– Я не знаю! – Он взмахивает руками. – Ее смерть вообще не укладывается у меня в голове!
– Возможно, она испугалась? – шепчет Алекса. – Она ведь написала в записке, что все вышло из-под контроля. Злата не хотела убивать папу, а когда это случилось, спрятала бокал и забыла про него. Или не решалась к нему притронуться… – Она вздыхает.
– Но при этом стерла с бокала все отпечатки? – фыркает Арсений.
– Вы знаете, какая она была импульсивная. Порой ее поступки были абсолютно нелогичны, – Алекса переводит дыхание. – Мы уже никогда не узнаем правды. Цепь замкнулась. Папа погиб, и его убийца тоже, – раздается тихий всхлип.
Даня застывает, и кажется, что кровь леденеет в жилах. Цепь замкнулась? Вот так просто? А как же тот мужчина, который преследовал Алексу? Как же он? Неужели она забыла?
Слова вдруг становятся ненужными. Алекса скрывает это, и у нее есть причины. Если она не хочет признаваться, Даня выяснит сам. Надо только выждать правильный момент.
– Нет, – заявляет Арсений. – Я не хотел вам говорить, не хотел беспокоить, но в понедельник мне на почту пришла анонимная угроза. – Он шумно выдыхает и нервно проходит вдоль окна. – В ней говорилось, что нас всех ждет смерть. Отец был первым. Я сначала не воспринял это всерьез, но потом все же рассказал следователю. И она выяснила, что двадцать пять лет назад в Снежном орудовал маньяк по прозвищу Фанатик. Он рассылал такие же угрозы своим жертвам. Его поймали и дали пожизненное. А теперь кто-то частично копирует его стиль.
– Охренеть! – Клим подскакивает в кресле. – Арс, и ты молчал?
– А что мне надо было делать? Прибежать и вывалить на вас все проблемы? – огрызается Арсений. – Это не мой метод.
Клим обиженно умолкает. Алекса не двигается, словно ее заморозили.
– Да, ты так никогда не поступаешь, – подает голос Галина. Она бледнеет еще больше, кожа становится молочного цвета. – Ты молчишь, все держишь в себе. Забываешь о том, что мы одна семья. Как ты мог скрыть это?! – Она сбрасывает с плеч руки Алексы и вскакивает. – Ты понимаешь, что эта угроза все меняет? Кто-то методично истребляет нашу семью, а ты молчишь! – вопит она.
– Нет, это может быть чья-то злая шутка, Галя. Каких только придурков на этой земле не бывает, – оправдывается Арсений.
– Галя, успокойся. Ты и так перенервничала! – Даня подходит к ней и пытается посадить обратно, но она отталкивает его, не отводя взгляда от Арсения.
– Я спокойна… – Вопреки ее словам из глаз текут слезы. – Ты должен быть честным с нами, Сеня! Нас и так осталось немного. А ты молчал. И до сих пор считаешь, что Злата убила папу? Ее нет в живых, и в этом виноват ты! Но это еще не конец. Это далеко не конец! – Она закрывает лицо руками и выбегает из гостиной.
Арсений пошатывается и прижимается спиной к стене. Слова Галины, всегда доброй и нежной, расстреляли его в упор. Краска сходит с лица, оставляя огромные дыры вместо глаз.
– Черт… – протягивает Клим, – Дань, может, ты ее успокоишь? Нас она точно пошлет.
Но Даня не нуждается в его благословении. Он поспешно поднимается на второй этаж и едва успевает перехватить Галину возле ее двери. Насильно прижимает к себе, чуть ли не стискивая в объятиях. А она рыдает. Плачет и плачет.
– Ты не права. Арсений этого не заслужил, – шепотом произносит Даня.
Галина мотает головой и с неожиданной силой отталкивает его:
– Да, он не виноват. Знаю. Это я виновата. Во всем, что произошло, лишь моя вина. – И она закрывается в спальне, оставляя после себя звенящую тишину.
Глава 44Монета удачи
Пыльные лучи солнца пробиваются сквозь обнаженные окна. Раньше они стыдливо прикрывались старыми занавесками, но те вот уже месяц грудой свалены в углу зала, так и не дождавшись, когда их повесят после очередной стирки.
Вика смущенно отводит взгляд от кружевной ткани. Как только закончит дело Вольфов, обязательно повесит. Но не сейчас.
Она вдыхает аромат горького шоколада и с блаженным стоном надкусывает. Нет ничего более бодрящего, чем съесть четверть плитки ранним утром. Перед тем, как погрузиться в мрачные фотографии с места самоубийства.
Злата Вольф. Такого «подарка» судьбы Вика не ждала. Если обвинить Арсения в убийстве деспота-отца она еще могла, то в смерти родной сестры – нет. К тому же есть записка с признанием, написанная якобы перед смертью.
Вика фыркает и осторожно ступает босиком между фотографий мертвой Златы и места преступления, разложенных на стертом сером ковролине. Потом придется снова подшивать снимки к делу, но так ей думается лучше. Тем более после вчерашнего дня, который Виктория целиком провела за просмотром видеозаписей до тех пор, пока перед глазами не зарябило.
Она просматривает фото повешенной Златы с полным хладнокровием. Многие детали, на которые изначально не обратили внимания, теперь словно кричат. К примеру, обломанные ногти на руках. Синяки на запястьях, ссадина на подбородке.
Так же в чулане стоял невыносимый запах мочи, но лужи на полу не было. Ее нигде не было, несмотря на то, что мочевой пузырь Златы не выдержал бы конвульсий. Убийца явно спешил и точно не ожидал, что дочка покойного Вольфа станет бороться. Вскрытие показало, что причиной смерти все же было удушье. Он добился своего. Злата мертва. Но кто будет следующим?
Две смерти, выставленные самоубийствами. Слишком нагло даже для поклонника Фанатика.
Вика садится на старый диван и берет с кофейного столика кружку с остывшим кофе. Медленно крутит ту между ладонями. Потом из потертого дипломата вытаскивает пятирублевую монету. Ее обронил Арсений в кабинете, когда назвал Вику настоящим именем, после чего та позорно сбежала. Она надеялась… Нет, она верила, что он не вспомнит. Но с самой первой встречи Арсений присматривался к ней, как охотник к лисице. Интересно, что еще он помнит? Как насиловал ее? Вика внутренне содрогается.
Стоит подумать о выпускном вечере, когда ее заперли в кладовке наедине с тремя упырями, как все тело немеет, а в голове поднимается туман. Она не может вспомнить ничего конкретного, кроме своих криков и боли. Зато она прекрасно помнит последствия, и эти последствия погубили всю ее жизнь.
Вика шумно выдыхает и стискивает в кулаке монету.
Она сильная, она справится и обязательно вернет Арсению его талисман после похорон. Они состоятся сегодня, и Вика будет на них, чтобы Арсений не забывал – за прошлые грехи рано или поздно придет расплата. Раз он знает, она больше не будет бегать.
Она снова просматривает документы и недовольно покачивает головой. Хранить бокал с остатками феклицина? Невероятная глупость… Чертов маньяк держит ее за идиотку? Кривая усмешка касается губ. Нет. Эта игра с ней не пройдет. Она принимает вызов и обязательно победит. А потом расквитается с Арсением.
Насильников было трое. Он – последний.