– Блин, – вздыхает Клим.
– Успокойся, она придет в себя, – Арс хлопает его по плечу, затем отодвигает от себя тарелку, – когда найдем Лекси, целую и невредимую.
Даня сам не заметил, как уснул, едва голова коснулась подушки. Он боялся очередной бессонной ночи, но организм дал сбой. И то, что проснется под чей-то неистовый шепот, он тоже не предвидел.
Он широко раскрывает глаза и всматривается в непроглядную темень. Сердце пульсирует в груди. Вскоре глаза привыкают и начинают различать очертания. Раскрытая дверь, силуэт человека напротив окна.
– Предатель… – снова неистовый шепот.
– Кто здесь?! – Даня включает настольную лампу и замирает от неожиданности.
Посреди комнаты стоит Галина в брючной пижаме. На ее лице полная отрешенность от реальности, руки безвольно висят вдоль тела, но губы продолжают шевелиться:
– Предатель… Предатель. В этом доме предатель.
– Галя, – Даня встает с кровати, – ты меня слышишь? – Он приближается к ней.
Но она никак не реагирует на его слова. Даня заслоняет собой окно и холодный лунный свет. Осторожно обхватывает ее лицо ладонями:
– Галочка, пожалуйста, очнись.
– Предатель, предатель, в этом доме предатель, – отчаянно продолжает шептать Галина.
– Нет, Галя, тебе кажется.
Но ее слова, как тяжелые камни, разбивают сердце Дани. Он качает головой, отбрасывая их от себя, и неожиданно подается вперед, сам не до конца осознавая, что делает.
Даня целует Галину в мягкие, прохладные губы, вдыхая знакомый травяной аромат. Пальцы касаются нежной кожи ее лица. И все, что их окружает, растворяется в невесомой дымке.
– Даня, – осознанный голос Галины заставляет его отстраниться.
– Прости…
Она смотрит на него, как пьяная. Медленно обводит спальню взглядом, губы подозрительно дрожат.
– Я снова ходила во сне? – пылко спрашивает Галина.
– Да.
– И что я здесь делала? – она впивается взглядом в глаза Дани.
Кажется, она не запомнила поцелуя, который ее разбудил. Возможно, это к лучшему. Или нет.
– Как я понял, ты искала предателя.
– Предателя? – Она растерянно касается разгоряченных щек. – И нашла?
– Не знаю…
Глава 55Мое одиночество
Зимнее утро встречает Даню так, словно вчера ночью ничего не произошло. Никого не похитили, никто не лунатил в поисках предателя. Его пальцы уже начинают отдаленно напоминать себя прежние, а синяки под глазами наливаются сливовым цветом. Даня натягивает шапку пониже на лоб и отворачивается от зеркала. Интересно, что подумает таксист, когда увидит его разукрашенное лицо? Видимо, посчитает, что в дом Вольфов лучше не соваться. Тем более уже всему городу известно о похищении Александры.
– Ты уходишь? – испуганный женский голос застает Даню, когда он натягивает пуховик.
Галина стоит в дверях прихожей, обнимая себя за плечи, и пытается скрыть дрожь, но она проскальзывает по губам, теряется в глубине глаз.
– Мне надо домой. Я хочу помочь Алексе, а для этого мне надо остаться одному.
– Но ты же вернешься? – Галя напоминает маленькую девочку, которая просит отца не уходить.
– Конечно.
Он поворачивается к двери, но следующий вопрос толкает в спину:
– Даня, этой ночью… Я плохо помню, что произошло, но… как ты меня разбудил?
Поцеловал.
Но он не рискует произнести коварное слово вслух.
– Не знаю, – лжет он. – Ты проснулась сама. – Не оборачиваясь, Даня выходит из дома.
Почему у него такое чувство, что Галя переживает не просто так? Почему ему кажется, что он не вернется?
– Куда едем? – спрашивает таксист, когда Даня забирается на заднее сидение и бросает последний взгляд на деревянный коттедж.
– На Ледовую, 3, – глухо отзывается он.
За те дни, что Даня прожил у Вольфов, родной дом превратился в незнакомца. Дорожка заметена снегом так, что он едва пробирается на крыльцо. Внутри тепло и сухо, словно никто не уходил. Занавески так и остались зашторены, а на диване подушки лежат на одной стороне. Их никто не трогал с тех пор, как он тут спал.
Господи помилуй, прошла всего неделя.
Даня скидывает на диван пуховик и проходит в спальню. В гараже закончились холсты, но в спальне еще есть запас. И этого хватит, чтобы спасти Алексу.
Он двигается механически. Подготавливает место для рисования, ставит мольберт, берет палитру с красками. Сегодня утром, когда Даня проснулся, две картины встали перед его глазами так ясно, будто он всегда знал, что именно следует нарисовать. Но у Вольфов ему могли помешать. В коттедже за ним постоянно кто-то наблюдал. Стоит вспомнить портрет с тенью Леонида Вольфа.
Нет. В этом особняке больше мистики, чем он может вынести.
А здесь, в своей крохотной спальне, он один. И он, наконец, сделает то, что должен.
– Готово. – Даня вытирает тыльной стороной ладони взмокший лоб и внимательно разглядывает две картины, на которые потратил почти целый день. Так быстро он еще никогда не рисовал.
На кровати лежит его первое творение. На верхней половине холста нарисован заброшенный дом в чаще леса, распахнутая дверь. Из неизвестной лачуги Даня выносит на руках Алексу. Ее длинные волосы свешиваются вниз, перетекая в белое полотно. Только он может спасти Алексу, Даня чувствует это нутром. И сердце подсказало ему, что именно стоит изобразить.
На мольберте стоит вторая незавершенная картина. Над этой он трудился дольше всего. Игнат Грачев собственной персоной. Дикий и необузданный в смирительной рубашке. А рядом с ним Виктория Гончарова, срывающая с него маску.
Даня вытирает испачканные кисти тряпкой, пропитанной льняным маслом. Теперь остается лишь ждать. Он сделал все, что можно. Но ощущение неясной тревоги никуда не исчезает. Наоборот, оно лишь плотнее срастается с Даней, как бы намекая: «Ты не вернешься. Ты не вернешься».
Он тщательно оттирает руки от красок. Надевает пуховик. Еще раз смотрит на свои картины и закрывает дверь спальни.
– Не трусь, – шепчет он себе. – Сейчас вернешься к Галине, поужинаешь и расскажешь о том, что сделал. Она будет рада. На этот раз…
Только выйдя на улицу, Даня осознает, что забыл вызвать такси. Рука на автомате тянется к мобильному, но тот лежит брошенный среди разрисованных холстов. На улице уже вечереет, а мороз с каждым днем становится все крепче и крепче.
Первая мысль: вернуться в дом за телефоном.
Вторая мысль: стоять на месте.
Напротив его дома припаркован черный автомобиль. Иномарка, не новая, уже повидавшая виды, но в темноте Дане не разглядеть модель. И именно ее присутствие не дает ему пошевелиться.
Водительская дверь открывается, и на улицу вылезает высокий мужчина в кожаной зимней куртке. А его руках… пистолет. И неясная тревога вдруг обретает очертания.
– Эй, Даня, а я тебя почти целый день жду, – весело произносит незнакомец. Его лысая голова блестит в свете фонаря.
– Кто вы?
– Меня зовут Лев. – Он кивает на пистолет: – А это мой помощник. Быстрый и меткий.
Даня окидывает взглядом пустынную улицу. Нет. Этим морозным вечером все сидят по домам, а будь иначе, в сумерках вряд ли кто заметит пистолет.
– Я от Игната, – добавляет Лев и раскрывает заднюю дверь. – Судя по обыску в клубе, тебе известно это имя. Так что предлагаю спокойно сесть в машину.
– А иначе? – Даня осторожно ступает на заснеженную ступеньку. Та скрипит под его весом.
– Иначе мне придется тебя избить, но я все равно доставлю тебя к Игнату. Но ты можешь сесть в машину сам, я вежливо застегну на тебе наручники и надену на голову черный мешок. А потом мы поедем, мы помчимся! – со смехом добавляет Лев и снова кивает на машину. – Решайся.
Впервые Даня встречает столь вежливого бандита. Ведь на лице Льва написано, что он прошел через огонь, воду и медные трубы.
– Как будто у меня есть выбор, – тихо отвечает он, и Лев широко улыбается:
– Ты прав. Нету!
– Наверное, бессмысленно спрашивать, зачем я понадобился Игнату?
– И ты снова прав!
Даня опять бросает взгляд на дорогу. Конечно, можно закричать и попытаться убежать, но никто из его соседей ему не поможет. А вот пулю в затылок он получит запросто. К тому же… Его взгляд замирает на черном автомобиле. Даня ведь не просто так нарисовал картину, где выносит Алексу из дома. И чтобы она сбылась, ему надо найти девушку. Любой ценой.
Глава 56Непозволительная беспомощность
В мешке для строительного мусора нечем дышать. Из-за каждого вздоха его лицо потеет все сильнее, и когда Даня решает в сотый раз спросить Льва, когда они приедут, машина вдруг проезжается по ухабу и тормозит.
– Приехали, дружище. – Лев вырубает радио, по которому всю дорогу играла попса, и выбирается из машины.
Даня терпеливо ждет, когда тот откроет машину и вытащит его на улицу. Руки крепко стиснуты наручниками за спиной. Изначально холодный металл теперь почти горячий.
Скорей уже!
Наконец Лев открывает дверцу с его стороны и помогает Дане вылезти наружу.
– Эх, брат, лучше бы ты отказался со мной ехать, – впервые шепчет Лев без извечно наигранного смешка.
– И получил пулю?
– Я бы дал тебе сбежать. Я ведь мог тебя и не найти. Если бы не свет в твоем окне, я бы не узнал, что ты дома.
– Мог бы сделать вид, что не заметил.
С каждой фразой Даня вслепую делает шаг по расчищенной земле.
– Нет, брат. Игнат мой босс, я не могу так откровенно халтурить. У меня, в конце концов, репутация.
– А если он прикажет убить – убьешь? – решается задать откровенный вопрос Даня.
Он слышит, как открывается дверь. И на него льется домашнее тепло.
– Это же моя работа. Столько, сколько я получаю за месяц, ты бы и за год не заработал.
– Хороша карьера…
В доме Лев усаживает его на неудобный табурет и оставляет одного. Судя по звукам, в комнате горит камин, под ногами пружинит ковер. Когда они шли, Даня то и дело наступал на скрипящие половицы. В мешке уже невыносимо. Пот каплями стекает по лицу, оседает солью на губах.