– Мне так жаль. Если бы ты знала, как я раскаивался все эти годы. Эта ошибка грузом висела на мне каждый час, каждую минуту. Даже когда я смеялся и выглядел счастливым, я ни на минуту не забывал твое лицо, Оля, – шепчет Арсений. – Прошу тебя, не плачь.
– Господи, я не плакала уже лет сто, – Вика переводит дыхание. – И не называй меня так. Оли больше нет.
– Почему ты сменила имя?
Она пожимает плечами:
– Психотерапевт посоветовал начать жизнь с чистого листа. Со старым именем не очень получалось. Потом я поняла, что хочу работать в полиции, чтобы таких, как вы с дружками, сажали в тюрьму, а не отмазывали. А к пятому курсу окончательно решила, что не успокоюсь, пока не найду всех троих и не засажу за решетку. Особенно когда поняла, что больше не могу иметь детей… – Слова потоком льются из Вики, и она не может остановиться. Столько лет молчать, выверять каждое слово, чтобы, наконец, найти главного виновника и… исповедоваться? – С первыми двумя трудностей не возникло. Они пошли по кривой дорожке, и вскоре оба оказались тюрьме. Но подобраться к тебе было сложнее всего. – Она усмехается. – И даже когда получилось, оказалось – все бесполезно. Невозможно обвинить в убийстве отца и сестры человека, который так сильно любит свою семью. Одного слабого мотива недостаточно, а улик нет.
– И ты сдалась? – Он так внимательно на нее смотрит. Но ей вовсе не хочется, чтобы он отвернулся. Совсем наоборот.
– Нет. Я решила найти настоящего убийцу, а затем ждать, когда же и ты совершишь преступление, – с улыбкой добавляет Вика.
– А если мне одного хватило на всю жизнь?
Она молчит. Только буравит взглядом свои сцепленные пальцы.
– Как мне заслужить твое прощение?
– А как обычно извиняются?
– Хочешь сказать, одного «прости» достаточно? – Арсений качает головой. – Нет, здесь нужно большее.
– Но начать можно с малого.
Они сталкиваются взглядами, и время замерзает. А Вика буквально тонет в сером омуте, вдруг осознавая, что нет больше ненависти. Что ее давно нет. И что он был глупым подростком.
– Прости меня. Мне очень жаль…
– Хорошо, – она кивает, – я принимаю извинения.
От неожиданности Арсений немеет, а потом несмело произносит:
– Я бы пригласил тебя на свидание, но, боюсь, еще долго не смогу нормально ходить.
– И хорошо, это было бы слишком поспешным решением.
Они снова замолкают, как нервные подростки на первом свидании.
– Значит, ты любишь фокусы?
– С детства. Всегда мечтал быть фокусником, но меня угораздило родиться сыном Леонида Вольфа.
– Понятно, значит, отец был против.
– Он даже не знал. Да и зачем? Он расписал мою жизнь от и до еще до моего рождения, – горько шепчет Арсений. – А я всегда мечтал объездить весь мир с гастролями.
– Я тоже в молодости мечтала о кругосветном путешествии, – задумчиво вспоминает Вика.
– Так что нам мешает? – Неожиданный вопрос Арсения и его загоревшиеся глаза ее смущают.
– Это… Это всего лишь мечты. Знаешь, Галина сказала, что пропал Даниил. – Вика резко меняет тему. – Она хотела написать заявление, но выяснилось, что вам известно лишь его имя. Ни адреса, ни фамилии, ни родственников. Поэтому у меня связаны руки.
– Я думаю, он сбежал, – хмуро отзывается Арсений. – Да, я его понимаю. Зачем ему чужие проблемы? Я даже не уверен, встречались ли они с Лекси по-настоящему. Только Галю жаль. Она влюбилась в него.
– Мне он не показался трусом и тем, кто отступится от друзей, – Вика качает головой. – Нет. Боюсь, здесь все связано. И у меня есть одна зацепка.
– Какая? – оживает Арсений. – Мы сможем найти Лекси?
Вика встает и оправляет синюю юбку.
– Надеюсь, что да. Пока не хочу рассказывать. Но думаю, эта история подходит к концу.
Глава 59Секреты ночного клуба
Клим замирает на лестнице и прислушивается к звукам дома:
– Галя? – кричит он, но везде тихо.
Эта могильная тишина пугает.
Он взлетает наверх и раскрывает дверь в спальню Галины. Там, где обычно порядок, теперь полный бедлам. Разбросанная одежда, всклокоченная кровать, будто в ней взорвали бомбу. Он аккуратно переступает через вещи сестры и подходит к смежной двери. Да. Она здесь. Лежит ничком на кровати Златы, и если бы не всхлипы, то не поймешь, живая ли.
В горле встает ком, стоит увидеть на тумбочке любимые украшения Златы: кольца, браслеты… А ведь ее уже похоронили. Она в земле. Ее не вернуть. Он крепко жмурится, стараясь остановить слезы. И шумно выдыхает.
– Галь, я только что из больницы. Арсений как побитый огурчик. С ним все будет в порядке.
Она шевелится и с трудом смотрит на него:
– Я должна была поехать с тобой.
– Ой, нет, родная… – Клим присаживается на кровать. – Ты переборщила со снотворным. И вообще тебе надо отдыхать, а не заниматься саморазрушением. Давай-ка, вставай. – Клим помогает Галине подняться, и они медленно двигаются в сторону его комнаты. – Поспишь в моей спальне. Так мне будет легче за тобой приглядывать.
– Ее нет, – бормочет Галя. Лицо распухло от слез так, что и не узнать.
– Знаю, Галюнь, мне тоже ее не хватает.
– И Саши нет.
– Да, и за эту вредину я тоже переживаю, – вздыхает он.
Они выходят в коридор. Галя висит на нем мешком и еле переставляет ноги.
– И Дани нет.
– А вот по нему я не сильно скучаю, но его исчезновение тоже весьма подозрительно.
– И меня скоро не станет.
– А вот здесь ты ошибаешься, детка. – Он крепче обхватывает Галю. – Ты будешь маяться со мной до конца жизни, запомни. Я тебе еще весь мозг вынесу.
Они вваливаются в его обитель, где порядка в принципе не существовало никогда, и падают на кровать. Покрывало сброшено на пол, а темное постельное белье, кажется, не менялось с прошлого месяца, но, судя по виду Гали, ей все равно. Она молча зарывается в подушки и натягивает на себя одеяло.
– Открою-ка я окно, а то ты задохнешься. – Он толкает кресло на колесиках в сторону компьютерного стола и распахивает узкое окно. – О, морозная свежесть.
Клим выглядывает в окно и вдруг слышит тихое:
– Я люблю тебя, Клим. Ты лучший брат на свете.
В груди что-то сдавливает, и если раньше он мог сдержать слезы, то теперь одна нахалка прорывается на волю. Он поспешно вытирает щеку и улыбается:
– А я люблю тебя, пирожок.
Но пирожок уже посапывает, впервые забывшись спокойным сном.
– Я больше не подведу семью, – клянется Клим, не сводя пристального взгляда с замученного лица Галины.
Пока она спит, он кое-куда сходит. Пора применить его единственный талант на деле.
Клим стоит поодаль от закрытого клуба. Так непривычно смотреть на него средь белого дня. Обычное неприметное здание. Всегда пульсирующая вывеска теперь выключена, как бы намекая, что здесь не скоро будут вновь веселиться люди. Клим вытаскивает из-под пальто капюшон толстовки и накидывает на голову. В кармане пальцами перебирает тонкие шпильки для волос, которые позаимствовал у Лекси.
Неспешным шагом он спускается по тротуару и, порывисто оглядевшись, заворачивает за угол здания, к черному входу. Конечно, полиция прочесала весь клуб, но только Клим знает, что у Игната есть потайные ящики. Тот был так расслаблен в компании Клима, что даже не воспринимал его всерьез. А вот Клим все запоминал. До малейшей детали.
Клим останавливается перед тупиком, из которого единственный выход – запертая дверь, и присаживается перед ней на корточки. Хвала жадности Игната, он так и не удосужился поставить сигнализацию и обеспечить здание камерами слежения. Игнат вообще весьма потребительски относился к клубу, словно не он был его главной целью в жизни.
Клим шипит сквозь зубы, выпуская ненависть. Пара ловких движений шпилькой – и замок щелкает. Еще раз оглянувшись, он заходит в темный коридор и, подсвечивая себе путь телефоном, выбирается в зал, а оттуда медленно и, считай, на ощупь поднимается на второй этаж. Когда он подходит к единственной камере в клубе, что слепо таращится из угла над дверью в кабинет Игната, то сворачивает ей голову наверх.
Стерев пот со лба, Клим засовывает мобильный в нагрудный карман пальто, чтобы фонарик светил на замок, и вставляет в отверстие шпильки. Здесь приходится потрудиться подольше. То ли он все-таки потерял сноровку, то ли замок дорогой и надежный. Но спустя минут пять-десять Клим слышит долгожданный щелчок и облегченно выдыхает.
В кабинете он без опаски включает свет, потому что в помещении нет окон. И некоторое время стоит, прислушиваясь к давящей тишине. Так странно находиться здесь в одиночку. Только он и бодрящий адреналин в крови. Хотя чувство, что стоит моргнуть и в кресле возникнет Игнат, не покидает.
Не теряя драгоценного времени, Клим садится за стол Игната и методично обыскивает каждый уголок. Он помнит, как тот стукнул где-то по внутренней части стола и выехал потайной ящик, откуда Игнат достал колоду. Клим более чем уверен, что полиция его не нашла. А вот он обязательно отыщет, потому что, если есть секретное место, значит, там хранят самые драгоценные вещи.
Клим нащупывает пальцами небольшой выступ наподобие кнопки и нажимает на него. Спустя секунду среди ящиков выдвигается потайное место хранения, которое легко принять за декоративную вставку. Небольшой узкий ящик.
Внутри лежит злосчастная колода карт, вынудившая Клима уговорить Лекси на свидание с Игнатом. В то время как тот уже присматривал себе новую жертву.
Блокнот, испещренный мелким почерком Игната. Список должников. Клим чуть ли не на первом месте по сумме долга. Он нервно сглатывает и переводит дыхание.
Он ничего не должен этому козлу, который похитил его сестру.
И белый конверт без подписей. Такие выдают в фотоателье, когда печатаешь фотографии. Клим почти разочарованно его открывает. Он надеялся на более значительный улов, чем…
Он в ужасе смотрит на фотографии. Одна, две, три… Всего пять штук. И каждая вызывает в нем волну ужаса и отвращения.