[2]
Цифровые технологии, стремительно завоевавшие мир за последние десятилетия, не только значительно расширили исследовательское поле гуманитарных наук, но и определили природу, параметры медийного пространства, а также ядро и динамику его аксиологической составляющей[3]. Эволюция онлайн-медиа поставила под сомнение основные принципы журналистики, а прежде всего ее установку на объективность и достоверность при передаче контента. Изолированная от контекста цитация, симуляция, римейки и репосты стали частотными формами передачи информации, а «провокативность» не только получила статус экспрессии эпохи постмодерна, но и стала универсальным алгоритмом социального поведения [Зобова 2014: 434].
Рассматривая медиадискурс как сложноструктурированное деятельностное речемыслительное образование, формирующееся под влиянием лингвистических, когнитивных, идеологических, социокультурных факторов, Н.Ф. Алефиренко указывает на социальный, контекстообусловленный характер этой прагматически интерпретируемой системы [Алефиренко 2009: 31]. В данном разделе этот прагматический механизм рассмотрен на материале «кликабельной» новостная информация, в которой соотношение правды и фикции может дифференцироваться, однако в презентации контента задействованы общие механизмы семантико-прагматической провокации.
Сущность и задачи кликбейта
Газеты, похоже, не способны увидеть разницу между падением велосипедиста и крахом цивилизации.
В нарастающем информационном шуме адресат медиасообщения утрачивает концентрацию и «чувствительность» к содержанию анонсов новостей. Согласно статистике, за последние 30 лет произведено больше информации, чем за предшествующие 5000 [Зуляр 2005: 319]. Неизбежным становится ощущение апатии и индифферентности, определяемое термином wear out [Wolek-Kocur 2013: 66]. В этой связи новостные сообщения, отражающие обыденную хронику дня, остаются незамеченными, что образно выражает крылатая журналистская истина: Если собака кусает человека, это не новость. Новость – если человек кусает собаку. Данное изречение отражает общий подход журналистики освещать необычное, ориентируясь на резонансные события, сенсации и сплетни. Темами новостной ленты становится все, что привлекает интерес: трагедии, катастрофы, кризисы или аберрантное поведение публичных персон. С другой стороны, «кликабельные» новости и хайп-тексты (англ. hype «обман, надувательство, навязчивая реклама») могут служить рычагом переключения внимания с важных проблем на второстепенные темы и формирования мнения по какому-либо вопросу посредством воздействия на эмоциональную сферу целевой аудитории.
В условиях жесткой конкурентной борьбы за читательское внимание (что связано с количеством «кликов» и монетизацией коммуникативного процесса в глобальных медиа) новостные сервисы нацелены на представление, объяснение и оценку текущей действительности в привлекательной форме. Клиент-серверная архитектура сети основана на решениях пользователей, в силу чего традиционную парадигму распространения медиаконтента от одного к множеству заменила коммуникация множеств [10 новых парадигм…]. В перенасыщенной информационной среде в целях привлечения внимания целевого реципиента и побуждения его к дальнейшим действиям в сети ключевой становится яркая «кликабельная упаковка» заголовка-анонса. Термин кликбейт (англ. click «щелчок, переход по гиперссылке» и bait ‘наживка’) подразумевает создание характерных притягательных заголовков, обеспечивающих положительную динамику посещаемости веб-ресурса и, соответственно, материальную прибыль [Бартыш 2017]. При этом важную аттрактивную, апеллятивную и смысломодулирующую роль играют заголовки.
Заголовочный блок – это ключевая подсистема внутри текстовой системы, находящаяся вне текста. Заголовочный комплекс новости в интернет-пространстве, как правило, представляет собой микротекст-анонс, оформленный в виде гиперссылки, при нажатии открывающей полный текст или развивающейся по каскадному принципу активным лидом, имплицирующим следующий клик для перехода к тексту (нередко с одновременной сменой информационного сервиса). Э.А. Лазарева [Лазарева 2006: 158–159] отмечает, что заглавия разных типов, передавая содержание в компрессированной форме, активизируют рецептивный механизм интер-и интрасенсорного переноса, позволяющий реконструировать структуру большого текстового массива на материале небольшого по объему текста, выполняющего роль дейктики по отношению к первому. Элементы заголовочного блока, сегментируя содержание, являются коррелятом к коммуникативным интересам реципиента, позволяя ему на основе прогноза последующего содержания определиться в дальнейших действиях (оставить текст без внимания или перейти к полной версии по гиперссылке). Таким образом, заголовок-анонс представляет собой важный опорный элемент, согласно своей природе выполняющий информативно-ориентирующую роль, которая в цифровом медиапространстве зачастую сочетается с персуазивно-экспрессивной функцией, предопределяющей дальнейшие действия интернавта.
Структурно-семантические особенности кликбейт-заголовка
Не обязательно иметь собаку, чтобы повесить табличку – «Злая!»
Кликбейт-заголовок, для потенциального реципиента выполняющий роль своеобразного «айстоппера» (англ. eye stopper «ловушка для глаза»), призван вызвать живой интерес к следующему за кликбейтом текстом. З.З. Чанышева [Чанышева 2016: 57] отмечает, что основные характеристики кликбейт-заголовков «ориентированы на психологию обывателя, воспринимающего любую новую информацию: во-первых, форма заголовка должна быстро и без особых усилий со стороны читателя захватить его внимание, возбудить и поддерживать интерес; во-вторых, содержание очередного звена заголовочных цепочек должно обещать заманчивое продолжение темы; в-третьих, информация призвана усиливать выражение глубоко личностного отношения к сообщению».
Такая конфигурация заголовочного прагматикона сопряжена с рецептивным механизмом информационных пробелов (англ. curiosity gap, пол. luka ciekawości), благодаря которому наш мозг постоянно стремится сложить недостроенный паззл, заполнить гештальт или договорить недосказанность.
Американский психолог Дж. Левенштейн [Loewenstein 1994] доказал, что наибольшее любопытство в нас возбуждают темы, о которых мы что-то знаем, но не являемся по ним экспертами: минимальное состояние знаний является базовым условием включения нашего внимания. Таким образом, уровень любопытства можно описать перевернутой U-образной кривой: пик будет достигнут, если наше любопытство подстегнуто, но мы не уверены в ответе и хотим успокоить информационный «зуд». Данное наблюдение подтвердил и нейробиологический эксперимент Мина Канга, проведенный в 2009 году в Калифорнийском технологическом институте [Kang 2009]. Не случайно сайт Common Places образно определил кликбейтинг как «интеллектуальный фастфуд»: «It’s fast-food for the mind, a sugary soft drink for the intellect. It’s a cartoon instead of a serious drama, a sitcom instead of the evening news» (Это фаст-фуд для ума, сладкий напиток для интеллекта. Это как мультфильм вместо драмы, сериал вместо вечерних новостей – Ж.С.) [5 Things…]; ср.: «Почему мы должны читать ужасные новости о состоянии экономики или об экстремистских угрозах, если мы можем прочитать 5 фактов о «Звездных войнах», о которых мы понятия не имели? Этот трюк играет на слабостях и «щекочет» те сегменты мозга, которые отвечают за стремление к легким, дешевым развлечениям» [Kanigowski 2015, перевод с пол. – Ж.С.].
В этой связи заголовки в сетевых сервисах конструируются в соответствии с психологией любопытства: ставка делается на игровую фактуру такого предтекстового блока, его оценочный характер, недосказанность и сенсационность. В июне 2017 года команда сервиса BuzzSumo опубликовала данные исследования кликбейтных заголовков, основанные на анализе 100 миллионов единиц с наибольшей виральностью в сетях Facebook и Twitter [Мы проанализировали…]. Согласно результатам исследования, наиболее действенными оказались фразы: Это заставит вас…, Именно поэтому… и Ты не поверишь…, эксплицирующие потенциальный перлокутивный эффект от прочтения материала, а также сильнодействующие экспрессивные слова и выражения, как: ШОК (обычно прописными буквами с чрезмерной пунктуацией), очень трогательно, расплакалась от счастья, тронет до глубины души, смешно до слез; под угрозой исчезновения, мировое открытие, нечто страшное: Путин плачет от счастья (2012); Симоньян в шоке от слов Трампа: что происходит с этой страной? (2017); В Раде признались, что происходящее на Украине повергло Европу в шок (2018); Украинский политолог рассказал о хитром ходе Яценюка, который ударит по Порошенко (2019); Британия шокировала Европу, Трамп унизил посла ЕС, а Китай променял США на Германию (2019); За «китовую тюрьму» Росрыболовства Россия заплатит миллиарды Китаю (2019) и т. п. Отметим, что такие заголовки сопровождают как текстовый контент, так и фото-и видеоматериалы, опубликованные в Интернете. Вовлекающие заголовки зачастую имеют разъяснительный (именно поэтому; вот в чем настоящая причина…) или эвристический характер (вы никогда не догадаетесь; событие века: ученые создали…; в это невозможно поверить…).
В стимулировании читательского любопытства важную роль играют ретроспективно-проспективные категории, позволяющие развивать интригу и моделировать социально-политическую действительность в темпоральном аспекте: Случившееся с Путиным в Нижнем Новгороде скрыть не удалось (2016); Шойгу дал Путину рюмку с коньяком. Все в шоке от того, что случилось дальше! (2017); Что будет с Белоруссией после Лукашенко (2018); То, что случилось с Путиным в Париже, уже не скрыть (2019).
Технологии создания «кликабельного» заголовка, подробно описанные маркетологами, аналитиками и лингвистами [Голубев 2016; Николаева 2017; Павлык 2018], в синтетическом виде можно свести к следующим:
– использование указательных местоимений это, этот, эта, эти;
– логическое акцентирование вопросительных местоимений и наречий ЧТО, КТО, К АК и др.
– сокращение дистанции между отправителем и получателем сообщения: доверительный тон, обращение к читателю на «ты», повествование «от первого лица»;
– стратегии создания интриги без раскрытия подробностей, главным образом посредством синтаксических ресурсов: незаконченность фразы, заставляющая переходить по ссылке; нестандартное использование знаков препинания (обилие восклицательных и вопросительных знаков, многоточий и других графем, например, решеток);
– использование лексико – стилистических средств выразительности: гипербол, утрирования, ярких эпитетов, позволяющих прямо указать на сенсационность и (псевдо)значимость публикации; «кричащие» заголовки изобилуют оценочной лексикой, содержащей сему интенсификации признака или симулякра (кошмар, сенсация, ужас, шок, ярость; верить, видеть, казаться, провоцировать; безумный, бесценный, гениальный, единственный, знаменитый, невероятный, огромный, очаровательный, редкий, тайный, эффективный и т. п.);
– использование прямых тактик речевого воздействия, главным образом, посредством императива (призывов, глаголов действия в повелительном наклонении и т. п.);
– наличие квантитативных показателей (5, 10, 20, 100) в «кричащем» обеспечивает, по меньшей мере, беглый просмотр контента;
– использование в заголовке интертекстем (фразеологизмов, афоризмов, цитат и квази-цитат, крылатых фраз) придает хедлайну игровой характер, выполняет фасцинативную функцию и позволяет вовлечь читателя;
– упоминание возрастных ограничений («18+») акцентирует «избранность» информации по ссылке и разжигает интерес к контенту;
– роль «айстоппера» выполняют мультимодальные ресурсы: яркие GIF-анимации; фотографии, представляющие обнаженные участки тела; лица людей с гипертрофированной мимикой; кадры из мульт-и кинофильмов, определяющие ракурс интерпретации последующего контента и т. п.
Следует отметить, что используемый даже в маркетинговых целях «кликбейт» существенно влияет на мировосприятие потребителей веб-информации, поскольку «в эпоху электронных средств коммуникации (…) картина мира читателя интернета создается именно по заголовкам» [Казимянец 2018: 278].
Операционализация кликбейт-заголовка в архитектуре цифрового гипертекста
Я прошёл курс быстрого чтения и прочитал «Войну и мир» за 20 минут. Там про Россию.
Гипертекстуальный пространственный контент вытеснил линейное повествование, характерное для аналоговых медиа. Современный медиапользователь потребляет интересное ему содержание через ссылки, создавая тем самым гипертекстовую среду и функционируя в ней. Цифровые платформы позволяют фрагментировать контент до небольших единиц (узлов, гнезд) с множественными связями между ними – ссылками, из которых состоит дисперсное информационное веб-пространство.
А. Киклевич [Киклевич 2016: 306] справедливо разграничивает три уровня информации, извлекаемой из формы и структуры сообщения: 1) экстенсиональная (фактивная) информация, 2) интенсиональная (интерпретативная) информация и 3) прагматическая информация. Для переработки полученной информации на каждом уровне актуализируются различные ресурсы интеллектуальной компетенции человека: на первом этапе требуется «энциклопедическое» знание о мире, на втором – культурно-когнитивная компетенция, а на третьем – социальный опыт человека, понимание форм и функций коммуникативного взаимодействия индивидов внутри данной общности. Специфика сетевого гипертекста, элиминировавшего жесткую фиксированность и линейную ограниченность текста, заключается в невозможности быть прочитанным и воспринятым целиком (hypertext is unreadable). Его особая структура обусловливает, нарушает непрерывность рецепции интернет-пользователя, который должен совершить «прыжок», переместиться при активации гиперссылки [Колесникова 2007: 84]. Чтение интернет-текстов, в отличие от традиционных медиа, является: 1) курсорным, нацеленным на беглый просмотр с целью получения лишь общего смысла [Набиева 2014: 39], 2) политоничным, т. е. характеризующимся перцептивной мобильностью читателя, вынужденного переключать внимание на дисперсные фрагменты макросообщения [Pisarek 2002: 157; Колесникова 2007: 84], 3) фрагментарным и выборочным, поскольку веб-алгоритмы формируют персонализированную новостную ленту, основываясь на предпочтениях и предыдущих действиях пользователя. Илай Парайзер назвал этот механизм «пузырем фильтров», закрывающим от нас всю альтернативную информацию, которая, согласно алгоритму, может нам не понравиться [Pariser 2011]. Парафразируя Ежи Леца («Окно в мир можно закрыть газетой»), можно сказать, что открывающиеся серией «кликов» окна цифрового пространства закрывают от нас реальный мир, а журналистика как «индустрия текстов повседневности или совокупность "означающих практик» становится индустрией самой повседневности, производством картины мира» [Калмыков 2009: 5], в т. ч. и фейковой.
Траектория ознакомления интернет-пользователя с многовекторно развиваемым гипертекстом «перекликающихся» сообщений в значительной степени зависит от хедлайнов, имплицирующих выбор реципиента и дальнейшее развитие анонсируемой темы. В связи с тем, что многие интернет-сервисы представляют новостные анонсы различных информационных агентств, апеллирующих к разным типам адресата, презентация сообщения осуществляется двух– или трехступенчато: 1) заголовок-анонс (нередко с фотоиллюстрацией), 2) опционально – более развернутый лид; 3) полный текст информации на последующей витрине информагентства. К примеру, кликбейт-заголовок Новая жена Путина удивила всю страну! Вы не поверите, но это… (http://fire-smirus.ru/onews?post_id=6401&to=1&source=98&t_id=%AD_ID%25&site_id=%25SITE_ID%25) на фоне фотографии президента и молодой девушки в свадебном платье отсылает к тексту под заголовком Путин ответил на вопрос о новой первой леди, уже в сопровождении портрета самого президента. В статье сообщается о том, что повторно вышла замуж бывшая супруга Путина Людмила, сам же президент доволен своей жизнью и пока не намеревается раскрывать детали личных отношений. Суть приемов семантической кликбейт-провокации состоит в том, что заголовок анонсирует сенсационное событие – с участием известного лица либо драматическое по своей природе, утрачивающее черты сенсационности при переходе по ссылке и прочтении сообщения. Иными словами, ничем не выдающийся факт преподносится в красивый упаковке, которую хочется «развернуть». В этом аспекте дезактуализируется известное английское журналистское изречение: You never read about a plane that did not crash («Вы никогда не прочитаете о самолете, который не упал»). Так, увидев в новостной ленте заголовок В Саратовской области упал военный самолет [http://novosti-saratova.ru/v-saratovskoy-oblasti-upal-voennyiy-samolet.html], обеспокоенный читатель спешит открыть текст сообщения и узнать подробности авиакатастрофы. Полный же текст заметки информирует мелком инциденте, причиной которого стал снегопад: «В парке города [Ртищева – Ж.С.] с постамента упал на землю военный самолет ИЛ-29, установленный здесь в память о Великой Отечественной войне. Скопившийся на корпусе летного средства снег стал крайне тяжелым, и крепление не выдержало. К счастью, во время происшествия никто не пострадал». Информация сопровождается соответствующим снимком. Итак, содержание анонсируемого заголовком текста значительно видоизменяется в последующих окнах. Представляемая информация препарируется несколько раз, что сопровождается специфическим профилированием контента с одновременным выдвижением на первый план интерпретативной и аксиологической функции. Перлокутивный эффект от прочтения такого рода сообщения называют «эффектом обманутого ожидания», поскольку предположение пользователя медиаресурса о «чрезвычайности» контента не оправдалось.
Иными словами, кликбейтинг нацелен на поиск нетривиальных форм сцепления онлайн-информации, которая раскрывается пошагово в результате переходов по ссылкам-анонсам: «В результате переноса этого типа заголовка на другие виды медийных текстов [помимо рекламных – Ж.С.], создающих, на субъективный взгляд создателя, историческую перспективу, динамику развития событий за счет подключения сопряженных и отнюдь не родственных тем, расширяются возможности онлайн-изданий, обладающих для этой задачи нужными техническими средствами, обеспечивающими достижение далеко идущих целей: промывания мозгов, зомбирования людей и создания феномена заражения толпы, включая явление массового психоза» [Чанышева 2016: 57].
Среди популярных механизмов подачи искажения фактуального содержания статьи можно выделить следующие:
– Подмена персонажей и «ложная смерть», т. е. часто появляющиеся заметки о смерти знаменитостей (звезд шоу-бизнеса, актеров, спортсменов и политиков): Юлий Шатунов разбился во время прыжка с парашютом и умер 2017; В аварии под Владимиром погибла Наталья Королева; В завалах сгоревшего дома пожарные нашли мертвую Аллу Пугачеву; Дима Билан умер сегодня утром; Сегодня умер Леонид Якубович; Ольга Бузова умерла. Сегодня во сне и т. п. Переходя же по ссылке к лиду и полному тексту, читатель узнает, как правило, что речь идет об однофамильцах знаменитостей: погиб рядовой воздушно-десантных войск Юлий Шатунов, а не певец Юрий Шатунов; под Владимиром разбилась зампредседателя Законодательного собрания Владимирской области Наталья Королева, а не певица под таким псевдонимом, а в пожаре погибла 23-летняя безработная тезка певицы Аллы Пугачевой. Информация же о смерти Димы Билана, Леонида Якубовича оказалась фальшивой, а смерть Бузовой и вовсе приснилась ее партнеру Рустаму Солнцеву. Такого рода прием с использованием омонимии имен собственных служит пролонгации коммуникативного контакта [Киклевич 2016: 316], в чем особенно заинтересованы цифровые издания, поскольку в их боковых окнах размещается реклама. Фейковую смерть можно связать также с ее преднамеренной инсценизацией, как в случае журналиста Аркадия Бабченко [Малькевич 2018], или выстраиванием пиар-кампании на сенсации о предсмертном состоянии, как в случае шоумена Бари Алибасова [Мартынова 2019]. Наибольший резонанс вызывает шоковая коммерческая реклама с использованием приема «ложной смерти», замаскированная под новостное сообщение, как в случае информации, появившейся 30 мая 2016 года на сайте российского охранного агентства pult-voevoda.ru: Andrzej Duda zmarł dziś. Szczegóły z miejsca zdarzenia. Polska straciła wielkiego polityka (Анджей Дуда умер сегодня. Подробности с места события. Польша потеряла великого политика). После вмешательства администрации президента Google заблокировал отображение этого сообщения в браузере [https://wiadomosci.dziennik.pl/polityka/artykuly/522102, andrzej-duda-zmarl-dzis-ekspert-to-nie-pierwszy-raz-kiedy-rosyjscy-hakerzy-zaatakowali-w-polskiej-sieci.html].
– Подмена понятий, утрирование и смещение смысловых акцентов, с целью придания информации сенсационности, в т. ч. представление слухов под видом фактов. Когда это происходит, пользователь медиаресурса ощущает «эффект обманутого ожидания», поскольку его предположение о «чрезвычайности» контента не оправдалось. Например, приковывающий внимание «горячий» хедлайн То что случилось с Путином в Париже уже не скрыть отсылает к ресурсу, озаглавленному уже иначе: В Париже Путин столкнулся с интригами, звучащему менее драматично, но все же характеризующемуся эксплицитной оценочностью. Читая полный текст, реципиент испытывает разочарование, поскольку узнает лишь о ничем не выдающихся переговорах в Елисейском дворце, где в результате измененной рассадкой за рабочим завтраком Владимир Путин сидел далеко от Дональда Трампа, что мешало им поговорить друг с другом. Текст заканчивается позитивной нотой о том, что «в итоге президентам России США все-таки удалось пообщаться». В этом аспекте стоит упомянуть о полностью сфа льсифицированной новостной информации и жу рналистских разоблачениях пос ледних лет. Так, репортер «Der Spiegel», одного из ведущих европейских СМИ, Клаас Релотиус годами сочинял фейковые новости (от цитат и персонажей до целых историй) и получал престижные журналистские награды, в том числе за фальсифицированные материалы [Звезда 2018]. Описанный случай далеко не единичный. Джейсон Блэр, журналист авторитетного ежедневного издания «The New York Times», в течение четырех лет выдавал за эксклюзивные репортажи с мест событий плагиат, т. е. компиляцию из электронных версий материалов других изданий, чьи репортеры действительно побывали в горячих точках. В мае 2017 года итальянский журналист Томмазо Дебенедетти разыграл мировые СМИ, опубликовав в поддельном Твиттере министра культуры Франции сообщение о смерти Нобелевского лауреата по литературе Светланы Алексиевич [Поворазнюк 2015]. Информация была подхвачена ведущими мировыми изданиями, а в России сенсационную новость передали РИА Новости, «Интерфакс», РБК, «Известия», «Ведомости», «Коммерсантъ», «Лента. ру», телеканалы «Культура», RT, НТВ, «Царьград ТВ» и другие СМИ.
– Механизм открытия, базирующийся на эмоциональной вовлеченности реципиента в анонсируемую ситуацию. Привлекательные и часто открываемые гиперссылки формулируются следующим образом: От нас скрывали правду, но теперь всё стало известно; Больше никакой онкологии: поразительная разработка российских врачей; Новосибирские учёные смогли отапливать дома холодильником и т. п. В этой связи И.В. Силантьев [Силантьев 2006: 87] справедливо отмечает, что описываемое в тексте событие «предполагает вовлеченность человека в отмеченный им факт или совокупность фактов. При этом вовлеченность может быть не только социально-ситуативного плана, […] но и плана личностного, и поэтому событие не просто ментально, но и отчетливо аксиологично». Такого рода заголовки апеллируют к таким базовым потребностям, как здоровье и самочувствие, потребность в безопасности жизнедеятельности, потребность знать правду о происходящих в социуме событиях.
– Цитаты, видоизмененные в журналистском тексте, в т. ч. умолчание части высказывания, перестановка его частей и т. п. События освещаются в соответствии с определенными идеологическими императивами, доминирующими в контексте обсуждения злободневных тем, зачастую с использованием передачи информации по принципу «возможное как реальное»: события, которые с точки зрения медийного агента могут произойти, представляются как имеющие место. Ссылки на источники информации, которые призваны придать тональность достоверности информации, анонсируемой в заголовке, нередко это резонансные высказывания, как: Путин: «Мы попадем в рай, а они просто сдохнут» [2018, https://gazetaby.com/post/putin-my-popadem-v-raj-a-oni-prosto-sdoxnut/143076/]. В заголовок вынесена фраза, которую президент России произнес во время заседания Валдайского дискуссионного форума в Сочи, объясняя, почему в российской концепции применения ядерного оружия нет превентивного удара: «Да, в этой ситуации мы как бы ждем, что в отношении нас кто-то применит ядерное оружие, сами ничего не делаем. Ну да. Но тогда агрессор все равно должен знать, что возмездие неизбежно, что он будет уничтожен. А мы – жертвы агрессии, и мы как мученики попадем в рай, а они просто сдохнут, потому что даже раскаяться не успеют». Эта реплика была встречена аудиторией аплодисментами и дружным смехом.
– События освещаются в соответствии с определенными идеологическими императивами, доминирующими в контексте обсуждения злободневных тем. При конструировании заголовка и текста нередко используется прием подачи информации по принципу «возможное как реальное»: события, которые с точки зрения медийного агента могут произойти, представляются как имеющие место. Согласно закону модальной логики, если нечто является действительным, оно является также возможным (Ab esse ad posse valet cosequientia) [Szymanek 2008: 193]. Обратное утверждение неверно с логической точки зрения, однако оно широко употребляется как прием коммуникативной манипуляции в разных сферах. Так, из значения единиц, оформляющих заголовок Отставка Лукашенко: Путин принял жесткое решение о судьбе Батьки [2019, https://dni.ru/ polit/2019/6/25/426489.html], у читателя складывается естественное представление о том, что с А лександра Лукашенко сняты полномочия президента. В тексте статьи, однако, содержатся лишь мнения Аркадия Бабченко, Павла Усова и Дмитрия Гордона об объединении двух стран, которое «можно ожидать между 2020 и 2024 годами», и замечание о том, что «эксперты пророчат Батьке должность премьер-министра Союзного государства». Иными словами, речь идет лишь об одном из возможных путей развития событий.
– Оперирование статистическими данными. К примеру, в 2017 году интернет облетела тревожная новость о том, что у границ России собираются тысячи американских танков[4]. Так, в статье Г. Грановского сообщается: «По планам НАТО все бригады должны быть сформированы и обеспечены вооружением в течение 2017 года. Присмотримся внимательно к этим планам. Известный военный обозреватель Александр Шарковский приводит такие цифры: ударная военная группировка НАТО будет иметь 6000 единиц бронетехники, в том числе 3600 танков, свыше 1000 самолётов ударной авиации и 500 – палубной, 110 военных кораблей, имеющих на борту крылатые ракеты, и много ещё другого, явно не оборонного вооружения. В этой связи эксперт приводит очень выразительный пример: в 1941 году у западных границ СССР в войсках вторжения Гитлера насчитывалось 3332 танка. Теперь НАТО превзойдёт вермахт по этому показателю» [Грановский 2017]. В креации данного материала задействованы выше описанные приемы: идеологическое прогнозирование и представление возможного как реального, а также манипуляция статистическими показателями и ссылка на авторитет. Действительно, в рамках операции «Атлантическая решимость» (Atlantic Resolve), в Германию прибыло в общей сложности 2003 транспортных средств различного типа, включая 144 бронетранспортера, 18 гаубиц, 87 танков и 607 трейлеров. В рамках той же операции американская армия собрала еще 1600 автомобилей на голландской базе в Эйгельшовене, включая боевую и вспомогательную технику с количеством танков, сходным выгруженному в Германии. Таким образом, в Европе появилось около 3600 машин, в том числе 180 танков. Этот нюанс был опущен в ряде российских медиаресурсов, сообщивших о сенсационном прибытии в Европу 3600 американских танков [Fake news… 2017; Эксперт проследил… 2017].
Помимо того, кликабельные ресурсы разворачиваются по модели своеобразного зонтичного стенда, представляющего собой «гибкую конструкцию, способную по клику читателя распахнуться в течение нескольких секунд, подобно зонтику, в масштабную многослойную картину, состоящую из неограниченного множества достаточно автономных статей, имеющих точки пересечения по касательной» [Чанышева 2016: 59]. Так, ресурс «Такого количества войск у границ России не было со времен Гитлера» [http://www.militarytimes.ru/articles/23588.html], раскрывается рядом заголовков с вложенным контентом:
– «Оружие НАТО у границ России» (Турецкий писатель Харун Яхья как бы продолжает эту мысль в своем анализе политики стран блока НАТО в отношении России. Далее…);
– «Il Giornale рассказал об окружении России войсками НАТО» (Пентагон начал перебрасывать тяжелую технику в точки Европы, определенные как часть операции НАТО Атлантический резерв, призванной «успокоить союзников при агрессии России». Как пишет Il Giornale, (…);
– «Раскрыты планы НАТО разделить Россию после развала СССР» (После развала Советского Союза НАТО планировала разделить Россию на небольшие части. Документы, подтверждающие такие намерения, хранятся в архивах нашей разведки. (…)
Таким образом, благодаря технологии глобальной сети искажающие действительность новости распространяются с большой скоростью и в обширном диапазоне, что делает сетевые информационные сервисы мощным инструментом идеологического программирования [Киклевич 2016: 317]. Кликабельный контент, содержащий фейковые новости, дезинформирующие сообщения и конспирологические гипотезы, обладает способностью вирусного распространения: Интернет мгновенно «тиражирует все, что туда загрузят» [Мирошников 2015: 82]. Данное свойство превращает указанные ресурсы в символические триггеры, которые, в случае их совпадения с «болевыми точками адресата», вызывают автоматическое реагирование и поведение [Почепцов 2018]. Глобальной прагматической интенцией использования кликбейта и фальсификации информации является увеличение и перенаправление траффика за счет притягательного заглавия, а также видео-, фото-и аудиосоставляющих анонсируемого материала. Литовский исследователь Элеонора Лассан, развивая мысль Пьера Бурдьё [Бурдьё 2002], справедливо отмечает, что в публичном медиадискурсе языковые ресурсы превращаются в орудие производства ангажированного знания [Лассан 2006].