«Эхо Москвы», 14 июня 2019 г.
Чтобы провести параллели между шпионским романом Юлиана Семёнова и фантастическим боевиком братьев Стругацких, Быков переврал содержание обоих. В отмеченном им эпизоде с размышлениями руководителя гестапо нет ни слова о провалах советского разведчика Максима Исаева (Штирлица).
«А профессионал он первоклассный, — отметил Мюллер. — Он понимает всё не через слово, а через жест и настрой. Молодец. Если он работал против нас, я не берусь определить ущерб, нанесённый им рейху».
Министр охраны королевства Арканар дон Рэба не вспоминал о провалах сотрудника Института экспериментальной истории Антона-Руматы. Наоборот, это Румата недоумевает, как постоянно терпящему неудачи чиновнику удаётся сохранить свой пост.
«Что он ни задумывал, все проваливалось. Он натравил друг на друга два влиятельных рода в королевстве, чтобы ослабить их и начать широкое наступление на баронство. Но роды помирились, под звон кубков провозгласили вечный союз и отхватили у короля изрядный кусок земли, искони принадлежавший Тоцам Арканарским. Он объявил войну Ирукану, сам повёл армию к границе, потопил её в болотах и растерял в лесах, бросил всё на произвол судьбы и сбежал обратно в Арканар. Благодаря стараниям дона Гуга, о котором он, конечно, и не подозревал, ему удалось добиться у герцога Ируканского мира — ценой двух пограничных городов, а затем королю пришлось выскрести до дна опустевшую казну, чтобы бороться с крестьянскими восстаниями, охватившими всю страну. За такие промахи любой министр был бы повешен за ноги на верхушке Весёлой Башни, но дон Рэба каким-то образом остался в силе».
Столь же лжив пассаж про исчезновение агентов Руматы. Его осведомители, типа лейтенанта королевской охраны Рипата, никуда не исчезают, а прилежно стучат. Исчезают спасаемые эмиссарами ИЭИ арканарские интеллигенты и революционеры. О чём Рэба с возмущением и сообщает Антону.
«Да будет вам известно, что мною, министром охраны арканарской короны, были предприняты некоторые действия против так называемых книгочеев, учёных и прочих бесполезных и вредных для государства людей. Эти акции встретили некое странное противодействие. В то время как весь народ в едином порыве, храня верность королю, а также арканарским традициям, всячески помогал мне: выдавал укрывшихся, расправлялся самосудно, указывал на подозрительных, ускользнувших от моего внимания, — в это время кто-то неведомый, но весьма энергичный выхватывал у нас из-под носа и переправлял за пределы королевства самых важных, самых отпетых и отвратительных преступников. Так ускользнули от нас: безбожный астролог Багир Киссэнский; преступный алхимик Синда, связанный, как доказано, с нечистой силой и с ируканскими властями; мерзкий памфлетист и нарушитель спокойствия Цурэн и ряд иных рангом поменьше. Куда-то скрылся сумасшедший колдун и механик Кабани. Кем-то была затрачена уйма золота, чтобы помешать свершиться гневу народному в отношении богомерзких шпионов и отравителей, бывших лейб-знахарей его величества. Кто-то при поистине фантастических обстоятельствах, заставляющих опять-таки вспомнить о враге рода человеческого, освободил из-под стражи чудовище разврата и растлителя народных душ, атамана крестьянского бунта Арату Горбатого».
Всё так и есть. Арату, к ужасу конвоя, похитили на вертолёте, Кабани укрыли в укромной лесной избушке, а Багира, Цурэна и Синду переправили за границу. Не удалось спасти только лейб-знахаря Тату, когда Румата и правда потерял четырёх наёмников, однако этот прокол в обвинении резидента ИЭИ отсутствует. Прочие операции прошли успешно, отчего дон Рэба и сердится. Думаю, узнай министр, как Дмитрий издевается над творчеством создавших его Стругацких, он разгневался бы ещё больше. И не миновать врунишке мясокрутки святого Мики, перчаток великомученицы Паты и других орудий дознания, успешно применяемых арканарскими палачами.
Рассказывая, что у Горького купцы — богатыри, Бунин клевещет и говорит правильно
Дмитрий Быков, писатель и литературовед.
Самодовольство купеческого сословия растёт с каждым днём. И Горький бьёт именно в эту мишень — потому что мало кто вызывал у него такую антипатию, как этот новонародившийся тип, глубоко фальшивый в каждом слове.
В крайне пристрастных воспоминаниях о Горьком Бунин откровенно клевещет на него, рассказывая, с каким упоением Горький в Ялте расписывал Чехову волжских купцов, которые все у него выходили какими-то сказочными богатырями. Достаточно прочесть «Фому Гордеева» или воспоминания о нижегородском миллионере Бугрове, чтобы представить себе истинное отношение Горького к этим богатырям. Правда, в «Гордееве» есть один персонаж, в чьём ничтожестве есть повод усомниться: Яков Маякин, при всей своей юркой тщедушности, действительно в некотором смысле богатырь, и авторская ненависть к нему уж так сильна, что переходит местами в любование. Не зря купец-миллионщик Бугров, желая познакомиться с Горьким, пригласил его к себе, выставил, естественно, миску чёрной икры — и задал с порога вопрос: «Как думаете, есть такие, как ваш Маякин?» — Горький задумался и ответил: «Да, есть». Бугрова это чрезвычайно утешило. Апофеозом купеческого самоупоения становится финальная речь Маякина — так говорит подлинный хозяин страны, ведущий класс, опорный столп и как там ещё любило называть себя купечество, одинаково снисходительно отзывавшееся об интеллигенции, дворянстве и разночинстве.
Биографический очерк «Был ли Горький?», 2008 г.
Конечно, Горький в «Деле Артамоновых», несколько любуясь своими купцами и преобразователями, он и преувеличивает их звероватость. Правильно говорит Бунин: «Послушать его, так все они были былинные богатыри». Он ими и любовался, как любовался он Бугровым в известном очерке о нём. Но он всё время подчёркивает их бесплодие. Он даже о Бугрове говорит — там Бугров смотрит на двух гимназисток и говорит: «Ужас-то в том, что уже не могу, а всё ещё хочу». Это важная, говорящая деталь. Они чувствовали, что они хотят управлять Россией, но уже ею управлять не могут. Они бездетны, бесплодны, в том смысле, что их дети, как «Фома Гордеев», хотят другого. И вот, между прочим, в надежде на этих детей и базируется моё представление о светлом будущем России.
«Эхо Москвы», 28 февраля 2019 г.
Всего через десять лет после издания биографии Максима Горького Быков решил ознакомиться с его творчеством. И с удивлением узнал, что Иван Бунин совершенно прав. Не только Яков Маякин, но и его кум Игнат Гордеев, и зять Африкан Смолин из «Фомы Гордеева», владелица пароходной компании Васса Железнова из одноимённой пьесы, фабрикант Илья Артамонов из «Дела Артамоновых» и многие другие горьковские купцы — яркие и сильные персонажи. Неудивительно, что поволжские миллионщики Николай Бугров, Александр Зарубин, Яков Башкиров и многие другие с интересом читали Горького, а предприниматель и меценат Савва Морозов дружил с ним до конца жизни.
Увы, сам Быков читал Горького крайне невнимательно. Очерк «Н.А. Бугров» может найти в интернете любой желающий. Никаких гимназисток там нет, как и признания миллионера в половой немощи. Наоборот, купец не без гордости бросает: «А слышали вы — про меня сказывают, будто я к разврату склонил многих девиц?… Не потаю греха, бывали такие случаи». И на вопрос о реальности Маякина Горький утвердительно не отвечает, но собеседник считает, что похожие люди есть, и видит в нём пример для подражания:
«Не всё в книге вашей верно, многое же очень строго сказано, однако Маякин — примечательное лицо! Изволили знать такого? Я вокруг себя подобного не видал, а — чувствую: такой человек должен быть! Насквозь русский и душой, и разумом. Политического ума…
И, широко улыбаясь, он прибавил весело:
— Очень поучительно подсказываете вы купцу, как ему жить и думать надобно, о-очень!
…Вот говорите — Маякин — лицо выдуманное? А Яшка Башкиров (совладелец компании «Торговый дом Емельяна Башкирова с сыновьями», в 1883–1890 гг. председатель Городской думы Нижнего Новгорода — «ИстЛяп») доказывает, что Маякин — это он, Башкиров. Врёт! Он — хитёр, да не так умён. Это я к тому, что цветы можно выдумать, а человека — нельзя! Сам себя он может выдумать, и это будет — горе его. Вы же сочинить не можете человека. Значит — похожих на Маякина вы видели. И, ежели имеются, живут люди, похожие на него, — хорошо!»
Он нередко возвращался к этой теме.
— В театрах показывают купцов чудаками, с насмешкой. Глупость. Вы взяли Маякина серьёзно, как человека, достойного внимания. За это вам — честь».
Та же история и с купеческими детьми из «Фомы Гордеева». Не принимает отцовскую жизнь, спивается и сходит с ума лишь Гордеев-младший. Прочие успешно ведут бизнес, только одеваются не в картузы и сапоги, а в цилиндры да штиблеты. Сын Маякина унаследовал канатную фабрику отца, зять Якова Тарасовича строит кожевенный завод, да ещё с шурином организовал торговый дом «Тарас Маякин и Африкан Смолин».
Непонятно одно: открывал ли эту страницу сам Быков. Да и вообще, сам ли он писал свой очерк о Горьком?
В повести Чехова «Дуэль» дьякон Победов — единственный, кто что-то делает
Дмитрий Быков, писатель и литературовед.
Важнейший сюжетообразующий элемент литературы XIX века — конфликт двух архетипических героев — лишнего человека и сверхчеловека. Это дуэль лишнего Онегина и молодого гения Ленского. Печорина и Грушницкого. Павла Кирсанова и Базарова. Долохова и Пьера. У Чехова она доведена до абсурда в его повести «Дуэль». Там сталкиваются абсолютно лишний Иван Лаевский и железный Фон Корен. Но их дуэль срывает дьякон Победов. И это новый герой, который приходит на их место. Он единственный в этой повести, кто что-то делает».
«Аргументы и факты», 12 октября 2017 года.
Объявив сверхлюдьми нескольких совершенно разных литературных персонажей, Быков обоснования ради занялся подтасовками. В «Евгении Онегине» Пушкин допускает, что не погибни Ленский на дуэли, в