Фашизм опирался на архаику, на подвиги дедов, искал идеала в прошлом, — но первопроходчество, в том числе и социальное, бредит только будущим, и в этой модернистской ориентации — главное различие между двумя тоталитарными режимами, различие, которого не чувствуют люди с отбитым обаянием. Они ходят на выставку «Москва — Берлин», любуются тяжеловесными спортивными Брунгильдами и кричат об эстетических сходствах; но стоит им сравнить тевтонскую прозу с романами Шпанова (хотя бы роман Роберта Кнауха под псевдонимом «майор Гельдёрс» «Разрушение Парижа», демонстративно переведённый и выпущенный в СССР, — с тем же «Первым ударом»), и все интонационные, фабульные и эмоциональные различия сделаются наглядны. И это уже не градация во вкусовых качествах ботиночных шнурков, а полярность самой ориентации: от фашистской утопии, равно как и от нынешних «суверенных» потуг, несёт отборной тухлятиной, а утопии времён советского проекта — от «Иприта» того же Шкловского с Ивановым до «Аэлиты», от «Звезды КЭЦ» Александра Беляева до «Глубинного пути» Николая Трублаини — веют свежестью, ничего не поделаешь.
«Русская жизнь», 22 апреля 2009 г.
Намёк на сходство современного российского агитпропа с аналогичной продукцией Третьего Рейха понятен, но рассказывать о книге, перевирая её содержание, для литературоведа непростительно. Военно-фантастический боевик немецкого военного и литератора Роберта Кнаусса (а не Кнауха) никакая не «фашистская утопия». Он о воздушной войне между столпами европейской демократии — Великобританией и Францией.
Кнаусс опубликовал «Разрушение Парижа» в 1932 году, когда Гитлер ещё не пришёл к власти, а разоруженная после Первой мировой войны Германия не имела военной авиации. Согласно его сюжету, в Египте пришли к власти националисты, провозгласили республику и потребовали вывода английских войск. Франция поддержала Египет, ввела войска на его территорию и даже высадила десант в Англии. Однако британские тяжёлые бомбардировщики разгромили десант, а на Париж сбросили «700 т разрывных бомб, более 3000 зажигательных снарядов и 10 т горчичного газа».
Параллели с натовскими бомбёжками Белграда и Багдада налицо. Значит, такая книжка решительно не годится для обличения России через привязку к ней гитлеровской Германии. Если, конечно, не переврать её содержание.
В романе Василия Яна «Батый» нет монгольского нашествия, а богатыри только в Орде
Дмитрий Быков, писатель и литературовед.
И вот удивительно, роман, который, формально говоря, посвящен защите от монгольского нашествия, который рассказывает, как Рязань, в финале «Батыя», впервые отразила монгольское нападение. Да ничего подобного там нету, нет там страшного монгольского нашествия, там есть очаровательные образы монголов. Там есть могучий Чингисхан, а уж какой там Батый, это просто умиление. Я уже не говорю о том, что своим уникальным чутьем Ян понял, что нужно всячески подчёркивать близость урусов, русских, и Орды… Ордынские порядки оплодотворяют Русь, и то, что Русь должна стать Ордой, чтобы успешно противостоять Западу — вот это и есть заветная мысль Янчевецкого, это и есть главная мысль странной книги «Батый». Потому что любой, кто читает эту книгу, он обратит внимание прежде всего на то, какие там симпатичные монголо-татары, какие они приятные, и как они витиевато говорят. Конечно, там есть классовая борьба, но в рамках этой классовой борьбы случается, что воин из простых, из табунщиков может выслужиться, и князь всегда внимательно с ним разговаривает и следует его нуждам. И вообще, если ты настоящий храбрец, тебе всегда будет хорошо, даже если ты уродился простым неучёным погонщиком. Ну и, естественно, учёные люди, там есть такой замечательный совершенно дервиш, который сочиняет историческую книгу, он тоже все время оправдывает ордынскую власть, ордынскую систему. Потому что настоящие богатыри растут, конечно, только в Орде.
Лекция от 30 июля 2016 года.
Быков перевирает всё. Монгольское нашествие в романе показано очень подробно. В том числе и уничтожение Рязани, которая, как и в реальности, отразить нападение не смогла.
«На шестой день осады, 21 декабря, татары снова двинулись по лестницам, неся горящие факелы. Непрерывные потоки татар ползли одновременно со всех сторон. Одни бились кривыми саблями, другие стрелами сбивали защитников. Наконец татары стали одолевать. Дикий, радостный вой несся со всех концов города. Татары уже бежали по улицам, врывались в дома и рубили всех, старых и малых, никому не давая пощады. Они разбили церковные двери, вбежали внутрь храма, изрубили женщин и священников, подожгли здание. Они бросали в огонь маленьких детей, вырывая их у матерей, которых тут же, на глазах у всех, насиловали, после чего распарывали им животы. К вечеру в Рязани в живых не осталось никого».
Точно так же гибнут Владимир, Суздаль, Коломна, Торжок, Козельск и другие города. Несмотря на сопротивление не ордынских, а именно русских богатырей. Особенно рязанского витязя Евпатия Коловрата и его друга монаха Ратибора, которых смогли победить, только закидав камнями из катапульт.
«Лучших всадников посылали сюда ханы. Но кони испуганно поднимались на дыбы и уносились в сторону. Другие падали вместе с седоками, сраженные ударами витязей. Кто успевал увернуться от меча Евпатия, того настигала палица Ратибора. Громадный, с блестящим шлемом на длинных седых кудрях, с горящим смуглым лицом и сверкающими темными глазами, с тяжелой палицей в руках, Ратибор приводил в ужас нападающих, Евпатий был так же грозен в своей решительности и мужестве. И в страхе отступили татары… Евпатий, видя отступление татар, высоко поднял меч:
— Вперёд!.. За…
Но страшный удар в грудь прервал его могучий голос. Он упал, обливаясь кровью. С ужасной силой, сбивая все встречное, летели в теснившихся на холме русских воинов огромные камни. Это татары подтащили на полозьях китайские камнеметные машины.
Взвыл Ратибор волчьим голосом. Отшвырнул палицу, бросился к любимому другу. В отчаянии теребил его:
— Жив ли ты, Евпатий?.. Откликнись, друже!
Осторожно припал к нему ухом… Кончено! Больше не придется им вместе биться за родную Русь.
Он поднял голову, оглянулся. Со всех сторон с диким грохотом падали страшные камни, сокрушая русских храбрецов. Ратибор поклонился мертвому другу, поднялся во весь свой громадный рост и пошел, безоружный, большой и грозный, с бурно дышащей грудью и горящими глазами, навстречу неминуемой смерти».
После выхода «Обитаемого острова» В 1970-х годах Стругацких не печатали
Дмитрий Быков, писатель и литературовед.
Озирая кратко более позднее творчество Стругацких, можно сказать, что после этого они стали, безусловно, самыми известными советскими прозаиками, и не просто самыми известными фантастами, а самыми тиражными советскими прозаиками, после книги «Трудно быть богом».
Затем их славу упрочила утопия, а значит, и антиутопия «Хищные вещи века». А дальше начался сложный период, когда Стругацких, чаще всего, не печатали. «Улитка на склоне» была напечатана двумя частями: одна из них вышла в сборнике фантастики «Эллинский секрет», вторая чудом проползла в журнал «Байкал», который был после этого изъят из-за публикации там же Белинкова. Поэтому полную «Улитку…» в России читали тогда единицы, чудом напечатали «Обитаемый остров», а дальше Стругацкие в 70-е столкнулись со сплошной полосой непечатания.
Лекция от 16 января 2017 года.
Как и многие другие советские писатели, братья Аркадий и Борис Стругацкие имели проблемы с цензурой и публикацией своих произведений. Тем не менее, заявляя, что в 1970-е годы их не печатали, Быков лжёт. И библиография Стругацких[41]это подтверждает — их произведения выходили и после «Обитаемого острова».
«Отель “У Погибшего Альпиниста”». Журнал «Юность», 1970. № 9—11.
«Обитаемый остров», 1971. Первое книжное издание (до того журнал «Нева», 1969, № 3–5)
«Малыш». Журнал «Аврора», 1971, № 8–1, сборник «Талисман», 1973, вместе с повестью «Полдень, XXII век», 1975.
«Пикник на обочине». Журнал «Аврора, 1972, № 7—10.
«Парень из преисподней». Журнал «Аврора, 1974, № 11–12 и сборник «Незримый мост», 1976.
«Полдень, XXII век». 1975. Переиздание (первое издание, 1967)
«За миллиард лет до конца света». Журнал «Знание — сила», 1976, № 9—12; 1977, № 1.
«Понедельник начинается в субботу», 1979. Переиздание (первые издания 1964, 1965 и 1966)
«Жук в муравейнике». Журнал «Знание — сила», 1979, № 9—12; 1980, № 1–3, 5, 6.
Сверх того, в 1979 году по сценариям братьев Стругацких вышли фильмы «Сталкер» и «Отель “У Погибшего Альпиниста”». Ранее, в 1976 году «Отель „У погибшего альпиниста“» экранизировали в контролируемой Кремлём Польше. Очень неплохо для «сплошной полосы непечатания».
Азазель Акунина пытает детей в своём интернате, чтобы с их помощью прийти к власти
Дмитрий Быков, писатель и литературовед.
Главная проблема русской литературы — это проблема сверхчеловека, и она вся на это нацелена. Это Раскольников, Рахметов, это в огромной степени Долохов, это фон Корен, и неслучайно, кстати, именно фон Корен так отзывается в Фандорине, чеховский герой, это в том числе и Базаров. Но как этого сверхчеловека создать, во-первых?
И, во-вторых, что ему делать среди остальных? Та же проблема, которая волновала Стругацких, людены появились ведь биологически, это следующий этап человеческой эволюции. А можно ли дотянуться до люденов? Может ли, например, Виктор Банев в «Гадких лебедях» стать мокрецом? Ему говорят, нет, не надейся, это генетическое, врождённое заболевание, а он уже видит у себя эти круги под глазами. Нет, нельзя. А вот Акунин в «Азазели» поставил рискованный эксперимент, он пытается доказать, что можно. Вопрос в том, какой ценой…