— Алло? — У нее был усталый голос.
— Грейси? Это Кассандра из ФБР.
— О, привет! Чем могу помочь?
— Хотела спросить про анализ ДНК. Вчера у вас возникли кое-какие проблемы. Вы их решили?
— Я… еще нет, — ответила она. — Думаю, образцы чем-то загрязнены. Другого объяснения нет. Я отправила образец в лабораторию НКА. Может, их оборудование даст результат получше, не знаю…
— О, — протянула я. — Э-э-э… Понимаю.
— А еще отпечатки пальцев… Это дело сводит меня с ума. — В ее голосе послышались слезы.
— А что с отпечатками? — Я снова взглянула на снимок символов за ухом. Что все это значит?
— Я сняла отпечатки с того ящика с сердцем. Отпечатки бывают с разными узорами. Одни встречаются чаще, другие реже. Самая распространенная — локтевая петля, потом завиток, радиальная петля, дуга…
— Да, я знаю. — Мы изучали это в ФБР.
— Так вот, на отпечатках нашего убийцы нет ни одного из этих узоров.
— Ни одного? А какие тогда есть?
— Один отпечаток выглядит как… набор пятен. На другом — крестики, похожие на ножевые шрамы…
— Думаете, убийца как-то маскирует отпечатки? Сжигает реактивами?
— Тогда остался бы индивидуальный узор. Не представляю, кто это. Может, инопланетяне. Или вампиры. — Она приглушенно хихикнула. — У вас есть идеи получше?
— Пока нет. Но инопланетяне не в моей компетенции.
— Послушайте, Кассандра, мне нужно работать. У вас еще есть вопросы?
— Сейчас нет, спасибо.
— Ладно. Я дам знать, если что-нибудь найду, договорились?
— Конечно. Благодарю, Грейси. — Я положила трубку и рассеянно уставилась на телефон.
У нас два дня, чтобы найти убийцу. И все больше и больше вопросов.
Я стояла перед белой доской в комнате для совещаний, уставившись на пункты из своего списка, пока слова не начали терять всякий смысл. У Джеммы психоз, но выражалась она более-менее связно. Она говорила о воде и королях и о том, что Кэтрин принесли в жертву. Она выжгла ту зловещую татуировку с волнами на руке и упоминала мужчину, который казался ей богом, — возможно, речь шла о ком-то обладающем необычайной силой и харизмой.
Я хотела еще раз побеседовать с ней позже, но получить внятные ответы можно только после того, как ей подберут лекарства.
— Что вы делаете?
Я подпрыгнула от неожиданности, обернулась и увидела в дверях Габриэля с двумя чайными кружками.
— Просто пытаюсь во всем разобраться, — я указала на доску. — Старший инспектор Вуд разрешил мне воспользоваться комнатой для совещаний. Она вам тоже нужна?
— Нет, я искал вас. Чай принес.
Габриэль вошел в комнату и протянул кружку. Я с благодарностью сделала глоток. Вообще-то я предпочитаю с молоком, но заварка оказалась крепкой — как раз то, что нужно.
— Итак… — Габриэль кивнул на белую доску. — Что у нас есть на данный момент?
Я сосредоточилась, пытаясь мысленно составить первоначальный психологический портрет:
— Мы знаем, что он очень сильный — сломал жертве ребра голыми руками. То есть необычайно сильный. Я думаю, это станет ясно, когда мы его увидим: он должен быть огромным. Как бык.
— Вы говорите как-то неуверенно.
— А сколько мужчин размером с быка вы знаете? К тому же он должен быть обаятельным, с приятной внешностью, если убедил Кэтрин следовать за ним. Она сама пошла с незнакомым человеком, которого только что встретила. Вряд ли бы она запросто ушла с мужчиной с пугающей внешностью. Мне показалось, с Кэтрин было все в порядке.
Я прошлась по комнате и развернулась, крутя в пальцах маркер.
— Он хладнокровен и расчетлив. Убийство Кэтрин тщательно спланировано. Думаю, Джемма как-то связана с этим. Ее слова о воде, о короле и о том, что Кэтрин принесли в жертву… Получается, его план зависел от психически неуравновешенной девушки, которой нельзя доверять. Бессмыслица какая-то…
— Может, он ей доверял? — предположил Габриэль.
— А вы бы доверились Джемме?.. И еще кое-что. Он явно гонится за славой — подражает Потрошителю, обставляет свои преступления как можно причудливее. Но половина газет обвиняет в убийствах иммигрантов, а он не утруждает себя опровержениями. Отправляет в полицию записку, играет в шарады, но ничего не посылает журналистам. Похоже, он не против, что газеты разжигают ксенофобию. Почему?
Габриэль пожал плечами:
— Может, ему нравится хаос.
Я повернулась к нему, сияя:
— Да! Хаос! — Вывела в середине доски слово «хаос» и трижды обвела его. — Так вот чего он добивается! Он не гонится за славой. Ему нужен хаос!
— Ладно, — Габриэль приблизился к доске. — А зачем?
Я покачала головой.
— Пока не знаю. Необычный мотив для серийного убийцы. Слишком… масштабно. Как будто он пытается разрушить общество ради какой-то глобальной цели.
— Ясно… — Габриэль на секунду задумался. — Если исходить из этого, как сейчас вы охарактеризуете убийцу?
Я прикрыла глаза, пытаясь собраться с мыслями:
— Ему от двадцати пяти до тридцати, образован, силен и красив. Слишком самоуверен и считает, что люди будут ему подчиняться. Внимателен к мелочам и помешан на страхе и хаосе. Холост, есть машина, живет недалеко от Сити — в радиусе до трех миль.
Габриэль поднял брови.
— Весьма подробный портрет…
— Да, — я позволила себе довольно улыбнуться — самую малость.
— Объясните, как вы пришли к таким выводам?
— Конечно. Ему от двадцати пяти до тридцати, потому что он должен быть достаточно молод, учитывая его явную физическую силу. Но и не совсем юнец, иначе Кэтрин не пошла бы с ним. У него хватает выдержки убивать женщин в людных местах, что свидетельствует об уверенности в себе. Но его самоуверенность чрезмерна — причем до такой степени, что опасна для него самого. Его легко могли заметить и поймать.
— Может, он подсознательно хочет, чтобы его поймали.
— Это один из мифов о серийных убийцах, — возразила я. — На самом деле они никогда не хотят, чтобы их поймали. А знаете почему?
Габриэль отхлебнул чай.
— Почему?
— Потому что им слишком нравится убивать. И они не чувствуют никакой вины, так зачем останавливаться?
Габриэль поскреб щетину на подбородке.
— Пока я согласен с вами. А откуда взялось предположение, что он ожидает от других подчинения?
— Если мои догадки насчет Джеммы верны, то она общалась с преступником и он внушил ей, что она его слуга. И его план убийства основывался на предположении, что Кэтрин пойдет с ним.
— Так… И вы считаете, что у него есть машина, потому что после убийств он весь в крови?
— Правильно. В таком виде лучше обойтись без метро.
— А почему три мили?
— Географический профайлинг учит, что убийцы обычно действуют недалеко от того места, где чувствуют себя в безопасности. А это, как правило, их дом. Радиус в три мили вокруг Сити вполне подходит.
— Что ж… убедительно.
Мои щеки вспыхнули. Он слегка похвалил меня, но я уже поняла, что комплимент от Габриэля заслужить очень трудно.
— Рада, что вы так думаете. — Я подошла к доске и начала подчеркивать написанное. — Теперь нам нужно объяснить остальное. Что за символы за ухом Кэтрин? Странные отпечатки? Загрязненные образцы ДНК? Вся эта чепуха о воде? Как увязать это между собой?
Габриэль молча уставился на доску. Я дважды подчеркнула слово «хаос».
— Что это вообще такое? Это нечто новое, мы никогда с таким не сталкивались. Серийные убийцы в основном одержимы фантазиями сексуального характера. Некоторые убивают ради денег или чтобы скрыть другие преступления. Но я никогда не слышала об убийце, который просто стремится к хаосу.
— Да, признаюсь, это дело не похоже ни на какие другие.
Я уставилась на подчеркнутые слова и почувствовала, как изнутри меня поднимается тошнота. В голове эхом прозвучал голос Роана: «Убийца — не человек. И человеческая полиция не посадит его за решетку».
Роан, кстати, тоже выглядел не совсем человеком…
Шепот в комнате для допросов, который довел свидетельницу до попытки самоубийства. Мужчина с рогами и меняющими цвет глазами. Знаки за ухом, показавшиеся мне знакомыми. Все это… совсем другое, не то что обычные улики.
Магия. Это слово снова материализовалось в сознании.
— Пока не знаю, — сказала я. — Нам нужно больше информации.
И я знала, с чего начать.
Глава 9
Уже в сумерках я вышла из такси возле Гилдхолла, высокого средневекового каменного здания; тени от его шпилей тянулись по пустой каменной площади, словно тонкие пальцы.
Из путеводителя я узнала, что Гилдхолл был древнеримским центром города и местом, где средневековые гильдии встречались, чтобы обсудить дела. Еще короли присылали сюда полумертвых после череды пыток в Тауэре еретиков — на суд и для дальнейшего сожжения в соседнем Смитфилде. Если бы призраки существовали на самом деле, это место кишело бы ожившими воспоминаниями.
Телефон зазвонил, я выудила его из сумки. На экране высветилось имя Габриэля, и я ответила:
— Привет.
— Джемма Робертс мертва. Повесилась в больнице Майл-Энд.
У меня внутри все сжалось.
— Каким образом?
— Похоже, на ремне.
Я закипела от злости.
— И откуда же у нее ремень, черт возьми?.. — Я сделала выдох. — Ладно. Не имеет значения. Спасибо, что сообщили.
Я отключилась. На душе скребли кошки.
Вот дерьмо… Кто-то напортачил, и теперь у нас еще одна мертвая женщина — и ни одной серьезной зацепки.
Пурпурно-серый оттенок неба навевал меланхолию. Это время суток мать когда-то давно называла «сумраком». Сейчас его зловещий цвет соответствовал моему мрачному настроению. В памяти всплыли фотографии Джеммы с Кэтрин задолго до их встречи с убийцей, когда они сидели рядышком на диване с вином и пиццей и улыбались.
Конечно, это не убийца довел Джемму до психического расстройства. Но трудно не винить его в ее смерти, раз он сумел убедить ее: она его слуга