Я моргнула, борясь со сном. Весь адреналин в мире не смог бы дальше удерживать мои глаза открытыми. Я обхватила себя руками, клацая зубами. Мы углубились в чащу.
От холода я слабела, и мне это совсем не нравилось. Веки начали медленно опускаться…
Наверное, я слегка бредила, потому что пробормотала:
— Если попробуешь убить меня, знай: у меня в сумке авторучка.
— Я не собираюсь тебя убивать. У тебя проблемы с доверием.
— О, ты даже не представляешь…
Роан уставился на меня с внезапным любопытством:
— Почему?
Вопрос застал меня врасплох. Раньше мой спутник не проявлял ко мне особого интереса.
Где-то в темных глубинах сознания послышались крики моей матери, отдаваясь в мозгу. То ли от холода, от ли от невероятной усталости мне вдруг захотелось рассказать обо всем:
— Потому, Роан, что мой отец, видимо, был фейри. И всё в моей жизни — ложь.
— Но ты же не считаешь его своим отцом, — тихо заметил он. — Это достижение — заслуга женщины. Ты дочь своей матери.
— Мужчины постоянно разочаровывают. — Изо рта у меня вырвалось облачко пара. — Почти все убийцы, тираны, насильники — мужчины. Знаешь, скольких женщин — серийных убийц я анализировала? Ни одной. И не забудем про Вирджинского Жеребца…
Не знаю, зачем я добавила последнюю фразу, но меня уже несло.
— Ты меня совсем запутала… — Его пристальный взгляд на мгновение задержался на моем теле. — Ты теряешь тепло быстрее, чем нужно. Я вижу, как ты дрожишь.
— Я в порядке. — Терпеть не могу, когда посторонние люди считают меня слабой. Хотя сейчас мне хотелось лишь одного: свернуться калачиком где-нибудь в тепле и проспать несколько дней. Здесь, в гуще леса, деревья были покрыты снегом и инеем. Пальцы на ногах совсем онемели. — Оказывается, мой бывший называл себя Вирджинским Жеребцом. Недавно я узнала, что ему нравилось скакать с как можно большим количеством женщин. Но если ты регулярно трахаешься с тремя цыпочками, рано или поздно одна из них узнает об этом…
— Учту, — Роан посмотрел на меня, выгнув бровь. — Похоже, он мерзкий гаденыш. И как ты ему отомстила?
— Что? — Меня безудержно трясло, слова вырывались облачками пара. — Никак я не мстила. Просто съехала с квартиры.
Роан молча повернулся ко мне.
— Ты замерзла. — Он произнес это с таким раздражением, словно я сама в этом виновата. — Ты так стучишь зубами, что меня словно бьют дубиной по голове.
— Да, я замерзла, потому что почти голая, и… постой, почему здесь зима? Несколько миль назад было лето.
В зеленых глазах Роана блеснул лунный свет.
— Ты больше не в мире людей. Здесь у природы другие законы.
— Может быть, но я-то все еще человек. По крайней мере, наполовину человек. А зимой без теплой одежды люди мерзнут.
— А… — Роан медленно кивнул, снял плащ и набросил мне на плечи, скрепив пряжкой в виде головы оленя. Я укуталась в шерстяную ткань, наслаждаясь теплом и мускусным запахом.
Роан отступил, и в его глазах вспыхнул какой-то огонек.
— Да, так лучше.
— Мы скоро придем… туда, куда идем? Спасибо за плащ, но я очень устала.
— Почти пришли, — обнадежил он. — Через час будем в безопасности.
В безопасности от чего?
— Я хочу знать, куда мы идем.
— В Хоквудскую тюрьму. Мне нужна твоя помощь, чтобы вытащить оттуда кое-кого.
Я встала как вкопанная.
— Ты серьезно?
— Не останавливайся, — на его подбородке дрогнул мускул. — Твоему хрупкому человеческому тельцу плохо на таком холоде. Твои мышцы на пределе, по твоей походке ясно, что ноги устали и болят, причем правая сильнее, чем левая. И еще я слышу, как у тебя урчит в животе, — в его голосе снова послышалось раздражение. — Все объясню на ходу.
На дрожащих ногах я поплелась следом.
— Мне нужна твоя помощь, чтобы спасти друга, — продолжал Роан. — Подругу детства, которой я обязан жизнью.
— Ты перед ней в долгу, да?
— Не совсем. Долг тут ни при чем.
Я поверила ему.
— А почему она в тюрьме?
— Она не должна там находиться.
— Ну да, — я скептически нахмурилась. Все так говорят. — За какое преступление она попала в тюрьму?
— Государственная измена, — просто ответил Роан. — Если ненависть к своему королю является преступлением, то она действительно виновна. Среди фейри встречаются тираны, как и в вашем человеческом мире. Только правосудие здесь более слепое и быстрое. Ее скоро казнят.
Я размышляла над его словами, пока мы шли через густую дубраву. Холодный ветер дул нам в спину.
Даже если Роан говорит правду, он просит меня нарушить законы этого мира, помочь преступнице сбежать из тюрьмы. А поскольку я агент ФБР, это проблематично даже с точки зрения политики. Хотя, конечно, я не в курсе текущих дипломатических отношений между Соединенными Штатами и королевством фейри. Скорее всего, никаких договоров об экстрадиции преступников не существует.
К тому же неизвестно, не врет ли Роан. Он действительно хочет освободить только одну женщину? И ее обвиняют исключительно в ненависти к королю? Вряд ли. У них не было бы конкретных доказательств, если б ее не поймали с поличным.
Я наконец решилась:
— Что-то я не очень верю в твою историю. И не думаю, что это хорошая идея — освобождать преступницу.
Если ее считают изменницей, я могу оказаться в тюрьме вместе с ней. Тем более что госизмена — одно из самых тяжелых обвинений.
Роан молча сверлил меня глазами.
— Тогда возвращайся в Лондон сама. Хотя вряд ли ты выдержишь это путешествие.
Что ж, веский довод… Я не представляла, как смогу вернуться в Лондон.
— Если я помогу, ты обещаешь помочь мне вернуться?
Роан усмехнулся:
— Ты не в том положении, чтобы выдвигать требования.
— Если ты не можешь дать такое простое обещание, я лучше рискну и попробую выбраться сама. Думаешь, я тебе доверяю? Тогда подумай еще раз. Может, местным властям будет интересно, что ты собираешься освободить изменницу. Может, они отблагодарят меня и помогут вернуться в Лондон.
— Такой маленькой пикси, как ты? Они тебя запрут и позабавятся с тобой.
— Обещай.
Роан скрипнул зубами:
— Хорошо. Обещаю.
— Мне нужно, чтобы ты сказал это вслух. Ты обещаешь, что хочешь от меня только одного: освободить эту женщину? И, как только мы это сделаем, поможешь мне вернуться в Лондон?
— Да, женщина. Как только у тебя перестанет урчать в животе, — ядовито произнес Роан — таким ледяным тоном, что меня пробрало до костей. — Как только мы ее вытащим, обещаю помочь тебе вернуться в Лондон. Довольна?
Я кивнула и зашагала дальше.
— Роан?
Он хмыкнул.
— Почему фейри называют пикси трехрожденными? И Лилива?
— Потому что у Адама была жена до Евы, — ответил Роан. Он больше не смотрел в мою сторону и просто шел вперед.
— Да, его первой женой была Лилит. И ей не нравилась миссионерская поза. — Я знала эту историю из древней мифологии. Лилит нравилось быть сверху, поэтому с патриархальной точки зрения она была злым демоном. — И Адаму это не нравилось, потому что он комплексовал из-за размера своего члена.
— Значит, ты уже в курсе этой истории.
— Потом была создана Ева, которая очень любила длинных фаллических змей… Интересно, чего ей не хватало в жизни?
Роан продолжал шагать впереди, так что я не видела, улыбнулся ли он.
— Адам и Ева — прародители человеческого рода. Адам и Лилит — предки фейри. А пикси…
— У них трое предков. Поэтому они трехрожденные. И Лилива. А фертная… Наверное, это означает союз фейри и смертного.
— Вижу, ты и так все знаешь. Ответы на все вопросы. И мы можем помолчать.
О нет. Мы еще не закончили. Я получала важные сведения — и к тому же отвлекалась от мыслей об обмороженных пальцах на ногах.
— А что не так с фейри и пикси? Почему фейри так тянет ко мне?
Над головой загрохотал гром, хлынул ледяной ливень. Все налаживается.
У Роана вырвался вздох, но он продолжал путь.
— Все фейри, в том числе и пикси, могут питаться человеческими эмоциями. Похоть, счастье, радость… это заряжает нас энергией, придает сил, делает здоровее.
— Ты назвал меня пиявкой страха, — заметила я. От этой мысли в груди расцвел ужас. Будь у меня больше сил, я бы выбросила ее из головы. Но не тут-то было, она эхом отдавалась в глубинах сознания: мысль, что я питаюсь страхом, как какой-то монстр…
— Некоторые фейри предпочитают определенные эмоции, — продолжал Роан. — А поскольку ты любишь бывать в местах убийств, я предположил, что тебе нравится страх.
— Чушь собачья, — огрызнулась я — пожалуй, слишком запальчиво. — Ты просто проецируешь. Вспомни, сколько времени сам проторчал на местах преступлений.
Конечно, я не собиралась рассказывать ему о своем давнем прозвище «наркоман, подсевший на травмы». Я вообще не хотела поднимать эту тему.
— Как скажешь.
Медленно всходящее солнце начало окрашивать небо в бледно-фиолетовый цвет с медовыми прожилками. Значит, снова наступило утро… Когда я ела в последний раз? Едва я подумала об этом, у меня заурчало в животе.
Роан повернулся на звук, свирепо уставившись на меня.
— Теперь ты еще и голодная… Твоя слабость просто безгранична.
— Похоже, тебя раздражает, что у меня человеческое тело. — Я вытащила из сумки начатую упаковку мятных «Тик-так» и вытряхнула несколько штук на ладонь.
— Мне не нравятся звуки, которые ты издаешь, когда голодная, — бросил Роан на ходу. — Тебе нужно поесть и согреться. Значит, нужно идти быстрее.
Дождь забарабанил сильнее, намочив мне волосы и просачиваясь сквозь плащ. А вот Роана погодные катаклизмы, похоже, совсем не волновали.
— Многие фейри питаются страхом? Если он дает кому-то энергию, это идеальный мотив для убийства.
— Таких больше, чем хотелось бы. Поскольку ты пикси, ты питаешься собственным страхом. Как часто ты провоцировала опасные ситуации только ради того, чтобы почувствовать страх? Ты рискуешь, чтобы подпитывать свои эмоции. Это у пикси в крови. —