е подозревала, пока оно не исчезло.
— Я слишком слаба, — просто ответила я.
— Конечно. Прости. Закрой глаза.
Прежде чем провалиться в сон, я взглянула в зеркало заднего вида. Ужасный вид. Спутанные волосы, черные круги под глазами, болезненно-бледное лицо. Грязь облепила мокрую кожу и платье размазанными пятнами. Я попыталась нащупать отражение, отчаянно стараясь установить связь.
Я что-то чувствовала, но не могла соединиться с ним. Я не оставляла попыток в течение нескольких минут, в отчаянии прикусив губу. Ничего. Неужели я уничтожила свою магию? Эта мысль наполнила меня странным ужасом.
Пока мы ехали, грудь снедала ужасная, невыносимая пустота. Мне стало не по себе, я заерзала на сиденье, страстно желая… сама не зная чего. Пока вдруг не почувствовала это. Справа от нас находилось то, в чем я так нуждалась, чего так хотела. Я ощутила, как оно слабыми волнами омывает кожу.
— Поверни туда, — прохрипела я.
— Что?
— Поворачивай. Сейчас же!
В отчаянии я уже была готова перехватить и выкрутить руль. Но в этом не было необходимости. Взглянув на меня с беспокойством, Габриэль направил машину к съезду с шоссе.
— Объяснишь, в чем дело?
— Это там… — Я указала через лобовое стекло на другую дорогу. — Справа! Езжай туда!
— А что там?
— Не знаю! Пожалуйста! Я так… Мне это нужно.
Габриэль опять повернул направо. Я направляла его, словно меня тянули на невидимом канате. Я с трудом различала дорогу, пока Габриэль не затормозил.
— Ладно, — сказал он. — Зачем мы приехали в больницу? Тебе нужна медицинская помощь?
Я вытаращилась на синий указатель «Общественная больница Шеппи» перед приземистым кирпичным зданием. Здесь есть кое-что, что мне нужно.
— Сейчас вернусь.
Я открыла дверцу и выбралась из машины, подчиняясь невидимому канату. Толкнула больничные двери, не обращая внимания ни на что, кроме притяжения. Уже так близко… Я пробежала по коридору с голубыми стенами и ворвалась в большое помещение, заставленное стульями. Там было полно людей с серьезными, обеспокоенными лицами. У некоторых на щеках выступили слезы. Какой-то малыш кричал, закрыв руками уши. Молодая женщина сжимала кровоточащую руку, ее одежда тоже была в крови.
Приемный покой «скорой помощи».
Энергия вибрировала вокруг, заряжая мое тело. Я сделала глубокий вдох, и меня накрыло облегчение от того, что я просто нахожусь здесь. Я почувствовала прилив сил. Банкет страха…
Люди вокруг меня беспокоились за своих близких, приходили в ужас от плохих новостей, с тревогой ждали, когда врачи объяснят им, что происходит. Мальчик с больными ушами не понимал, что с ним. Я единственная испытывала здесь наслаждение — гребаная пиявка страха, — пока магия накапливалась внутри меня.
Я хотела прекратить это и уйти, но стояла и насыщалась.
Наконец тело насытилось, опьяненное страхом. Моя магия пока не стала прежней — это только часть того, что было раньше. Заполнение колодца требует много времени. Но все же магия вернулась, и теперь я чувствовала отражения вокруг, соединялась с ними.
Я вышла на улицу. Тело снова стало целым, хотя душа надломилась. На парковке я открыла дверцу машины, не обращая внимания на обеспокоенный взгляд Габриэля.
Теперь я знала, кто я. Я уже никогда не буду прежней.
Глава 15
В ванной комнате Габриэля на зеркале до сих пор красовалась кровавая надпись о выкупе. Теперь она высохла и стала темно-коричневой. Мне очень хотелось стереть ее. Но, возможно, получится сделать анализ ДНК или снять отпечатки пальцев.
Я повернулась спиной к отражению, стянула грязное платье и бросила в мусорную корзину. Когда я украла его, то рассчитывала вернуть. Но я пробиралась в нем по мутной реке, потом меня вырвало чаем, и в довершение всего я несколько часов провалялась в нем в грязных доках. Так что платью конец.
Я включила душ — погорячее, чтобы кожа покраснела, — и шагнула под струи. Вокруг клубился пар, обжигающая вода стекала по телу. Что сейчас со Скарлетт? И почему голос той женщины показался чертовски знакомым?.. Я не могла вспомнить. Акцент британский, но ничего примечательного. Обычный акцент — без каких-то местных особенностей. Я намылилась с головы до ног, взбила пену с ароматом сирени и смыла.
Через несколько минут я выключила душ и вышла в заполненную паром ванную комнату. Вытерлась полотенцем, надела нижнее белье, джинсы и хлопчатобумажную футболку.
Затем встала перед зеркалом и нащупала отражение, проверяя свою магию, — как человек, который пытается наступить на вывихнутую лодыжку. Я действовала осторожно; тело напряглось, словно в ожидании боли отвержения. Но через несколько секунд все получилось: отражение соединилось с моим сознанием. Отсюда я смогла связаться с другим отражением через тостер на кухне Габриэля и наблюдать, как закипает чайник.
Я не решилась прыгнуть сквозь отражение. Пока рано. Я вспомнила, каково это — оказаться в ловушке между отражениями; по спине пробежали мурашки, и я разорвала связь с отражением на кухне.
Сквозь темно-бордовые разводы я смотрела на собственное лицо как на незнакомое. Эта женщина с розовыми взъерошенными волосами — не спецагент Кассандра Лидделл. Женщина, стоявшая передо мной, — Лилива, фертная. Пиявка страха. Та, кто питается человеческими страданиями, чьи собственные чувства — наркотик для фейри. И ее разыскивает ЦРУ.
У меня была тысяча идей о том, что делать дальше. Можно попробовать найди Роана и обсудить наш следующий шаг. Можно попытаться связаться с ФБР, которое, надеюсь, поможет мне выйти на цээрушников. Можно вызвать сюда бригаду криминалистов, чтобы они исследовали записку.
Я уставилась на себя в зеркало, задумавшись, выйдет ли похитительница на связь снова. У меня было предчувствие, что она это сделает. Было что-то… личное в том, как она обратилась ко мне в тот раз, наблюдая за мной через зеркало в ванной, и ее магия похожа на мою. Я ведь знаю ее, да? У нее знакомый голос…
Я снова соединилась с отражением, ища Скарлетт. Ничего. Как и с Роаном.
Я нахмурилась и отступила, чтобы рассмотреть послание на зеркале целиком. Выглядит как детский стишок — совсем как записка Рикса. Габриэль спрашивал меня про вероятность того, что и Рикс, и похититель общались с помощью детских стишков случайно.
Это сходство важно, или просто фейри всегда так общаются с людьми? Конечно, все мог устроить какой-нибудь приспешник Рикса, разгневанный тем, что я прикончила этого ничтожного недокороля. Но тогда зачем эта шарада от кукловода? Зачем нужно, чтобы я носилась по Лондону с тазовой костью? Почему просто не убить меня?
Нужно кое-что проверить. Я прошла в спальню за ноутбуком и вспомнила, что он остался на кухне. Во влажной от невысохших волос футболке я прошла на кухню. Ощущение чистоты после душа было восхитительным.
Войдя на кухню, я улыбнулась при виде босого Габриэля в джинсах и серой футболке. Он жарил на сковороде яичницу. Играл джаз — похоже на вариацию песни «Наима»[17].
Я села за стол и открыла ноутбук.
— Привет, красавчик.
Детектив улыбнулся, на его щеке появилась ямочка. Он положил кусок яичницы на тост.
— Как самочувствие?
Я замялась:
— Нормально.
— Голодная? Я кое-что приготовил.
— Нет. А я уже сказала спасибо за то, что ты приехал за мной в Кент?
— Да, и все-таки поешь. — Он поставил передо мной тарелку и воткнул вилку в яичницу.
Я послушно откусила кусочек, проглотила, открыла на ноутбуке браузер и стала искать статьи о детских стишках, фейри и психопатах. Судя по моему опыту, две последние категории часто совпадают.
— Что за музыка? — поинтересовалась я. — Приятная.
— Квинтет Лорен Гарднер.
— Никогда о них не слышала.
— Ну да. Мы никогда не пользовались особым успехом.
Я подняла глаза от экрана и улыбнулась Габриэлю.
— Я так понимаю, ты участник этого квинтета?
Он пододвинул ко мне чашку чая:
— Был. Много лет назад.
— Дай-ка угадаю… фортепиано?
Он сел напротив со своей тарелкой с яичницей.
— Нет, это была Лорен. Я играл на барабанах.
Я посмотрела на его атлетические руки и поняла: вот почему его плечи выглядят такими мощными.
— Ах, барабаны… И ты по-прежнему играешь для себя.
Он нахмурился:
— Откуда знаешь?
— Просто… — Я сглотнула комок в горле. — Твои руки. Или это, или ты много времени проводишь в спортзале.
На его щеке снова появилась ямочка.
— В любом случае музыка прекрасная, — продолжала я. — Я бы с удовольствием послушала еще. Когда…
— Когда спасем твою подругу.
Я кивнула, отправила в рот новую порцию яичницы, со вздохом просматривая кучу бесполезных статей о темном происхождении детских стишков, и покачала головой.
— Что ты делаешь?
— Пытаюсь расшифровать послание в ванной. Ты сказал, что «Люси Локет» — это старый детский стишок. А в основе записки Рикса была Червонная Королева[18].
— Пытаешься составить профиль похитителя?
— Именно так. Кстати, — я пощупала шишку на лбу. — Вряд ли я смогу задержаться здесь надолго. В ЦРУ знают, что я фейри. И они думают, что я замешана в исчезновении Скарлетт. Я последняя, с кем ее видели.
— Что-то мне не нравится, к чему все идет.
— Когда я навестила лондонское отделение ЦРУ, произошла небольшая стычка, и они попытались меня пристрелить.
— Потрясающе.
— И, наверное, очень скоро они выйдут на тебя и явятся сюда.
Детектив откинулся на стуле, проведя рукой по губам:
— Гм-м-м…
— Видимо, мне лучше поискать другое пристанище.
Он нахмурился:
— Я сниму тебе номер в отеле.
Слезы щипали глаза. Габриэль невероятно щедр.
— Почему ты мне помогаешь?
— Потому что я не ублюдок и не хочу, чтобы твоя подруга умерла.
— Ясно. — Я уронила вилку на тарелку, не в силах больше есть. — Спасибо. У меня появилась еще одна мысль. Тебе стóит пригласить сюда эксперта — проверить зеркало на…