Пока мы ехали обратно к дому Габриэля, единственное, что пробивалось сквозь туман моего ужаса, — это странное, неуместное сейчас зрелище танцующих на улицах людей. Пока страх разъедал дыру в груди, через каждые несколько кварталов кто-нибудь в экстазе танцевал на перекрестках. Наверное, дурацкий флэшмоб, решила я. Их ликование совершенно не вязалось с бесконечными криками в моей голове. Если на меня так подействовал палец Скарлетт в сумке, то в каком ужасе сейчас она сама?.. Даже думать не хотелось, как мучает ее эта психопатка.
Когда мы добрались до дома Габриэля, я сразу прошла в комнату, скинула окровавленную одежду и выбросила в мусорное ведро. Чтобы привести мысли в порядок, поспешила в душ, наполнив ванную комнату паром. Кровавые следы первого послания похитительницы по-прежнему оставались на зеркале, и я старалась не смотреть на них. Если я собираюсь спасти Скарлетт, нужно контролировать эмоции.
Я шагнула под обжигающие струи, чувствуя, как горячая вода омывает меня. Кровь и вода вместе стекали в керамический поддон, пока я яростно терла кожу. Через несколько минут я вышла из душа и вытерлась полотенцем, стараясь не смотреть на окровавленное зеркало.
По крайней мере, у меня есть доказательство, что Скарлетт жива. И что она действительно у похитительницы.
Нагишом я прошла в комнату для гостей, выудила из кучи одежды на кровати чистую пару нижнего белья и натянула через голову черный сарафан. Трясущимися руками водрузила на кровать чемодан, открыла и в спешке побросала все вещи. Пока я собиралась, горячие слезы катились по щекам, и я стиснула зубы, пытаясь заставить себя мыслить ясно.
Мою лучшую подругу искалечили из-за меня. Мне не хотелось, чтобы и Габриэль благодаря мне стал мишенью для ЦРУ или фейри. Он уже достаточно для меня сделал, пора уходить. Я агент ФБР и сама в состоянии придумать, как вернуть Скарлетт.
На сборы ушло удручающе мало времени. Запихнув все пожитки в чемодан, я направилась с ним в гостиную.
Габриэль сидел на диване, склонившись над журнальным столиком. Пока я была в душе, он протер содержимое моей сумки и разложил сушиться на полотенце.
— Я почистил все, что мог, — произнес он извиняющимся тоном. — И, э-э… Я положил… Скарлетт… — Он откашлялся. — В лед.
Я тупо кивнула, подумав, успеем ли мы вернуть палец Скарлетт вовремя, чтобы от этого был толк.
— Я ухожу, — тихо сказала я. — Не могу здесь оставаться. ЦРУ разыскивает меня и узнает, что мы связаны.
— А если похитительница свяжется с тобой здесь?
Я покачала головой.
— Она знает, как меня найти. Зеркала есть повсюду. Спасибо тебе за все.
Я подошла к столику, взяла бумажник, сумку, ключи и сунула в карман чемодана. И с сомнением взглянула на нож.
— Ты его трогал?
Габриэль покачал головой:
— Я был в перчатках. И даже в них почувствовал его… голос. Зачем ты хранишь его?
— Не знаю. — Я взяла нож, и в тот же миг в голове раздался шепот. Шлюха. Грязная пикси-шлюха.
Не обращая внимания, я сунула нож в карман чемодана и собрала остальные вещи, оставив на полотенце телефон и карманные зеркальца.
— Остальное можешь выбросить. Телефон, наверное, лучше разбить. Не нужно, чтобы ЦРУ меня отследило.
— Какой у тебя план? — спросил Габриэль.
— У меня нет плана.
— Кассандра…
— Спасибо за всю твою помощь, Габриэль.
Он поднялся, в его глазах светилась печаль.
— Я отвезу тебя в отель.
Я покачала головой:
— Лучше не надо.
— Ты сейчас не в том состоянии, чтобы оставаться одной. Я отвезу.
Я устало посмотрела на него. Габриэль ошибался. Он думал, что я разваливаюсь на части. Может, это и правда, но далеко не вся. Я слышала теорию, будто человеческое тело на девяносто процентов состоит из воды. Это не может быть правдой. Но сейчас я на девяносто процентов состояла из печали.
Но под печалью закипало кое-что еще.
Там плавилась ярость.
Я знала: потребуется несколько часов, чтобы она разгорелась в полную силу, превратившись в адскую бездну гнева. Я подожду. Мне необходима эта ярость.
— Ладно. Отвези меня в отель. Где-нибудь в нескольких милях отсюда.
Габриэль кивнул и забрал у меня чемодан — идеальный джентльмен. Я спустилась за ним по лестнице, бесконечно благодарная за его присутствие в моей жизни.
Внизу он открыл заднюю дверцу машины и положил чемодан на сиденье. Я плюхнулась на пассажирское место, тело ломило от усталости.
Пока мои мысли блуждали, я закипала от злобы. Габриэль завел двигатель и помчался по темным улицам Восточного Лондона. Я уставилась в окно, чувствуя, как ярость начинает клокотать в венах. Уже чувствовала, как сжимается челюсть. Мой стоматолог всегда говорил, что в конце концов я сотру зубы в пыль. И сейчас это казалось вполне реальным.
Мы выехали на улицу Бетнал-Грин, и я уставилась в окно на толпу танцующих людей. На этот раз я присмотрелась внимательнее, и мой пульс участился. То, что я раньше приняла за экстаз, оказалось совсем другим. Их рты были широко открыты. Но они не улыбались — они гримасничали, движения были странно дергаными, лица блестели от пота. Головы наклонены, в глазах застыло затравленное выражение. Одна из танцовщиц, мимо которой мы проехали, оказалась пожилой женщиной. Она билась и дергалась на одном месте; лицо ее превратилось в маску боли, по щекам текли слезы.
— Что за чертовщина? — пробормотал Габриэль.
— Ты это видишь? — спросила я.
— Вижу. — Он притормозил, и мы медленно поехали мимо тротуара. — Раньше я думал, что они танцуют. Это похоже на… на заклинание или что-то в этом роде, да?
— Да, — я судорожно вздохнула. — И оно наверняка действует на всех людей, поэтому я бы не стала слишком тормозить.
Дальше мы ехали молча. Несмотря на мои предупреждения, Габриэль дважды останавливался и спрашивал двух разных танцоров, не нужна ли им помощь. И оба раза не получил ответа. Когда он приблизился к ним, я почувствовала их дикий страх — он пульсировал, воспламеняя мое тело силой. Я упивалась им без колебаний, хотя и почувствовала укол вины за то, что питаюсь их ужасом. Но мне понадобится вся сила, какую только могу заполучить, чтобы вернуть лучшую подругу.
Симпатичная брюнетка на ресепшне «Тауэр-Бридж Хилтон» нашла мне одноместный номер. Не представляю, сколько я уже должна Габриэлю. Но как только я снова получу доступ к банковскому счету, верну ему все с процентами. Во время регистрации у Габриэля зазвонил телефон, и он вышел на улицу поговорить. Наверняка кто-то докладывал ему о том, что мы видели по дороге сюда.
Администратор протянула ключ-карту, и я покатила чемодан к лифту. Пока он поднимался на третий этаж, я закрыла глаза. Тело гудело от полученной из впитанного страха дикой энергии. Двери лифта открылись. Я прошла по коридору с белыми стенами к номеру 303, вставила ключ-карту — и получила в награду пронзительный писк. Толкнула дверь, включила свет и увидела, что послание от похитительницы уже поджидает меня в номере на зеркале в полный рост.
Я в ужасе уставилась на него, сердце бешено колотилось о ребра. Быстро закрыла дверь и прочла сообщение, почти сразу поняв смысл. Поскольку у меня не было телефона, я схватила с прикроватной тумбочки ручку и бумагу и поспешно переписала весь текст. Потом бросилась в ванную, схватила маленькое полотенце, намочила в раковине и вернулась в комнату, чтобы стереть послание с зеркала, прежде чем Габриэль зайдет в номер.
Я стерла его наполовину, когда раздался стук и голос Габриэля:
— Кассандра?
— Секундочку! — в панике крикнула я. — Я в ванной!
Стремительно протерев зеркало, я сунула окровавленное полотенце в шкафчик под раковиной в ванной комнате, метнулась к двери и открыла, загородив собой проход.
Габриэль стоял на пороге с взволнованным лицом:
— Всё в порядке? Ты выглядишь испуганной.
— Прихожу в себя, — ответила я.
— Ладно. Мне позвонили из участка. Там идет совещание по поводу последних событий. Танцоры. Возможно, очередное нападение. Наши криминалисты обсуждают, что это: токсин от какого-то химического оружия или общий психоз.
— Думаешь, очередная террористическая атака фейри, как и взрывы?
— Такое происходит не в первый раз. Страсбург, пятнадцатый век. Танцевальная чума унесла сотни жизней. Тогда в этом обвинили фейри.
Я кивнула, припоминая: мы изучали это в курсе аномальной психологии.
— Современная наука приписывает это общему психозу — folie à plusieurs, «безумию многих» — или галлюциногенным грибам. Та же самая дерьмовая теория спорыньи[27], которая, как считается, объясняет процессы над салемскими ведьмами[28].
— И дебаты продолжаются… У тебя нет версий, какова цель всего этого?
Я покачала головой.
— Чтобы вселить ужас. Думаю, кто-то питается им. Кто-то, кроме меня.
Детектив медленно кивнул, задумавшись:
— Ладно. Мне пора. Держи меня в курсе, когда похитительница снова выйдет на связь, хорошо?
— Конечно, — солгала я. — Если понадоблюсь, позвони на ресепшн и попроси соединить с моим номером. Как только смогу, куплю новый мобильник.
Габриэль кивнул, изучая меня своими карими глазами, а потом, к моему удивлению, заключил в теплые объятия. Я прислонилась к нему, вдыхая его свежий запах и слушая стук его сердца.
— Ты не виновата, — шепнул он.
— Знаю.
Бросив на меня последний взгляд, Габриэль повернулся и ушел, а я смотрела, как он идет по коридору к лифту. Слеза скатилась по щеке, я вытерла ее и вернулась в номер.
Огляделась: чистые белые стены, огромное белое пуховое одеяло. Взгляд скользнул по бумаге, на которую я записала послание. Расплавленная ярость жгла вены, подпитывая разум и распаляя желание отомстить.
И вместе с этой закипающей яростью в голове начал зарождаться план.
Но мне понадобится больше времени, а значит, придется выполнить следующее задание.