— Я так понимаю, сейчас наши городские «шишки» выстроятся в очередь? — Полу утвердительно спросил он.
Отрицательно качаю головой:
— Нет. Храм распишу, ну и может групповые портреты да батальные сцены напишу — и всё. Привык как-то работать… для друзей, что ли. Денег-то у меня достаточно и при желании могу заработать массой способов (лукавлю немного).
Шаман понимающе кивает — тема хорошо понятна, он тоже (как и все рыцари Храма) достаточно своеобразно относится к деньгам — для него они не самоцель, а всего лишь средство, с помощью которого можно обеспечить комфортные условия существования. Для духов же вкус вина или качество простыней имеют исчезающе малое значение, так что…
Потягиваюсь с хрустом и иду к Еве, «окопавшейся» в храмовой больнице. Здесь она нашла весьма квалифицированных коллег (главный медик учился ДО!) и все они сейчас активно делились опытом.
— Знаешь, милый, — задумчиво сказала Ева, прижавшись в постели к моему плечу.
— Мехико для меня ассоциируется почему-то со студенческой и пост-студенческой молодостью и только сейчас поняла почему.
Помолчала немного, подбирая слова и продолжила:
— Здесь я встретила тех, с кем можно поговорить о науке, о временах До. Равных или почти равных, понимаешь?
Да уж, мне ли не понимать… Что-что, а проблема с общением была для нас, Долгоживущих, достаточно острой. Опыт, образование, другой взгляд на одни и те же вещи.
Жена с коллегами встретили меня звуками шумной (и весьма скандальной) дискуссии. Захожу потихонечку и любуюсь их лицами — огонь, страсть, бурные эмоции. Да они наслаждаются этими минутами!
— Кхм. — Никакой реакции.
— Милая, мы прогуляться хотели, — осторожно прерываю спорщиков. Как на меня посмотрели остальные спорщики… забавно, да.
По плану у нас прогулка по городу. Архитектура Нового Мехико весьма своеобразна — есть административный центр и… кварталы-спутники или городки-спутники — даже не знаю, как точнее назвать. Между ними довольно внушительные расстояния, но пространство не пропадает зря — это сады, огороды и рыбные пруды. Между прочим — не самое глупое решение — мегаполис (даже не знаю, как точнее его назвать) кормит себя самостоятельно почти наполовину.
Само-собой разумеется, что кварталы не смешанные — селятся обычно по расам. Если же расы достаточно крупные (люди, орки, гоблины), то ещё и по профессиям. Однако сегрегация во много условна — те же хоббиты легко уживаются везде и их таверны/рестораны/закусочные есть в каждом квартале и пользуются немалым спросом — половинчики умеют и любят (главное) готовить и принимать посетителей.
Латинская кухня — это нечто. Здесь слились воедино Средиземноморские кулинарные традиции, арабские, индийский — и понемножечку от всех кухонь мира. Результат — замечательный, но вот Еве она привычна и немного поднадоела, поэтому таскает по разным ресторанчикам, в надежде найти самый лучший. Получается своеобразная лотерея. Нет, откровенных помоев мы ни разу не получили хотя бы потому, что чутьё звериной ипостаси помогает избегать таких мест. Вот только и угадать заведение по-настоящему хорошей кухней не так-то просто — запахи смешиваются. В общем, получается когда очень вкусно, а когда «дежурно» — когда всё вроде бы и на месте, но вот неинтересно….
Вот и сегодня наткнулись на «дежурное» заведение, так что вышли оттуда недокормленные.
— В кондитерскую? — Вопросительно-утвердительно говорит Ева — и мы идём. Здесь нет места экспериментам — сладости для нас это ого-го. Мало того, что все маги падки на сладости из-за того простого факта, что они быстрее восполняют Силы, так у фэйри эта зависимость ещё более серьёзно — просто из-за вкусовых рецепторов. А уж молоко…
— Кофейные и… да, медовые, — сообщаю подошедшей дочке хозяина.
— Южные и бисквитные, — делает выбор жена.
Это одно из немногих мест, где мы бываем каждый день, невзирая на занятость и непогоду. Выпечка здесь просто потрясающая и Ева всерьёз подозревает, что у хозяев какой-то Дар, реализованный столь необычным образом. Во всяком случае, она даже делала анализ в лаборатории на содержание наркотиков или чего-то подобного…
К столику подходит забавно выглядящий лысоватый толстячок с умными глазами, искупающими внешность. Это один из городских чиновников, отвечающих за образование. Поскольку должности здесь выборные[77], то дураки или воры на них не держаться в принципе. Отвечает чиновник за образование и насколько я могу судить — оно здесь поставлено очень хорошо.
— Прошу извинить, Благородные Фэйри, у меня к вам разговор. Вам удобно говорить сейчас или мне подождать? — Несколько неловко спрашивает он.
— Прошу вас, Дон[78] Гильермо, присаживайтесь.
Толстячок — личность на редкость симпатичная. Он не владеет магией, живёт только на зарплату и является весьма скверным воякой — редчайший случай для высокопоставленной личности. При этом уважаем, любим и не имеет врагов — ибо всю жизнь посвятил Городу.
— Дон, донья, — снова раскланялся он.
— Меня попросили спросить вас о возможности написать портрет кого-то не из Ордена, обещая хорошие деньги.
Отвечаю не задумываясь:
— Нет. Для меня живопись — нечто большее, чем средство для заработка, понимаете?
Толстячок слегка погрустнел, но кивнул.
— Эээ… Дон, я понимаю, но как бы попроще объяснить это членам Совета и другим желающим?
Ответ заготовлен давно, но сейчас делаю вид, что подбираю слова:
— Я не беден и не нуждаюсь в деньгах. Заработать могу массой разных способов — в том числе как полководец, управляющий, големостроитель. Живопись же для меня… ну, как привет из прошлого, нечто чистое (тут не вру, просто немного преувеличиваю). Я учился именно на художника, учился живописи, были персональные выставки. Для меня это… много значит.
Гильермо откровенно взволнован:
— Дон Филин, то есть вы — настоящий художник?!
— Ну да.
Пухлые ручки прижаты к груди, глаза смотрят восторженно… Ну прямо-таки фанатка пред кумиром! разговор быстро «слился» — он явно перевозбудился от поступившей информации, так что связность речи начала страдать. К счастью, быстро понял, извинился и ушёл.
Отказывался я ещё и из-за того, что хотел создать ажиотаж вокруг имени. Ну сколько сейчас мне заплатят даже очень богатые люди? Приблизительную информацию уже собрал — и сумма не впечатлила. А вот через десятилетие-другое можно будет смело лететь сюда на заработки — ажиотаж вокруг картин и фресок создаст мне славу и «раскрутит» их стоимость раз в несколько десятков раз. Ну нет сейчас аналогов моим творениям! Нет!
Глава двадцать восьмая
К сожалению (или к счастью — если смотреть с прицелом на будущее), местные шишки не вняли моим словам и решили сами уговорить меня написать их портреты. Не все, разумеется, но за следующие две недели таких вот разговоров было больше двух десятков. И ведь не дураки же — дураки на таких должностях не задерживаются, да и унаследованные капиталы быстро утекают сквозь пальцы.
Судя по всему — банальный «разрыв шаблона». Они просто привыкли быть самыми большими рыбами, в самом большом городе, самой большой Империи — и вели себя соответственно. Это уже что-то вроде рефлексов — они захотели что-то — и собеседник как минимум прислушивается к их словам, пытаясь найти компромисс даже в том случае, если ему это нафиг не нужно. Просто на всякий случай…
Мне же они были глубоко по… Испортить отношения я не боялся совершенно — грубо говоря, даже с «голой жопой» я был равен любому из них просто за счёт личного могущества. А тут ещё и масса интересных навыков, непростая супруга, «камешки» в конце-концов.
В основном переговорщики были личностями достаточно вежливыми, хотя порой пытались аккуратно давить, но встречались и экземпляры менее умные. Вот и сейчас один из них сидит передо мной, пытаясь «давить» — причём несколько хамовато. Что ж, придётся «играть» грубо.
— Не интересует, — затыкаю его.
— Ну что вы можете предложить мне? Деньги — так поверьте — капиталов у меня побольше, чем у любого из вас (если считать многочисленные «нычки», припрятанные по всей Руси и Европе), а заработать мне гораздо проще.
— Я — один из лидеров местной общины, — с высокомерным лицом сообщает мне человек. — Мой отец…
— Вижу, что ваш отец, — снова затыкаю его.
— Слушайте внимательно — сейчас я сообщаю храмовникам, что вы не понимаете нормальных слов. — Он слегка бледнеет, но держится по-прежнему высокомерно.
— Если же вы или ваш представитель снова окажется поблизости от меня или моей супруги — я приду к вам в гости…
Тренированная за десятилетия улыбка даёт понять — ЗАЧЕМ я приду к нему. О, это настоящий шедевр, от которого люди и нелюди с боевым прошлым порой писаются. Этот оказался покрепче, но за сердце схватился… Решительно встаю из-за стола, кидая серебряную монетку хозяину.
— Спасибо, Геворк, — очень вкусно.
Гоблин радостно скалится — я у него числюсь в самых уважаемых и желанных клиентах.
Выхожу и вспоминаю свою первую выставку, на которой у меня приобрели картину. Именно тогда я впервые всерьёз задумался о профессиональной этике.
— Пятьсот долларов, — повторил Наставник, весело глядя на моё ошарашенное лицо. И тут же добавил с некоторым ехидством:
— Думаю, что это скорее аванс или желание показать свою щедрость перед новой подружкой.
— Да хрен с ним, дядь Саш! — Радостно завопил я.
— Подружка, аванс… Главное — я теперь могу называть себя настоящим художником! У меня купили мою работу, да ещё прямо на выставке!
Дядя Саша весело сощурил морщинистые веки, глядя на искреннее счастье ученика. Да, именно ученика… Он учил его, буквально вкладывая душу, давая не только Знание и Умение, но и Понимание; формируя своеобразный каркас, фундамент будущего Мастера. Не факт, что он получит мировую известность — сейчас такая тенденция, что художниками считаются те, кто умеет создавать скандал. Да, когда-то казалось правильным умение отойти от канона и отыскать свой путь, но именно путь. Сейчас же современное искусство больше напоминало бросание камней в лужу жидкого дерьма…