Голодать бы они не стали — напротив — «пирог» бы стал заметно больше и «вкуснее», просто их буквально корёжило от мысли, что кусочек власти — их власти (!) может оказаться у кого-то другого. И так во всём… Явных противодействий не было, но — поправки, уточнения… «Утопить» можно практически что угодно.
А всё отец — отменный вояка, он отдал большую часть гражданской власти Совету, а потом и вовсе отстранился от власти, увлёкшись пирами, танцовщицами и охотой. Когда трон достался Фёдору, Советники уже буквально вросли в структуру. Рвать с корнями? Это было бы возможно, если б они действовали откровенно вредительски, а не так — тихой сапой. Просто казнить, обвинив в чём-либо, не выйдет — царство совсем невелико и у каждого найдутся родственники/свойственники/знакомые, которые будут недовольны — а таких недовольных будет всё царство! Ну да — здесь все более-менее важные люди на виду, размеры-то не чета государствам Прежних…
Сколько они «косячили», откровенно «запарывая» дела… Зато исполнитель правильный, свой! Так и с тем Филином. Хотя какой он теперь Филин — Тир, царь, этрусский! Очень сомнительно, что новоиспечёный царь в принципе станет сотрудничать с царством Елецким, после того, как его попытались едва ли не похолопить излишне ретивые подчинённые.
И что же теперь — объяснять недоверчивому перевёртышу, что это не он, а злые бояре? Ну да, «классическая» отмазка — кто же ей поверит… Хорошо, если не затаил зла, а то ведь и с Сарматией отношения испортятся.
А ведь как берёг его, как осторожно подводил недоверчивого, параноидального фэйри к сотрудничеству… И всё испортил один самоуверенный, зато «высокорожденный» идиот, привыкший к повиновению окружающих. Только после того, как Филин окончательно покинул Царство, стали ясны потери — нет высокопрофессионального гонца; нет магика — и Филиновка постепенно хиреет без защиты от разнообразной пакости, нет потенциального могущественного союзника, которого опасались враги. Да много чего лишился Елец!
— Нужно создавать школу, — с мрачноватой миной сообщаю жене.
— А чего так мрачно то?
— Так директорские и частично преподавательские обязанности придётся брать на себя, а это — время.
— А чего…, - а, ясно. — Нужен контроль над умами и душами.
Школа и в самом деле была необходима, причём приниматься за её создание нужно было прямо сейчас — пока переселенцы не обжились. Сейчас их мозги «размягчены» путешествием и новыми условиями — и более охотно воспримут что-то новое. Школ буду строить (угу — «Царь повелел») несколько — на уровне церковно-приходских — с поправкой на быт, понятно.
Читать-писать — причём как на кириллице, так и на глаголице[130] — здесь распространены оба варианта, математика — вплоть до деления в столбик. Обычно на этом местная школа заканчивалась. Точнее — каждый учитель обучал чему-то дополнительно, что сам знал достаточно прилично.
Что же нужно мне? Биологию и травничество; географию — как современную, так и ДО; военная подготовка — основы; идеология.
Для «моей» школы понадобится более продвинутая программа — ибо в ней будут учиться будущие лидеры расенов. Отбор простой — лидерские качества и достаточно приличный интеллект. Ну и конечно — в ней будут учиться наиболее одарённые (неважно — в науках или воинских искусства), переведённые из других школ, даже сли и нет пресловутых лидерских качеств — умные исполнители тоже нужны. Лояльность обеспечу — психологию и НЛП никто не отменял, а я пусть и не мастер, но кое-каким приёмам научился — время-то было…
Решение Евы о самоизоляции, было, пожалуй, верным, но вот работы мне прибавилось — и очень сильно. Впрочем, особо я не расстраивался — проблема со скукой в ближайшие годы мне явно не грозит.
Основным занятием жены стало благоустройство Долины и пеще… Да дворца, дворца! Ну и понятное дело — учёба. Даже тренировки в магии и воинских искусствах пришлось несколько сократить и ограничить. В итоге уже через месяц такой жизни начали появляться статуи и барельефы, какие-то орнаменты, беседки и т. д.
Мои полёты к деду стали гораздо чаще — если не так давно это было один-два раза в неделю ради уточнения информации и новым домашним заданием (ну и лекцией, ясное дело), то теперь мотался не то что каждый день — по два раза на день! Ева начала не просто учиться, а заниматься полноценными научными работами (на мой взгляд) сразу по нескольким направлениями, ну и конечно же — уточнять, советоваться и таскать литературу приходилось мне. Ничего — прогулке по Небу я был только рад, да и у самого знания по биологии/медицине/сельскому хозяйству прямо таки на глазах пополнялись.
Пролетая, каждый раз делаю крюк над тирренами/расенами — вдруг я им нужен? Это бывает чаще, чем хотелось бы — суды, споры о разграничении участков, налоговые вопросы и т. д. Не понял!? Такое впечатление, что расенов стало в несколько раз больше — если судить по количеству людей, работающих на полях.
Снижаюсь и Оборачиваюсь.
— Откуда столько людей? — Спрашиваю у пожилого одноногого сапожника, вылезшего со своим инструментом прямо на площадь (погода хорошая, да и веселей). Тот несколько недоумевающе хлопает рыжеватыми ресницами, затем до него доходит.
— А, это… Ну приходят к нам всякие — и денег не у всех есть. Углежоги там, охотники, огородники. Наши и решили — чем влезать в долги — пусть отрабатывают жильё. Нам подмога и им не в тягость — всё одно, хребтом на жизнь зарабатывают.
Глава тридцать девятая
Ближе к середине лета животик у Евы заметно округлился (талия-то — тонюсенькая была), а сама она начала капризничать. Нет — никаких просьб/требований в стиле — «Милый, а достань-как мне устриц. Ну и что, что до ближайшего моря почти тысяча километров!», всё гораздо проще — ей было скучно.
От скуки она начала заниматься откровенной ерундой, по сравнению с которой беседки в пе… дворце — прямо-таки образец логики и здравого смысла. Ну а что поделать? Ей ведь теперь нельзя было даже Оборачиваться, вот и скучала бедолага.
Учёба и исследования — замечательно, но беременность сказывалась и жёнушка теряла концентрацию и внимание, стало тяжело заниматься чем-то серьёзным — мысли стали «тяжёлыми» — по её словам. В итоге я просто заказал через Вилена развлекательную литературу и учебники для начинающих (совсем начинающих) по всем разделам магии — вроде как и полезное содержание, но серьёзными трудами назвать точно нельзя.
Какие именно развлекательные? Ну уж точно — не классики мировой литературы. Во первых — она давно их перечитала, как и положено женщине из семьи «с положением в обществе». Ну а во вторых… Война и Мир или детективы Чейза читались сейчас… Да никак не читались! Так что — натащил ей записок путешественников, шатавшихся по миру после Катастрофы, да мемуары известных личностей (известных в Сарматии) из городского архива. Пусть литературными достоинствами они редко блистали, да и были в большинстве своём рукописными, но интересно — всё-таки свидетели и участники важных событий.
Сейчас она лежит на тахте, застеленной медвежьей шкурой и лениво листает мемуары одного авантюриста. Почерк у него — ужасный, но литературный дар высок, так что милая придумала специальное плетение, сканирующее и распознающее подобные «каляки». Второе плетение «переписывает» информацию в тетрадь, но самое забавное — только в виде архаичной глаголицы. Это не страшно — знаем её оба, но почему?
— Слушай! — Говорит жена и начинает зачитывать отрывок вслух:
— «Горгулья была сравнительно небольшой — в Фессалии я сталкивался и с более крупными экземплярами, но шустрая, зараза! Крепость тела у них почти каменная, а вес очень маленький, так что пробить шкуру совсем непросто. В Фессалии так погиб один знатный воин, поверивший в сказки о том, что созданы они из камня — и в качестве вооружения взявший тяжёлую секиру и шестопёр.
Удары его только отбрасывали чудищ, не принося заметного ущерба, а вскоре он выдохся и замедлился — вот тут-то они и отыгрались. Я же, пусть и уступая ему в умениях воинских, превосходил в умении думать — и вооружился в итоге узким мечом, тесаком да коротким копьём — и выбрался из подземелий живым, да с изрядными сокровищами.»
— Вот жеж блядь, — вырвалось у меня от неожиданности, — ещё и горгульи какие-то. Вроде и облетел едва ли не пол света, а как-то не сталкивался — так, слухи одни.
«Благородный сэр» оказался личностью неординарной — настоящим паладином, одним из первых причём. Правда — весьма своеобразным. Настолько, что на его могиле в качестве эпитафии[131] можно было бы написать — «Он странствовал по миру, причиняя справедливость».
Понятия о справедливости у него были свои — и достаточно своеобразные, но — были. Сэра изрядно помотало по миру — настолько, что в Арконе его воспринимали как безусловно великого воина, не слишком при этом веря рассказам. Байки здесь (и не только здесь) — едва ли не национальный спорт.
Я же прекрасно видел — не врёт. Некоторые, совершенно абсурдно выглядящие вещи, описанные в мемуарах, я и сам наблюдал, так что — да, несомненный Герой, пусть и не признанный в своём Отечестве.
Решил восстановить справедливость и разыскал потомков, живущих в Арконе и окрестностях.
— Случайно наткнулись — и обомлели. Пишет талантливо, герой великий, — нарочито громко говорил я, вручая родне «отсканированный» вариант.
— На таких вот мемуарах только и воспитывать героев.
Вылезла какая-то худая, желчного вида баба средних лет. Именно баба — неприятное лицо, прямо-таки с первого взгляда видно — сплетница и склочница.
— Да байки эти вся улица знает! — Нагло и одновременно робко (нагло — потому как привыкла «горлом» брать, робко — потому как не с соседом разговаривает, а с фэйри) начала она разговор неожиданно приятным голосом, который портили визгливые нотки.
— Байки это, пусть и интересные.