– Votre thé, mademoiselle[19]! – Подошел официант с дымящейся чашкой.
Липа не ответила. В груди лопались воздушные шары и рвались на цветные полотна.
Эпизод IXСто мгновений одиночества
♬ Marlisa – Nothing Else Matters
Переход был тяжелым. Муторным. Будто из Липы всю жизнь выкачали, как воздух из тех шаров, – ничего не осталось.
Она прислонилась плечом к холодной стене и глубоко вдохнула. Закашлялась. Ощутила тянущую боль под ребрами и тошноту. Прикрыла глаза. Вдох. Выдох. Еще раз.
Липа не знала, в какой части Дома оказалась. Не знала, как ей удалось. Там, в ресторане «Terminus Nord» осталась сидеть незнакомка. Та часть ее не испытывала страха, не чувствовала вины или гнева. Она просто делала то, что должна: сфокусировалась на карте, представив «полет» через Прослойку и ту картинку Дома, которую уже видела у Джека: перевернутую хижину, тянущую корни из топкой трясины.
И вот она здесь.
Дом, милый Дом.
Темень – хоть глаз выколи. Судя по отсутствию окон, ее занесло в подземелье.
Липа сделала опрометчиво широкий шаг и споткнулась о ступеньку. Лестница. Значит, наверх – держась ладонью за шершавую стену, кое-где отсыревшую и покрытую влажным ковром плесени, навевающую мысли о средневековых застенках, где томились узники.
Камень под ногами содрогнулся.
«Спокойно! Малая рябь, – как говорил Джек, – ничего серьезного».
Сквозняк ударил в спину. По лестницам и коридорам Дома прокатился вздох – протяжный стон из самых глубин, от которого все тело покрылось мурашками. Она забыла спросить у Джека главное: кем был Хозяин из глубин, о котором все говорили. Игошка назвал его Остроглазым. Рогатым Змеем.
«Не ходи за ним, когда позовет».
Что ж, она получит ответы. Если не у мальчика, то у отца О’Доннелла. Липа сжала кулаки и ускорила шаг, стремясь добраться до обитаемых комнат. Она не позволит им больше говорить загадками, смотреть на нее, как на комнатный цветок, глупый и непонятно для чего нужный. Она спасет Джека, а потом они вместе помогут Игнасу. И тогда…
Ступенька ушла из-под ног. Липа успела выбросить руки вперед, чтобы не приложиться носом, – оцарапала ладони и ушибла локоть.
В темноте покачивался огонек, похожий на тонкое пламя свечи. Только самой свечи не было.
Анимон. Взрослая особь, непохожая на малыша Акто.
– Хочешь, чтобы я пошла с тобой?
Огонек заплясал и сорвался с места.
– Постой!
Липа с трудом поднялась. Прижала к себе ушибленную руку и негромко выругалась. К счастью, лестница кончилась через десяток шагов: по обе стороны от площадки тянулся коридор. Здесь было много «актиний» – почти как в Прослойке, их призрачный зеленый свет наполнял пространство.
Поворот налево, затем – направо. Двери, попадавшиеся на пути, были заперты или вовсе не являлись дверьми: искусная подделка, рисунок на обоях – злая ирония Дома. За одной из них обнаружилась «матрешка»: створки распахивались одна за другой, шершавые и гладкие на ощупь, дощатые или обитые кожей, с круглыми и продолговатыми ручками. Липино терпение иссякло на двенадцатой. За ней была короткая лестница, ведущая в сад. Пляшущие стволы обнимались на фоне неба – будто детская аппликация на серой бумаге. Исполинские корни змеились по ступеням.
Липа не знала, сможет ли выбраться этим путем и отыскать вход снаружи. Конечно, ее съедало любопытство: было ли у Дома крыльцо? Замки? Колокольчик над дверью? Или он не утруждал себя формальностями?
После недолгого раздумья она вернулась в коридор и прибавила шаг, чтобы не потерять проводника. Подземная часть Дома напоминала лабиринт: двери были заперты, стены соединялись с потолком под необычными углами, словно заваливаясь набок.
За очередным углом ее ждал тупик. На крепкой деревянной двери не было ни щеколды, ни замочной скважины. Только узкое окошко с железными прутьями. «Как в тюрьме», – поежилась Липа. Нужно было разворачиваться и шагать обратно – искать лестницу наверх, чтобы найти Лагарда и остальных. Где-то там, в комнате Игнаса, остался Акто. Ей не хватало его подбадривающего сияния.
По какой-то несчастливой закономерности Липа теряла тех, кто ей важен. Коснувшись холодного металла, она впервые подумала о том, что будет, если…
Ладони взмокли. В висках запульсировало.
Что, если с помощью карты Джека у нее получится вернуться домой? К маме и Виту. Пустой кусок картона не рассыпался пеплом после перехода, как все прочие. Он не был одноразовым билетом. Скорее проездным.
– Сомневаетесь, мисс? – донесся из-за двери звучный голос. – Пр-равильно делаете. Сомнение – ключ к вер-рному пути. Только вам р-решать: куда бр-росите клубок, туда и потянется путеводная нить.
– Это вы! – Липа ударила кулаком по решетке. – Что с Джеком? Где он сейчас?
– Вопр-росы, – с досадой прорычал Койот во тьме. – Нет чтобы пр-редложить мне пар-рочку ответов, юная леди.
Он чиркнул спичкой, алая точка сигареты зажглась у лица. Или морды. Липа по-прежнему не видела собеседника.
– Это каких же?
– Ну, напр-ример… Вы хотите спасти мир-р? G7-1, если не ошибаюсь? Хотя все эти номера не более чем фикция. Забава вашего бессмер-ртного др-руга.
– Вы знаете Игнаса?
Взмах сигаретой.
– Пр-риродное любопытство. Пр-редпочитаю быть в кур-рсе событий. Ну так что, мисс Филиппина?
Быть может, это было подвохом, игрой, и один неосторожный ответ навлечет на нее беду, какое-нибудь очередное проклятие, и все же…
– Да, – кивнула она и облизала пересохшие губы, – хочу. – На первый взгляд все казалось простым. – Теперь ваш черед. Правда в обмен на правду. Вы ведь цените ее, насколько я успела понять.
Во мраке раздался смешок.
– Полагаться или нет на солдатские байки – выбор-р ваш. Но, так и быть, если судьба свела нас в этот момент… Уместно говор-рить «момент» там, где не существует вр-ремени?
– Вы мне скажите. Но сначала – чего хотите вы, мистер Койот? Если не спасти миры, то… Уничтожить? Или есть другая выгода? Зачем вам сделки?
– О, это гор-раздо больше, чем один вопр-рос. Жаль, я не в силах откр-рыть эту двер-рь. Мы бы с вами сыгр-рали лицом к лицу… – Сквозь почву иронии проклюнулся росток мечтательности.
Только этого не хватало.
– Почему не в силах? Вы же индейский бог или что-то вроде.
– Я – часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совер-ршает благо[20]. И желания мои сильны и пер-ременчивы, как ветер-р в пр-рериях. Сегодня я хочу войны, а завтр-ра мир-ра. – Кажется, он безучастно пожал плечами. – Если считаете меня злодеем, то зр-ря. Не в этой истор-рии.
– Тогда помогите!
Койот зашелся хриплым лающим смехом.
– Помочь в чем, мисс Филиппина?
«Спасите маму».
Разве не этого она хотела? Не за этим шагнула в Прослойку вслед за Игнасом? Избавление миров от фейрита – звучит красиво, но это для героев, а Липа не считала себя героиней. Просто Деревце, куда ей?
– Ну же! – Его голос прозвучал ближе. – Помочь в чем? Слова имеют силу. Нужно только попросить.
– Остановить Гниение. Если вам все равно, то почему бы не захотеть мира?
– Иногда, – донеслось из темноты, – наблюдать со стор-роны гор-раздо веселее. Не ведаю, «насколько вы успели понять», – передразнил он слова Липы, – но я здесь запер-рт. В этой тесной клетке, где нет даже кр-рыс. Только др-рожь и сквозняки.
– Заперт кем?
– Сном безвр-ременья.
– Значит, вы не знаете, что стало с Джеком?
Разговор уводил ее все дальше от цели, и Липа теряла терпение.
– Из него вышел сквер-рный игр-рок: др-ругой бы использовал колоду с большим умом. – Огонек сигареты дотлел и погас. – Как, впр-рочем, и из меня. Число ответов нер-равно между нами.
– Спрашивайте. Потом я уйду.
– Куда, мисс? – уточнил он лукаво и вкрадчиво. – Ах да, спасать! С кого начнете? С «др-руга», по милости которого увязли в этой паутине? Или с шулер-ра, оставившего метку?
– Что это значит?
– Все кар-рты стр-ремятся быть написанными. Пустая таит в себе опасность. Она напр-рямую влияет на вашу судьбу.
– Почему я не могу ее… Создать? Заполнить?
– Истор-рия не окончена.
– Другим же удавалось! Они не исповедовались Джеку на смертном одре! Просто случайные встречи, после которых жизнь шла дальше.
– Она не только твоя, потому и не можешь. – Короткий ответ, совсем человеческий, будто во тьме Койот сбросил звериный облик и перешел на «ты», легко и непринужденно. – Время выбора, мисс Филиппина: правда или ложь. Честность перед собой снимает оковы с души. Ты была не до конца откровенна… Понимаю. Тебе поведали далеко не лучшую историю обо мне, – он, должно быть, оскалился, скрытый тенями. – Но я умею прощать. Умею быть милосердным. И награждаю тех, кто мне нравится.
Он выдержал паузу, но Липа промолчала.
– Что ж, ладно! За оскорбление заплатишь. У тебя есть вещь, принадлежащая мне.
Повисла тишина. Дом содрогнулся от глубинного стона – более протяжного, чем прежний.
– Договаривайте.
– Это монета.
– У меня нет с собой денег. – Липа вывернула карманы, чтобы показать: не врет. Нащупала что-то твердое под слоем подкладки.
Игнасова горсть монет! Он уронил одну на кухонный пол, когда хотел расплатиться за еду, а Липа подобрала, спрятав от глаз Вита. То было будто не с ней, в другой жизни. Тонкая материя треснула, и кругляш звякнул о камень. Закатился прямиком под дверь.
– Славный выбор, – произнесла тьма по ту сторону двери, и петли скрипнули. Щелкнул невидимый замок.
Липа перешагнула порог камеры – пустой, еще хранящей запах зверя. Влетевшая следом горстка анимонов осветила стены, покрытые символами и рисунками, чей смысл она улавливала интуитивно благодаря свойству. Подвиги Койота, описанные во всех красках: защитник традиций своего народа, повеса и шутник. Знать бы, зачем ему понадобилась монета… И не выйдет ли беды.