Его последняя фраза стала мантрой – почти что молитвой, которую она повторяла про себя, чтобы помнить. Не забыть ту надежду и теплоту в голосе, которой был лишен нынешний – или, вернее сказать, прошлый – Джек Хиггинс.
– Моя кузина обладает рядом других достоинств и талантов. – Он изобразил широкую улыбку, ставя тем самым точку в разговоре.
Липа почувствовала тычок ноги под столом. Око за око, колено за колено.
К счастью, взоры дам и джентльменов обратились к хозяину, что встал во главе стола: тонкий звон серебряной ложечки о край бокала действовал безотказно. Слова благодарности, формальные приветствия… Жаль, нельзя пропустить все лишнее. Липа слушала вполуха, отвлекаясь на тихие комментарии Джека, который описывал высокопоставленных гостей с присущей ему иронией. Половина умозаключений, скорее всего, была догадками, но оттого не менее смешными. Если на взятках и борделях Липа еще сдерживалась, то при взгляде на леди Мод Гонн, «обещанную» музу Йейтса, прикрыла рот ладонью, чтобы не захохотать. Дама, конечно, была колоритной: ирландская революционерка, феминистка, актриса и просто красавица. Жаль, поэту дала от ворот поворот. Трижды.
– Причем со словами «мир должен благодарить меня за то, что я за вас не вышла». – Джек продолжал забавляться, благо их места в конце зала позволяли. Это как последний ряд в кинотеатре, только при ярком свете.
– Сурово, – отозвалась Липа шепотом, – надо будет запомнить.
– Тебе-то зачем, Деревце? Тоже в феминистки метишь?
– Вдруг кто замуж позовет… – Она повела плечом. – Однажды.
– Ну-ну. Не разбивай его сердце.
«Мое бы кто поберег». Конечно, она не стала произносить это вслух. Только сделала крошечный глоток из фужера. К закускам после неловкого случая с горошиной больше не притронулась. Между тем в речи мистера Глэдстоуна мелькнуло слово, от которого по коже поползли мурашки.
– «Порченые»? Этот мир тоже заражен?
Джек кивнул.
– Поначалу к ним относились как к чумным в Средние века, потому что видели только внешние проявления. Наросты, лишаи, изменения в структуре тела… Ты и сама знаешь, если ходила за пределы Дома. Потом узнали о свойствах, которые могут быть полезны. Теперь пытаются переобуться на ходу: внедрить законы, урегулировать проблемы с экспериментами на «живых образцах» и бла-бла-бла… Ты ешь оливки?
Он со смаком наколол одну на вилку.
– Фу, – только и выговорила Липа. Ее гораздо больше интересовало отношение к фейрумным в викторианской Англии, нежели гастрономические изыски. Раз уж она здесь оказалась, нужно понимать условия игры.
– Джек… – шепнула совсем тихо.
– М-м?
– Какого рода эксперименты?
– Ох, Деревце, я не ученый, чтоб выложить как на духу. И не привязан к этому миру, что бы ты ни думала.
– Только в оперу ходишь на досуге, верно?
– Три – ноль, вы только поглядите! – хмыкнул он. – Но если серьезно, то как везде. Свойства пытаются исследовать. Любым способом, включая вивисекцию.
Липа вздрогнула. Аппетит окончательно пропал.
– Никто не говорил, что это радужный мир. Я бы утолил твое любопытство после приема, но, помнится, ты торопилась. Услуга за услугу. Перед началом спиритического сеанса мне понадобится помощь.
– Я и так по уши в твоих «услугах», Джек. Прямо сейчас.
– Считай это маленькой просьбой внутри другой, чуть побольше. – Он вскинул бровь, изобразив саму невинность. – Как сюрприз в праздничной коробке. Ну же, кузина, прояви немного фантазии! Будет весело!
Весело не было. Ничуточки.
Сердце гулко стучало, пока Джек вскрывал дверь одной из гостевых комнат. Какой по счету – Липа не знала. Может быть, та, где она его застала, была не первой. В погоне за чужими манускриптами он не гнушался ничем. Он бесцеремонно вынул ее шпильку – Липа даже моргнуть не успела, и прядь волос теперь падала на лицо, закрывая обзор.
– Давай скорее!
– Я шулер, а не вор-домушник, имей терпение!
Кричать шепотом друг на друга входило в привычку.
Липа то и дело оглядывалась, стоя за спиной Джека: ждала, что в конце коридора покажется кто-нибудь из слуг, та же Дженни, например, – но крыло было безлюдно. Они попали сюда через галерею; после официальной части Джек вывел кузину на балкон под предлогом «глотнуть воздуха после обильного ужина» – на самом деле подальше от любопытных глаз и баронессы Пэджет, которая не преминула бы воспользоваться шансом и потанцевать с лейтенантом Моулдом.
Липа не удивилась бы, окажись он хорош и в танцах: Джексон Хиггинс раскрывался перед ней как увлекательный роман в нескольких томах. Разве что страницы были вырваны, а главы перемешаны самым причудливым образом. Чтобы собрать недостающие куски, могла понадобиться вечность, которой у них не было.
Безвременье мог подарить только Дом.
Она вернет его туда. Обязательно. После «маленькой просьбы».
…Публика и впрямь переместилась в просторную залу с зеркальными потолками и роскошным роялем, в то время как они упражнялись в остроумии, споря о том, как лучше улизнуть с балкона. Липа выиграла. Хотя бы раз он согласился на предложенный ею вариант, и все потому, что идея самого Джека была рискованной. Больше, чем обычно. Лезть через перила в пышных юбках и корсаже она была не намерена.
– Ты же в кроссовках, женщина!
Он получил ощутимый тычок в плечо.
– И в турнюре!
– Ах, простите великодушно!
Замок наконец поддался. Из груди Липы вырвался вздох облегчения.
– Ты знаешь, где искать? Или все кончится, как в прошлый раз?
– Не драматизируй. Метод проб и ошибок имеет свои преимущества. Особенно когда имеешь дело с мистиками.
Липа оглядела комнату, в которой они оказались: довольно мрачное место, с портьерами из черной парчи на окнах и мутным старым зеркалом, занимавшим едва ли не половину дальней стены. На кровати брошены плащи – мужской и женский; рядом с комодом – дорожные саквояжи.
Перед зеркалом была разложена атрибутика: вполне стандартная, такую можно встретить в каждом втором готическом романе или фильме ужасов. Доска Уиджа для связи с душами умерших, витые свечи, пучки засушенных трав для окуривания и бутафорский череп – искусная, но все же подделка. Опасение вызывали только стилет – изящный короткий клинок с посеребренной крестовиной – и покрытая загадочными письменами чаша.
Липа не сдержала любопытства и наклонилась ниже, стараясь разобрать древний алфавит. Шумерский? Аккадский? Она могла лишь предположить, потому что свойство не делало ее знатоком древней письменности – она улавливала лишь общий смысл.
«Боги Земли склоняются в страхе перед ним,
Боги Небес смиренны перед ним…»
Ей стало не по себе, словно нахлынуло забытое на время чувство, которое Липа испытала в Слэк-Сити, погрузившись в воспоминания Игнаса. То же липкое прикосновение страха, словно щупалец анимона, – пока далекое, едва различимое. Липа осознавала его скорее на подсознательном уровне и вряд ли сумела бы объяснить словами.
Она поспешила вернуть чашу на место. Рука дрогнула, осколки разлетелись по полу. Острые края и керамическая пыль. Слово «небеса» раскололось надвое, словно разделенное росчерком молнии.
Джек резко обернулся.
– Прости, я не…
– …специально. Давай мыслить трезво. – Он потер переносицу уже знакомым жестом, означавшим раздумья. – Мы не спрячем следы своего пребывания здесь, верно? Они все равно догадаются.
– Объяснишь, кто они?
– О, миссис Флоренс Фарр, очередная актриса, прошедшая посвящение в храме Исиды-Урании – метит на место Верховного адепта Англии, – и мистер Сэмюэль Мэзерс, ее патрон, один из основателей «Золотой зари». Переводчик знаменитых «Ключей Соломона» и прочих средневековых гримуаров.
– Значит, оккультисты?
– Они зараженные, Деревце. Посвящение есть не что иное, как принятие популярного нынче лауданума[32] с каплей чистого фейрита. Кто выжил – считай прошел инициацию. Причастился.
– Хочешь сказать, что вся эта богема, включая знаменитых авторов вроде Йейтса… фейрумные?
– В этом мире – да. Орден собрал среди своих адептов неплохую компанию: Мэйчен, Андерхилл[33]… Алистер Кроули собственной персоной.
Если бы Липа умела свистеть, непременно присвистнула бы.
– Ничего себе!
– А я о чем толкую! Но вернемся к нашим осколкам. Часики тикают.
Она ощутила волну жаркого стыда.
– Думаешь, кто-нибудь слышал?
– Как ты грохнула горшок? Вряд ли. – Джек, не теряя времени, перетряхивал содержимое комода. – Но «дискотека» скоро кончится, и они придут за своим добром для Хэллоуина.
– Самое время озвучить план.
– …Которого нет. Я ведь не ждал черепков, разбросанных по полу.
– Три – один, – нехотя признала Липа. – Но у Бубнового Джека всегда должен быть туз в рукаве. Или даже не один.
– Лесть тебе не к лицу, даже не пытайся.
– Я не…
Она не успела договорить. Джек едва не сбил ее с ног, подхватил на руки и закружил в ураганном порыве.
– Нашел? – только и смогла выдавить, хватая воздух.
– Оно самое, Деревце! – Он поставил ее на пол и хлопнул себя по ладони книжицей в переплете из черной кожи, отдаленно напоминавшей молитвослов. Но, разумеется, содержимое томика представляло куда больший интерес для Ходящего-между-мирами, чем молитвы. – Я готов поверить, что ты приносишь удачу!
– Несмотря на черепки? – осторожно осведомилась она.
– Да плевать на них!
Лицо Джека сияло неподдельной, почти детской радостью, и Липа поймала себя на мысли, что видеть его такого – сейчас, в это мгновение – было безумно приятно. Не так, как у водопада Хавасу или в Исландии, но все же.
– Мы можем теперь уйти отсюда?
К чему относился вопрос – к особняку мистера Глэдстоуна или к миру фейрумного Лондона, Липа не стала уточнять. Ей было все равно. Слишком многое пережито и не меньше приключений ждало их впереди.