Хорея Хантингтона – наследственное заболевание, и у Липы были все шансы принять эстафету. Что, если в тот вечер она «выпала» в мир грез? Придумала Акто, Игнаса, фейрит… А после и Джека, и Дом как средоточие фантазий.
Что, если она не гостья здесь, а хозяйка? Просто не знает, как обернуть мираж в свою пользу.
Она прислонилась лбом к холодной стене.
Игошка растерянно замолк. Джек тронул ее за плечо.
– Деревце, ты чего? Если нужен отдых…
– Нет, – бросила чуть жестче, чем следовало. – Все нормально.
– По тебе не скажешь.
– Все. Будет. Нормально. Джек.
– Как скажешь. – Он поднял руки в примирительном жесте.
Игошка, будто вспомнив о чем-то, унесся по коридору. Так люди бегают при пожарах и атаке зомби. Может, что-нибудь из этого происходило на других этажах.
– У тебя бывало чувство, что все это понарошку? Что не существует Дома, и Прослойки, и проклятья…
– Так вот в чем дело! В самом начале – постоянно. Думал, что меня подстрелили у Рич-Маунтин и я лежу в полевом госпитале, а кошмар все длится. Ты не переживай, это пройдет.
– Утешил, – хмыкнула она.
– Мы слишком хороши для снов, Деревце. Прими этот факт.
Липа улыбнулась. Действительно, если бы ее подсознание решило вообразить спутника для путешествий между мирами, он наверняка был бы похож на какого-нибудь голливудского актера – рыцарь без страха и упрека. Ее идеальный друг не выглядел бы живым мертвецом в изумрудном свете.
– Там, в Лондоне… – Она сменила тему, чтобы совсем не расклеиться. – Какое свойство было у Мэзерса?
Джек повел плечом.
– Не удивлюсь, если после принятия фейрума Флоренс научилась слышать мертвых, а Мэзерс… С ним сложнее. Мне раньше не встречались зараженные с букетом свойств, но не исключаю, что это возможно. Через ритуал, как сказали бы члены ордена.
– А на самом деле? – Ее интерес был неподдельным.
– Я так и не вступил в их ряды, помнишь? Для того чтобы попасть на прием, мне потребовалось… Пара недель мне потребовалась.
– Джек.
– Что?
– Сколько ты там провел?
– Сущие пустяки, короткий отпуск. Влажный климат, благоприятный для здоровья…
– Джек!
– Ну хорошо! Четыре месяца.
Он удержал ее на верхней ступеньке лестницы, когда по Дому прошла рябь. За окнами раздался грохот.
– Черепица сыплется.
– Ты заметил, что дрожь накатывает все чаще?
Джек взглянул на нее с сомнением.
– Прости, все время путаю.
– Меня с моей будущей версией?
Она кивнула.
– Я слышала стон, когда была в подземелье. Как думаешь, его можно разбудить? Того, что под Домом?
– Теоретически да. – Он почесал переносицу. – Фактически – произойдет все что угодно. Временной стержень схлопнется, миры сколлапсируют… Откуда мне знать?
– В мой первый визит сюда Игнас сказал, что вы с Клириком верите в Хозяина.
– Что ж, когда познакомлюсь с твоим Игнасом, потолкуем по душам.
– Кстати, об этом.
Джек разочарованно сузил глаза.
– Он и есть твое неотложное дело. То, зачем потребовалась моя помощь. Надо же. Меня разрывают противоречивые чувства. То ли быть благодарным за то, что вытащила из викторианской ямы, то ли начать ревновать.
– Не стоит. Все очень запуталось, Джек. Во времени, в жизни, в голове. Я просто хочу его вытащить.
«И рассказать про Черри, – мысленно добавила она, – может, у нее остался шанс».
Шансы необходимо использовать. Даже если это возможность разрешить давний дружеский спор.
Стоило им войти в лабораторию О’Доннелла, как Джек, не сбавляя скорости, прошагал метра три и ударил Клирика в челюсть. Молча. Метко. Вложив всю силу. Тот не устоял на ногах, и на секунду Липа испытала странное чувство удовлетворения. После слов, высказанных при последней встрече, ей было до сих пор обидно.
– Джек, какой сюрприз, – выдавил Клирик, приложив ладонь к лицу и осторожно подвигав подбородком, желая убедиться, что кости целы. Оперевшись на локоть, он поднялся на ноги – не без помощи Лагарда, чья растерянность сменилась раздражением.
– Что за черт?
– А это кто? – Джек обернулся к Липе, желая услышать ответ от нее.
– Андре Лагард, друг Игнаса из сорок восьмого.
– Тысяча девятьсот?
– Бери выше. – Лагард решил вмешаться. – Ему что, память отшибло?
– Он из прошлого. Это не тот Джек, который вытащил нас из Слэк-Сити и привел сюда. – Она перевела взгляд на Клирика. – А вы? Как вы могли оставить его без колоды? Где карты?
Отец О’Доннелл нахмурился, пытаясь сопоставить что-то или вспомнить. Бледное лицо осунулось еще больше. На скуле ярким пятном расцветал кровоподтек.
– Не может быть… Сколько прошло с тех пор? – Бормотания вдруг сменились ясным взглядом, устремленным на Джека.
– Ты достал их? Расшифровки.
– Вашими молитвами, падре, – ухмыльнулся Джек. – Но что-то подсказывает мне, что мы изменили сценарий.
– Верно. Филиппина вмешалась в ход вещей, перенеся тебя сюда.
– Это значит, их нет?
– Конечно, нет! За кого ты меня принимаешь? Я отдал их тебе – вместе с проклятой историей, – а ты потратил все до последней!
Джек и Липа переглянулись. Последняя пустая карта была при ней как неотъемлемая часть ее, как самое большое сокровище.
– И ничего не узнал? – бросил Джек нарочито равнодушно.
– Ну почему же… – О’Доннелл поправил колоратку. Удивительно, что спустя столько времени, проведенного здесь, он все еще придерживался старых привычек и носил одеяние ирландского священника. – Хочешь углубиться в метафизику прямо сейчас?
– Покороче можешь? Я четыре месяца дышал лондонскими миазмами по твоей воле.
– Господь всемогущий! Это было давно, Хиггинс. Так давно, что Дом трижды сменил фасад. Я отдал тебе – другому тебе – колоду. Вы сами создаете временные парадоксы, а я потом расхлебывай.
– Не много расхлебал, – бросил Джек.
– Достаточно. Твои карты невозможно повторить: создать аналогичные не выйдет с помощью фейрита. Потому что их материя – за пределами алхимии, как и связанное с ними проклятие. Это проекция, столь искусная, что способна запечатлевать реальность и рвать ткань миров. Тебя обыграл бог, смирись уже с этим. Форма наказания – всего лишь шутка.
– Вся наша жизнь – игра, – тихо вымолвил Джек после повисшей паузы. Но тут же воспрянул, оглядев остальных. – Ну что ж, дама и господа, карт у нас нет. Каков план?
– Карта есть, – удивилась Липа. – Она пустая, поэтому не исчезает.
– Ох, Деревце, святая простота. Пусть сначала выложат, чего хотят.
Джек опустился на край стола, игнорируя стулья. Щелкнул переключателем: свет мигнул и сменился красным, как в проявочной комнате.
– Да у вас тут спецэффекты!
– Верни как было, – бросил Клирик. Он разложил на столе рулон бумаги. – Андре?
Лагард вышел вперед, глядя на Липу.
– Мы возвращаемся обратно. Смотри! – Палец уперся в точку на карте. – Схему я сделал вручную: возможна погрешность, но суть ясна.
– «Три монеты»?
– Верно. Если банды хотят войны, они ее получат. Происходящее в городе отвлечет руководство «Хай Джен», мы же тем временем отыщем Найнса.
– Звучит просто.
– Вот именно. Где конкретика, док? – Джек встал на сторону Липы, почуяв ее сомнения.
– Действуем по ситуации. Вам уже приходилось иметь дело с мисс Лю. Сделать маленький тактический ход не составит труда. – Лагард обвел на карте владения Восьмерок и подвел стрелку к Пурпурному кварталу.
– Объясню по дороге, – шепнула Липа, отвечая на взгляд Джека. – Ты ей понравился. Помог нам при помощи карты.
– Ого. Льстит. Бесспорно.
Лагард усмехнулся.
– Учитывая натуру Дяди Поджи, я бы не доверял вкусу этой дамы. И не обольщался.
– Принято.
– В чем заключается ход, Андре? – Липа придвинулась ближе.
– У Поджи необычное свойство, попробуем его заинтересовать. Он, конечно, ублюдок, но не прячет свою суть, а что касается миссис Голден… На ее фоне грешники ада покажутся святыми.
Липа закусила щеку. Эйда Голден сдала Игнаса корпорации и должна за это ответить. Она редко испытывала к кому-то столь негативные чувства – ненависть пополам с презрением, и от этого багажа следовало избавиться как можно скорее.
– Ты можешь перенести нас сейчас? Детали плана обговорим на месте.
– В «Монеты»? Думаю, да.
Липа достала из кармана карты. Джек не удержался от комментария:
– Занятно. Наш товарищ трикстер продолжает радовать.
– Да брось. То, что исчез валет, – хороший знак. Я нашла тебя. Теперь мы поможем Игнасу.
– Когда окажетесь в «Хай Джен», не забудьте про катализатор, – подал голос Клирик после продолжительного молчания, и Лагард кивнул. Липа заглянула в его темные глаза: угольки, горевшие на бледном лице, не казались ей безумными, как прежде.
– Теперь я вижу, отец О’Доннелл. Знаю, чего вы хотите добиться.
– Уверена, Филиппина? – Ни намека на угрозу в голосе, даже раздражение испарилось.
– Да, – ответила она твердо, без колебаний и страха. – Вы хотите пробудить Хозяина.
План был прост и в то же время запутан, как знак бесконечности.
Липа вспомнила сравнение, которое привел Игнас, прежде чем начать свою историю – от рождения и до побега из «Хай Джен». Тогда они сидели на кожаном диване в его комнате: путь Липы сквозь время только начинался.
Теперь они с Джеком сидели в баре в ожидании Восьмерок.
Он перекатывал монету между пальцами, как заправский фокусник, ничуть не переживая об исходе разговора. Зато Липа была натянутой струной. Лагард взял на себя самый сложный пункт плана.
– Заделался двойным агентом, – прокомментировал Джек.
Тот бросил в ответ:
– C’est la vie[46].
Прямая связь с корпорацией была только у Пурпурных. Если Эйда Голден хотела заполучить нового фейрщика, он станет им – и даже не на словах. Для этих целей у Лагарда была припасена ампула с искристо-лиловой жидкостью. В лаборатории Клирика они не теряли времени зря, вопреки заявлению Джека.