И то сказать, в промежутке между Крымской кампанией и 1906 годом много всего произошло: великие реформы там были разные, отменили крепостное право, ввели земства и суд присяжных, завелись нигилисты, народовольцы и прочие кровавые охотники выкорчевать царя, которые в конце концов своего достигли, но жизнь все равно всячески совершенствовалась, возникла канализация, теплый сортир и ванная, и кино, и телефон, Толстой и Достоевский написали все свои романы, и Лесков появился, и Чехов, и передвижники, и Серов с Врубелем, и даже мирискусники, и Петр Ильич Чайковский, великие опера и балет, и Немирович пообедал со Станиславским, и начались триумфы Художественного театра и скандалы с декадентами, "о закрой свои бледные ноги", и русско-японская война, и Октябрьский манифест: Думу выбрали и даже успели разогнать 5 июля 1906 года. А у нас что было? Советская власть ушла, а потом снова пришла, отредактированная и подновленная, но сразу узнаваемая, до отвращения родная. Был тов. Долгих в ЦК КПСС, а теперь он в Совете Федерации.
Но будем справедливы: компьютеры появились, интернет и фейсбук, и можно прямо с телефона постить страстные статусы про шестидесятые годы.
Перед выборами всегда мечешься между нежеланием участвовать в "этом фарсе" и пониманием того, что любой другой способ изменить ситуацию еще гораздо хуже. 10 сентября выборы - самые мелкие, поэтому есть надежда, что они обойдутся без крупного мухлежа. По этому поводу у меня вопросы к знающим людям. Моя надежда на относительную честность этих выборов обоснована или пуста? Если она обоснована, и на избирательный участок теоретически можно сходить, за кого там голосовать практически? Надо отметить пять фамилий. Кого именно вы бы выбрали в Центральном округе Москвы? Расскажите об этих кандидатах хотя бы несколько слов - я и другие жители центра будут вам премного благодарны.
Апдейт. У меня в ЦАО Тверской избирательный округ №1
И счастье от того, что страдает Улюкаев, и счастье от того, что страдает Серебренников, это такая же блевотина, как танцы у гроба. Радоваться смерти и страданиям, любой смерти и любым страданиям, могут только дикие, и странно объяснять такие очевидности. Но всего омерзительней тут моральная правота, заклинание справедливостью, законом, к которому взывают, фраза "вор должен сидеть в тюрьме", всякий раз вынимаемая из авуаров немеркнущей духовности. Поскребите свою сокровищницу, плиз. Может, там другой бриллиант сверкнет?
Кирилла Серебренникова сегодня поздравляют с днем рождения. Это лучшая традиция, возникшая в фейсбуке, - раз в год навалиться всем миром и чествовать именинника, и говорить ему одни добрые слова, чтобы он сквозь монитор чувствовал горячее дыхание любви. Кирилл от монитора отрезан. Но мы точно знаем, он все равно почувствует, и это необходимо - всем нам необходимо. С днем рождения, дорогой Кирилл. За вашу и нашу свободу. Извините за пафос.
Называть виселицу "столыпинским галстуком" придумал, понятное дело, не Столыпин, а кадет Родичев, вступивший с ним в полемику, премьер даже вызывал обидчика на дуэль, но что это изменило? Ничего. "Столыпинские галстуки" остались в веках, пережив всех тогдашних полемистов и грядущую революцию, гибель монархии и ностальгию по ней. Народ ужаснулся кровавой жестокости власти, и ужас этот осел в слове. "Сечинскую колбаску", похоже, ждет та же участь. Слово не воробей. Да-да, не поймаешь, и оно само выбирает, кого клевать.
В «Коммерсанте» мы долгие годы на разные лады защищали частное лицо. Но к концу девяностых годов оно больше не нуждалось в защите. Оно вполне в этой жизни освоилось и очень комфортно в ней расположилось. Все вдруг стало подчиняться ему, беспрерывно потребляющему и чистящему после еды рот. На него работают, за ним ухаживают, ищут его внимания. Щетка мягкая, полужесткая, жесткая. Щетка электрическая и ультразвуковая. Делаем возвратно-поступательные и вращательные движения. Щетка для языка компакт, удаляет бактериальный налет. Как, ее у вас нет? Немедленно купите! И странно спрашивать: внученька, внученька, почему у тебя такие большие зубы?
Потому.
Те базовые культурные ценности, которые к частному лицу не имеют отношения, были им слопаны. Они исчезли, растворились, их не стало. И нам ли жаловаться, нам ли сетовать и рыдать? Мир радостного идиотического потребления был вымечтан и создан нами. Мы ему присягнули, мы над ним вздыхали, мы его заслужили.
На этот мой текст, написанный для Афиши в 2010 году, к юбилею "Коммерсанта", сейчас кто-то дал ссылку, и я его прочел с изумлением. Частное лицо ведь не только потребляет и чистит зубы. Оно еще выбирает - сраных депутатов, но и свободу совести, прежде всего, исповедует веру или самое отчаянное безверие, ни в какой ситуации не должно страдать от этого и, тем более, зваться иностранным агентом, зато собственной жопой может распорядиться по своему усмотрению, в том числе, отправить ее на любой прайд или уныло митинговать на улицу. Семь лет назад в этом никто не сомневался. Что имеем - не храним, потерявши - плачем.
Авторитаризм плох еще и тем, что уничтожает ровно то, за что ратует. Насаждая с 2012 года свои скрепы в ущерб частному лицу, власть потопила базовые культурные ценности. Какие такие базовые, они для чего, для кого, кто ими воспользуется? Никто. Что с ними стало? Они утонули.
А это 20 лет назад - 14 августа то ли 1996, то ли 1997. День помню точнее года, потому что это общий наш сElena Veselaya день рождения, и праздновался он тогда в ее квартире. За столом среди гостей Дмитрий Александрович Пригов. Возможно, это как раз тот момент, когда он поведал собравшимся, что так и не прочел до конца "Анны Карениной", нашего любимого с ТНТ романа. Мы, понятное дело, изумились. И никогда уже не узнаем, разыгрывал он нас или только дразнил.
Забыл написать - сегодня в Питере презентация моей "Книжки-подушки". Так что, дорогие жители русской Венеции и гости северной Пальмиры, если у вас нет более важных, а, главное, милых сердцу дел, тихого вечера в кругу семьи или бурной встречи с возлюбленными, и вы будете просто гулять по городу, приходите в половине восьмого вечера в магазин "Порядок слов" на Фонтанку, 15, очень удобно для всех маршрутов. Буду вас ждать.
Выставка «Москва, 1917. Взгляд с Ваганьковского холма» (руководитель проекта Наталья Самойленко, куратор Ольга Барковец) и сделана хорошо, и названа поучительно. Взгляд на 1917 год это ровно то, что нынче не носят, нет теперь взгляда на 1917 год - от греха подальше. Ведь непонятно, как исхитриться посмотреть таким образом, чтобы и большевики остались трепетными, и Николая II не смели марать Матильдой, чтобы и над Колчаком можно было душевно порыдать, и 23 февраля, рожденное Троцким, отметить с новым праздничным размахом. А раз так посмотреть невозможно, то никак смотреть не нужно, если нет резинового взгляда, значит, не надо никакого.
Но взгляды все-таки всегда имеются.
На Пашков дом (Румянцевский музей) в 1917 году смотрели как на последний приют, как на место, которое не посмеют тронуть. Туда шли, как в бомбоубежище, чтобы сберечь архив - словесный, изобразительный, всякий. На выставке, например, есть короб с рукописями Льва Толстого, принесенный Софьей Андреевной, очевидно, не уверенной в том, что революционные читатели, преисполненные благодарности, не разорвут автографы на клочки. Пашков дом защищал от такой оказии. На него смотрели как на оплот культуры, это взгляд 1917 года. А теперь на 1917 год смотрят из Пашкова дома. Очень выразительная перекличка, по-моему. И очень важная точка отсчета. И никаких несовместимых ценностей она не рождает, ничего резинового, все четко и определенно получается.
В Питере, в галерее "Борей" на Литейном, 58, открывается выставка Николы Самонова "Бар закрыт". Вернисаж 29 августа в 6 вечера. Но на вернисажах живопись не смотрят, и вообще надо исхитриться, чтобы хоть что-то увидеть из-за голов и спин. Поэтому призываю прийти в обычный день с 30 августа по 16 сентября. Все работы на этой выставке мною бесконечно любимы.
"Проект „Платформа“, конечно, был, деньги, выделенные на него государством, полностью на него потрачены. Я им очень горжусь, все люди, которые работали в проекте, работали самоотверженно и честно. И никаких случаев злоупотребления и злонамеренного использования средств мне не известно. Я художественный руководитель этого проекта, моя работа была сделать так, чтобы проект произошел как яркое и мощное произведение современного искусства, яркий и видный момент в России и за рубежом".
Это из сегодняшней речи Кирилла Серебренникова в суде. Все тут, уверен, чистая правда. Вот за нее Серебренникова и хотят посадить - за "яркое произведение современного искусства", за тусклое не сажают. Тут специфика новейшего драматического абсурда - говорить в оправдание именно то, за что тебя в самом деле преследуют.
Власти у нас нежные, трепетные, к деликатности приучены. Дали отметить годовщину путча, всласть поговорить про миг свободы, и лишь когда - кончен пир, умолкли хоры - все отшумело, арестовали Кирилла Серебренникова. Не стали портить праздник.
Ну ее, эту политику. Прочтите лучше прекраснейший текст Лоры Белоиван. Полтора абзаца, и мгновенье остановилось, хоть поезд ушел, из виду скрылся, и узбека нет, ищи-свищи его, и тяжкий запах того исподнего давно выветрился. Но все осталось навеки, уже никуда не денется.
И с каждым годом этот макабр только усиливается. Чем призрачней становится та победа, тем мощней она выглядит в воспоминаниях.
Про свет без пламени лучше Фра Беато никто не понимал.
Всех празднующих Преображение - с праздником!
Посмотрел со всем народом обсуждаемый нынче батл. Очень почтенный, очень традиционный, доложу я вам, формат. Оксимирон и Гнойный - это, друзья мои, трубадуры. Как и 800 лет назад, тут зарифмованные монологи, положенные на лапидарную музыку, главное - чувство. Пока один выступает со своей бесконечной сирвентой, другой терпеливо слушает. Такой турнир у провансальцев назывался партименом - прямая полемика двух рыцарей на разные моральные, любовные и поэтические темы.