И тут в дело вмешался старшекурсник, с которым мы жили по соседству и который по доброй воле опекал нас. Однажды вечером, когда мы за картами засиделись далеко за полночь, явился с очередной прогулки наш романтик. И тут старшекурсник приступил к нему с допросом: любишь, да? Наш романтик в уже надоевшем нам возвышенном стиле стал охотно рассказывать старшекурснику о девушке. Тот выслушал его молча, снисходительно улыбаясь, а в конце неожиданно спросил: ты можешь представить свою любимую в любом месте? Конечно, был ответ. Но только не в пошлом, не надо, мол, наговаривать на нее разные гадости, что-де она с кем-то еще целуется. Да нет же, ответил старшекурсник. Зачем нам пошлости и то, что она не делает или, возможно, делает. Ведь она же человек, так? Как все люди, правильно? Она кушает, правильно? А это значит, что она и какает. Вот представь свою любимую на унитазе…
Нужно было видеть лицо романтика. Вначале он заморгал от неожиданности. Он не мог отрицать очевидного, он не мог сейчас сказать, что на его любовь возводят напраслину: любой человек, естественно, ходит в туалет. И писает, и какает. А потом в его глазах отразился мыслительный процесс: мы видели, что он пытается представить… Представил — и убежал из комнаты. Когда он вернулся, мы тактично не затрагивали тему его влюбленности. Спустя дня три наш романтик стал вполне адекватным студентом. И вечером, благополучно распив несколько бутылок пива, мы слушали его веселые откровения, полные, глядя с сегодняшнего опыта, глубочайшего смысла. «Для меня это было не то чтобы откровением. Я просто никогда не думал об этом. Она существовала для меня в каком-то таком свете, где нет напрочь всей этой физиологии. И вдруг я представил… да, я действительно представил. Но не это меня потрясло, а другая мысль, которая возникла вслед за картинкой: если вы здесь правы, если я был слеп, значит, все другое тоже может быть правдой! И я посмотрел на нее, вот как будто из того туалета. С точки зрения возможности всех тех отрицательных качеств у нее. Собрал воедино все факты, складывал их один в один, как пазлы — и получилась картинка. Настолько цельная и правдоподобная, что отрицать ее мне в тот момент практически значило отрицать присущую ей физиологию…»
Главная проблема личности, которая попадает в сеть, заключается в том, что она становится на один уровень со всеми остальными сетюлями. Какими бы качествами эта личность ни обладала, заведя свой аккаунт в Фейсбуке, она превращается в рядового пользователя. И ей практически с нуля нужно будет завоевывать свой авторитет, несмотря на тот вес, который она занимает в реальной жизни.
Личность не может рассчитывать на помощь и защиту друзей, с которыми она дружна в реале и аккаунты которых есть в Фейсбуке. Целая стая пользователей, уже скрепленных невидимыми нитями взаимодействия, готова броситься и разорвать любого, кто вздумает противиться устоявшимся традициям. Отличие этой стаи от ваших реальных друзей, которые присутствуют сейчас с вами в сети, в том, что стая применяет в своей жизни сетюлей те приемы и методы, которые вы в реальной жизни считаете грязными, недопустимыми, аморальными.
Мой знакомый поэт позже рассказывал мне, как он был буквально ошарашен, когда явная студентка в ответ на его миролюбивое замечание ответила не просто грубостью, а оскорблением. Он просто растерялся, он не знал, как поступить в сети в таком случае. Потому что в реальной жизни он никогда не встречал ничего подобного! Дальше — больше. В одном из диалогов он одержал со своей точкой зрения верх над оппонентом, своим бывшим студентом (поэт некогда преподавал в университете). И этот бывший студент в ответ вдруг вспомнил какой-то нелепый случай из личной жизни поэта, случай неприятный. Там поэт вовсе не блистал своим остроумием и мудростью… Дальше — больше. Сетюлям из компании студента пришлась по душе затея с воспоминаниями. И в самое короткое время поэт узнал о себе столько «нового», что ему было стыдно читать строчки на мониторе. Его раздели, его душу буквально вывернули наружу, засветили лампами, просветили рентгеном. Бывший мудрый, эрудированный преподаватель, интеллигентный мужчина, талантливый поэт превратился в лысеющего старикашку, боязливого неудачника, недотепу и подкаблучника в личной жизни.
Мне сейчас трудно сказать, что удерживало моего поэта дальше в сети. Возможно, изо всех сил он пытался восстановить свое доброе имя, показать сетюлям свое истинное лицо, но скорее он пытался стать своим — одним из них, чтобы быть принятым в сетевое общество. Сеть показалась ему кипящим котлом истинной жизни — и он искал в ней вдохновения, собственной самореализации… Впрочем, мы сейчас не о нем.
Говоря о метаморфозе, которая происходит с человеком, с превращением его в сетюлю, нужно вспомнить и еще об одной аксиоме из общих правил человеческих отношений. Она звучит приблизительно так: степень значимости человека определяется его доступностью.
Доказательством здесь выступает вся история монарших личностей. Помните фараонов Египта? На них простым людям нельзя было даже смотреть, как нельзя смотреть незащищенными глазами на солнце. Сегодняшний пример — английская королева. Ее появление на людях превращается в Англии в небывалое событие, равное солнечному затмению. А уж если Ее Величество снизойдет до посещения какого-либо собрания, последнее приобретает значимость исторического.
И обратный пример — бывший президент России Медведев. Можно говорить о разных причинах его низкой популярности в стране. Но факт заведения им своего блога вызвал тысячи анекдотов по всей стране и за ее пределами. Фразу «Медведев завел блог в твиттере» народные юмористы тут же превратили в неумирающий шедевр: «Медведев завел блох в свитере». Для многих сотен тысяч сетюлей Медведев стал одним из сотен тысяч. Он стал блогером, сетевиком, сетюлей. Его фразы копировались, на них отвечали: едко, зло, иронично. Неважно, что сам Медведев находился как бы в отстранении от этих обсуждений. Важно было само это существование его блога. Любой и каждый сетюля мог комментировать слова президента России (пусть даже совершенно в другом месте), как ему заблагорассудится, в меру своего ума и фантазии. То есть Медведев только одним фактом заведения своего аккаунта поставил самого себя на один уровень со всеми сетюлями.
Одно из качеств сети Фейсбук — она нивелирует реальность бытия истинного. Она всеми своими возможностями пытается лишить и лишает каждого из сетюлей важности и значимости достижений жизни вне ее пределов. Каждый, вступающий в это сетевое сообщество, должен понимать, что рано или поздно, через месяц или через год, но он приобретет новые качества для успешной «жизни» здесь, в Фейсбуке. Зачастую вполне нормальные, человеческие качества, которые нужны были каждому для нормального, в пределах этики, общения, трансформируются, становятся уродливыми, неприемлемыми для реальной жизни.
В Фейсбуке нормой становятся ответы в стиле Шуры Балаганова: «А ты кто такой?!» Здесь нормой является маленький и быстрый укол из-за спины воспоминанием о сюжете из личной жизни десятилетней давности. Для всех сетюлей действует одно неукоснительное правило, суть которого не единожды слышали вы в американских боевиках, где бравые полицейские зачитывают (так ведь положено по закону) арестованному его права. И одно из этих прав гласит: «Все сказанное вами может быть использовано против вас». Мир сетюлей с восторгом применяет это правило. Вы с кем-то поделились о своем первом неудачном сексуальном опыте? Будьте готовы к тому, что рано или поздно, в самый не подходящий для вас момент, вам укажут на вашу несостоятельность как сексуального партнера.
Подленькое предательство вчерашнего якобы друга, с которым делились в чате своими соображениями по поводу общего знакомого, — в порядке вещей. В мире сетюлей не существует понятия уважения к возрасту, здесь правит бал однажды произнесенный лозунг «В Сети возраста нет!». И женщина может услышать весьма фривольные замечания в свой адрес от юнца, который годится ей в младшие сыновья.
«Бан», или блокировка пользователей всегда малоэффективна. Если вы пришли в Сеть — вы принимаете ее правила. А эти правила требуют от вас как можно большего круга общения, активности.
Попытка самореализации
В принципе эта часть является полноправным продолжением предыдущей — мы станем также говорить о тех метаморфозах, которые происходят с личностью в сети. Но все же отличие есть. Если выше мы говорили о том, как меняется человек под неумолимой силой Фейсбука, диктующего ему свои новые правила поведения, то сейчас мы посмотрим на то, как человек сам готов меняться, используя те условия, которые ему дает сеть.
Вспомним еще раз нашего поэта. Я не стал подробно останавливаться на том, почему он не ушел, каковы были причины его нахождения в сети. И вот сейчас мы поговорим с вами о тех будто бы преимуществах, которые дает сеть.
Речь идет о самореализации, вернее — о попытках стать кем-то иным, получить в глазах других значимость, измениться. Именно это качество сети притягивает в нее многие тысячи новых и новых пользователей. Кроме всего прочего сеть дает возможность уникальную по сравнению с живым общением — разнесенный во времени диалог.
Да, все тайное в сети рано или поздно становится явным. Но тем не менее у каждого нового пользователя, решившего пребывать в сети инкогнито, есть несколько месяцев, а то и больше времени для того, чтобы быть здесь, в сети, другим.
Человек становится сетюлей по своему собственному желанию.
Вот он идет по улице — скромный, даже зашуганный, презираемый своими товарищами, прыщавый школьник-очкарик. Он был дважды влюблен в разных девочек из своего класса, оба раза его ухаживания с насмешкой отвергались, оба раза он был буквально раздавлен своими бедами. Этот мир стал для него злобным монстром, он в этом мире — маленький гадкий червяк, которого не растаптывают только из чувства брезгливости. Очкарик приходит домой, разогревает в микроволновке макароны с котлетой, ест без аппетита. Но чем дальше от него часы последних уроков, чем дальше воспоминания о дороге из школы — тем светлее его лицо. Быстро смахнув под горячей струей воды тарелку, он спешит включить компьютер. Он входит в сеть. На его аккаунте вместо личной фотографии — беспощадные глаза волка. Его имя — Арктур, а не Ленечка.