— И что?
ШО У вас не было такого ахматовского ощущения: «Я научила женщин говорить, но как теперь их замолчать заставить?»
— (Смеется) Да, понятно. Нет, дело в том, что, как писал Бунин, каждая пташка своим носиком кормится. Поэтому на здоровье, девочки, я только за, пускай зарабатывают как могут. Пусть они пишут эту чепуху, эту труху — они это умеют лучше, чем мужики. Все-таки другие женские традиционные профессии еще ужаснее.
ШО Последний вопрос, коварный. Татьяна Никитична, вы собой довольны?
— В общем, да, я врать не буду. Но это чувство, которое приходит, а потом уходит, и ты его в себе назад не вызовешь. Я не разочарована тем, что я сделала, но перед тем, что мне сделать надо, я стою, как перед темной горой. То, что мне удалось сделать, я бы не напечатала, если была бы недовольна этими вещами. У меня очень много лежит в отвалах, там я как раз недовольна. В общем, за свою продукцию я отвечаю. А вот что касается будущего, то я в полном недоумении, как быть. Потому что я очень медленный в смысле процесса сочинения человек, мне нужно, чтобы внутри все провернулось, легло, нашло свои формы. Попытки сделать как-то иначе кончаются ничем.
И вот так страшно, время идет, думаешь: это было в прошлом году? неа, пять лет назад. А жить-то сколько осталось — тьфу. Вот это неприятно.
***
Там постом ниже комментарии и вопросы по поводу моего интервью журналу "Шо".
Отвечу всем понемножечку сразу: да, интервью, КАК ПРАВИЛО, не даю. А захочу - и дам.
Да, кириллица сделана на основе греческого алфавита; кто удивился, глаза придерживайте, чтобы не вывалились.
Да, в 1989 году в Остине, где я преподавала, была славянская кафедра с перечисленными мной языками, и не надо, ни хрена в этом не понимая, говорить, что это ляп, так как это не ошибка, а принципиальная установка; наш мир назывался там славянским. А то, что Россия на американском метеорологическом сайте ВСЯ находится в Азии, включая Петербург, - вас не удивляет?
Да, в ШЗ мы врем и притворяемся, и когда мы это делаем гладко и хорошо, вы никогда не догадаетесь. А художественная литература вся есть вранье от начала до конца, но через эту кисею вранья светит солнце истины. (Во как я загнула!) Один писатель, называть не буду, прослезился, сказав, что еще никто не понимал его произведения так глубоко и точно, как Авдотья Андреевна. А Авдотья Андреевна не прочла ни одной строчки из его произведений, ну не успела. А работать надо. На моей совести тоже несколько таких гостей, причем чем меньше про них знаешь, тем (иногда) ловчее врешь, почему - не знаю.
Да, мне свойственна семейная блядская надменность и цинизм, но это я еще в четверть свиста напрягаюсь, как Соловей Разбойник, - только маковки с церквей попадали. А в полсвиста вы уже вряд ли выдержите, не говоря уже о 100 процентах.
***
Моему любимому журналу The New York Review of Books - 50 лет. Юбилей отмечали в музее The Frick Collection. Туда как раз привезли на несколько месяцев картины из Голландии, среди них - знаменитая вермееровская "Девушка с жемчужной сережкой".
Я тоже их автор, вот и пригласили. Душераздирающе как-то. Пятнадцать лет их не видала. Никто не помолодел. Иных уж нет. Пили просекко.
***
У Пети Вайля и в кухне книги стояли - кулинарные, понятное дело. Как-то я у них ночевала в НЙ, и пока хозяева спали, вышла с утречка кофе попить. А я не могу пить и есть без букв. Подошла к полке и потянула на себя какую-то книжку.
Тут старая полка покачнулась, подломилась и рухнула, но не вся: я успела развернуться и принять удар на себя - на спину и голову. Полки было не жалко, можно сколотить, а вот книги при падении на пол могли повредиться. Так что я стояла спиной к стене, держа на себе всю конструкцию: три-четыре полки и соответствующее количество книг. Как Атлант.
А Петя с Эллой спали в другой комнате и мне их будить криками было неудобно. Так и простояла минут пять, пока они не прибежали на какие-то неслышные сигналы. Слева эта полка.
***
У Борис Борисыча есть диск "Русско-абиссинский оркестр". Текст написан на неизвестном языке. Т.е. на языке, не известном самому ББГ. Я его специально спрашивала про это. Не знает. Рот открыл и спел.
Дело в том, что я слушала этот диск примерно 288 раз, невыразимо наслаждаясь, и где-то после 67-го раза начала понимать грамматику, - где тут существительные, где глаголы. А после еще нескольких десятков повторов мне стали понятны не то чтобы значения отдельных слов, нет, - а как бы весь смысл стал проступать сразу.
Нечто подобное, но в иной сфере, произошло со мной в ресторане "В темноте". Кто не был - объясню. Вы приходите в этот ресторан, сдаете все предметы, могущие служить источником фотонов - зажигалку там, мобилу, - крепко хватаетесь за плечо официанта, и он отводит вас за черные занавеси по извилистому коридору. Темнота стопроцентная.
Вас сажают за столик; вы ощупываете его. Вы ощупываете столовые приборы, тарелку, хлебницу с хлебом. Скатерть, стул, на котором вы сидите. Бокал. Потом официант начинает приносить вам еду. (Все официанты - слепые, так что им все равно, есть свет или нет). Чувства у вас - смешанные: немножко жутко, немножко смешно, жалко слепых официантов и неудобно им эту жалость показывать, но и не показывать тоже неудобно.
И вот вы должны есть неизвестно что, стараясь не попасть себе вилкой в глаз и по возможности ничего не пролив и не разбив. Мой спутник промучался, так и не получив никакого кайфа от этого эксперимента: он испытывал гнетущие ощущения и рад был, когда вернулся на свет божий.
А у меня произошла какая-то сенсорная компенсация. Минут через десять мне стало казаться, что я почти все вижу, но дымно. Вижу стол, тарелки, стенку, идущую вдоль стола (я ощупала ее: она была синего цвета. Якобы.). Я знала, где стоит бокал, а где хлебная корзинка. Это были ложные ощущения: мрак был абсолютный. Но мне казалось, что я вижу почти все, только как будто через темный-темный фильтр.
Потом я с размаху схватила что-то, чего в реальности там не было, и нечто со стуком упало на пол. Я не знала, что.
- Ножичек уронили, не страшно, сейчас заменим, - весело сказал из адовой ночи слепой официант. Он по звуку знал, что это ножичек, точно знал, и точно его поднял, и вручил мне новый. А я продолжала существовать в параллельном своем, иллюзорном, но вполне годном мире.
Так и "Русско-абиссинский оркестр". Там есть чудный язык, и чувство, и молитва, и обещание, и просветление, и благодарность, и кому какое дело, что таких слов на свете нет, и даже сам Борис Борисыч их не знает, потому что они рассыпались в пыль сразу после того, как он закончил петь для записи диска? Он их забыл и больше не воспроизведет. Они жили только в миг пения. Но ведь они были же.
А поскольку каждому, читавшему "Вавилонскую библиотеку" Борхеса, известно, что в Вечности есть все книги, все тексты, все слова, все звуки и все значения, то никто не может сказать, что этого "абиссинского" языка не существует. Из Вечности пришло, спелось Борис Борисычем, улетело, оставило только следы на песке. Придет волна - смоет и их.
Но без Борис Борисыча - что бы мы знали о других мирах?
***
Я вывесила свою давнишнюю фотографию, где я в овчинной шапке, и меня немедленно осудили защитники животных: в их мире звериная шкура есть грех.
Да, экоханжи, я ем мясо и ношу шкуры зверей на голове и ногах. Рыбу тоже ем и даже ловлю ее на перемёт, если случай представится. Конину очень люблю, как истинный татарин; татарской крови во мне много. Чем бы вас еще напугать? - хожу в один тут ресторан есть котлеты из кабана. Прекрасные котлеты, и еще пойду. Давеча была в австрийском ресторане, где ела телячью печень. Печень, экоханжи! Клевала ее, как Прометей.
Никогда не понимала резонов вегетарианцев, не говоря уж о веганах: Господь дал вам резцы и клыки, и тем обозначил вашу принадлежность к мясоедам. Кому велено мурлыкать - не чирикайте. Правильно я говорю, Господи?..
Нашла вот тут в своих закромах стишки, написанные мною на Пасху в бытность мою профессором в Германии.
- - - - - - - - - - - - - - - -
Христос! Прости меня за мясы:
За фарш, сосиски и ростбиф,
За то, что в пост точила лясы,
Тебя тем самым оскорбив,
За то, что жаждой длинных денег
В страну враждебных аллеман
Завлечена; и греет пфенниг
Славянский штопаный карман.
Я верю в воскресенье плоти,
Когда архангел вострубит;
В жизнь вечную я верю, хоть и
Сомненье иногда свербит:
Чем нехорош кусок колбаски?
Котлета чем нехороша?
В белках нуждается для связки
При воплощении душа.
Неужто надо, в самом деле,
Питаться смесью овощей,
Чтобы воскреснуть в новом теле
Без целлюлита и прыщей?
Ты щедро, полон благодати,
Грехи народам отпустил.
Нельзя ли попросить, чтоб кстати
Ты и меня, рабу, простил?
В толпе, на суд к Тебе бредущей,
Ты различи меня, прошу.
Я и в преддверьи райских кущей
От бутерброда откушу.
Я, чаю, буду где-то рядом
С тем кто фигуру погубил:
Кто обожрался шоколадом
И тесто с кремом возлюбил.
Грехи мои, бесспорно, тяжки,
Но Ты, воскресший во плоти,
Прости мне нямки и вкусняшки,
И мясояденье прости!
***
Едем тут на машине, смотрим - улица Farragut. Кто таков? - думаем лениво. Хорошо, что интернет повсюду в воздухе разлит. Открыла айпад и посмотрела в википедии.
А это американский адмирал Дэвид Глазго Фаррагут, знаменитый тем, что во время битвы в Мобил Бэй (5 августа 1864 года) воскликнул: Damn the torpedoes, full speed ahead!
Я немедленно так полюбила адмирала Фаррагута, что больше даже ничего про него знать не хочу, это будет уже невыносимо прекрасно, я не выдержу.