Я прикусила губу. На последнюю фразу уборщицу вдохновила реклама на прилавке: «Эксклюзивные пояса из кожи аллигатора». Кира молодец, быстро обучается!
Глава 24
Татьяна наконец завязала коробку лентой, прикрепила к ней бантик, положила покупку в фирменный пакет, заклеила его края липкой бумагой с золотым тиснением, перевязала веревочные ручки ажурной тесьмой, налепила на лицевую сторону картонной сумки букетик искусственных цветов, побрызгала его духами, протянула конструкцию даме с брильянтами и нежно прокурлыкала:
– Носите на здоровье, приходите к нам еще.
Покупательница милостиво кивнула и села в свободное кресло вкушать чай.
Я встала и приблизилась к прилавку.
– Я заказывала платье, и оно прибыло.
– Да, да, да, – закивала Света. – Айн момент! Опля! Вот, любуйтесь! Точь-в-точь такое.
Я облокотилась о прилавок, а местная начальница без умолку тараторила:
– Пайетки из уникального тефлоноалюминия, светоотражающие, ручная работа, обратите внимание на подол…
– У вас есть костюмы от Гнуса? – заорали от порога.
Все присутствующие обернулись на звук. В магазин вошла стройная жгучая брюнетка с бездонными карими глазами в красном мини-платье.
– От кого? – растерялась Светлана.
– От Гнуса, – повторила красотка. – Не люблю приобретать раскрученные брэнды. Ищу эксклюзив! О Гнусе пока никто не знает, я буду первой. Надеюсь, вещи стоящие. Ну и где его коллекция?
– У нас нет этой марки, – извиняющимся тоном произнесла Таня.
– Это дом пять? – визгливо осведомилась девчонка. – Правильно?
– Да, – дружно кивнули обе продавщицы.
– Это ваша реклама? – не успокаивалась модница и строевым шагом приблизилась к прилавку. – Читайте!
Я невольно бросила взгляд на небольшой листок, на котором алели буквы: «Уникальное предложение лета. Только у нас. Эксклюзивно. Современно. Экологически чистый материал. Лучшая защита тела. Костюмы от гнуса».
Я подавилась смехом. А все еще считают блондинок тупыми! Между прочим, девушка, решившая купить костюм от гнуса, брюнетка. Интересно, как она отреагирует, узнав правду про комбинезоны из прорезиненной ткани и марлевые маски, закрывающие лицо? И стоит ли мне сообщить ей эту информацию?
– Гнус, Гнус: – забормотала Света. – Это не иностранец, похоже, наш дизайнер. Хм, я не слышала ранее про него:
– Дом пять! – настаивала девушка.
– «А», – не выдержала я.
– Что? – повернулась ко мне брюнетка.
– Вам нужно здание под номером пять «А», – пояснила я.
Пусть уж дурочка отправится в профильную торговую точку, а там ей предложат противомоскитные сетки, антимуравьиные брюки, сапоги от змей, а заодно и костюмы от вышеупомянутого гнуса.
– Это во дворе! – обрадованно воскликнула Таня. – Направо, под арку. Ой!
Очевидно, Света толкнула коллегу, некстати решившую отправить потенциальную покупательницу к конкурентам.
– У нас обширный выбор изделий, – протянула она, – есть редкие марки.
– Не знаю насчет коллекций, – вдруг вмешалась в беседу тетка с бриллиантами, – но чай просто восторг! Даже в Пекине подобный не подают!
– Дайте чашечку! – потребовала девица и плюхнулась в освобожденное мною кресло. – Несите живо, я погибаю от жажды:
– Кирусенька, – ласково пропела Светлана, – сгоноши чай, наша радость.
– Займемся платьем! – обратила я их внимание на себя. – Оно не подходит.
– Что вы? – с легким укором произнесла продавщица. – Мерки госпожи Воронцовой нам отлично известны, не сомневайтесь, это тридцать четвертый европейский. Артикул восемь, модель девяносто, Италия, дизайнер Карлино. Эксклюзив. В России от него есть всего две вещи.
Я ощутила полнейшую безнадежность.
– С размером нет ошибки. Но Ольга покупала голубое платье, а вы мне даете зеленое. Я вас предупреждала – требуется полная копия!
– Оно цвета неба, – попыталась спорить Света.
– Колер молодого салата, – мрачно констатировала я.
– Пайетки переливаются, – решила помочь коллеге Таня, – слева посмотрите, сплошная синева.
Но я уже шла к двери, забыв попрощаться с продавцами. Мало кто из людей точно знает, сколько ему предстоит прожить на свете, а вот я предполагаю, что кончина моя придет в ту минуту, когда Заюшка поймет: на корпоратив ей идти не в чем. Может быть, набраться смелости и честно ей сказать: «Ольга, прости, я испортила твое платье, вытерла им Венедикта. Давай поищем тебе другую вещь». Да, по совести, так и следует поступить, но я боюсь. Поверьте, я совсем не труслива, но: мне просто страшно.
– Воронцова! – раздалось за спиной. – Постойте.
Я, уже успевшая дойти до машины, оглянулась. Ко мне торопилась Кира.
– Воронцова! – слегка запыхавшись, повторила женщина.
– Меня зовут Даша Васильева, – уныло представилась я. – Ольга Воронцова – моя невестка, у нас разные фамилии.
– Вам очень нужно это платье? – задала вопрос Кира.
– Да, но синего цвета!
Кира заморгала.
– Вы такая милая: Ладно, скажу. Дизайнера Карлино не существует. В Капотне есть мастерская, там этот «эксклюзив» и шьют, могу дать адрес. Думаю, у них и синее, и розовое, и зеленое отыщется. Наши в мастерской закупаются, потом шмотки в бутик притаскивают и этикетки пришивают. Обманщики! Но никто ничего не замечает.
– Говорите скорей адрес, – взмолилась я, – вдруг ателье закроется…
– Не волнуйтесь, – успокоила меня Кира, – швейный цех круглосуточно пашет, там вьетнамки сидят, они без сна и еды как тракторы работают.
В Капотню я добиралась чуть не три часа, безостановочно разговаривая по телефону. Сначала мне позвонила Арина, сообщила, что Нине не стало лучше, и спросила:
– И где эта Аксель?
– Пока не объявлялась, – ответила я, – подождем до вечера.
– Скорей бы продать летопись, – заплакала младшая Лаврентьева, – маме совсем плохо. Доктора все повторяют: каждые сутки, проведенные в коме, уменьшают шансы на реабилитацию.
Не успела Арина отсоединиться, как мобильный вновь ожил. И – о радость! Я услышала хрипловатый голос мадам Аксель.
– Даша, Грегори заинтересовался вашим предложением.
– Замечательно! – обрадовалась я.
– Могу прилететь через неделю.
– Лучше пораньше.
– Увы, я отправляюсь в Мексику, у Грегори там тоже есть интерес, – вежливо ответила секретарь.
– Разрешите вам кое-что объяснить.
– Да, слушаю.
Мне пришлось достаточно подробно изложить француженке цепь событий. Я рассказала про легенду, библиотеку Панкрата Варваркина, заклинание Скавронской, болезнь подруги. Вот только умолчала о появлении призрака с бутылочкой снадобья.
Да, да, Нину нужно срочно увозить в Америку. Арина права, к сожалению, российское здравоохранение пока не способно помочь всем больным. И дочь Лаврентьевой неспроста торопится, чем раньше начать лечение, тем лучше. Еще со времен Гиппократа известно: запускать недуг нельзя, необходимо принимать меры до того, как в организме произошли необратимые процессы. Грегори Давиньон серьезный коллекционер, он проведет тщательную экспертизу летописи, и никогда не приобретет подделку. Да никто и не собирается дурить мультимиллионера. Но, может, наличие красивой истории ускорит процесс покупки?
– И есть документальные свидетельства? – заинтересовалась Аксель.
– Дневник Панкрата Варваркина, каталог его библиотеки, склеп в холме, где похоронен генерал, останки жениха Фотины, – все в наличии, – заверила я, – а еще можно поговорить с жителями Киряевки. Конечно, свидетелей тех лет не осталось, но живы их потомки.
– Я вам перезвоню, – пообещала мадам и отключилась.
Я повернула налево и пристроилась за трамваем. Здесь такой маневр разрешен, а мне нравится ехать за железным вагоном – я ощущаю себя в полнейшей безопасности.
Трамвайчик остановился, люди начали выходить, я притормозила, и тут опять ожил мобильный.
– Слушаю, – думая, что снова услышу мадам Аксель, сказала я по-французски.
Но на связи оказалась Ирка.
– Этта кто? – удивилась она.
– Я. Говори.
– А чего не по-русски отвечаете?
– Повторяю французский. Что случилось?
– Эта Леся вытряхнула из банок всю крупу! – начала возмущаться домработница. – Мол, червяки завелись. Взяла сито и ну шуровать! Ну не дура ли?
– М-м-м, – протянула я.
Может, Леся и беспардонна в своем желании навести порядок в нашем запущенном доме, но в отношении жучков она права. Иногда в банках заводится пищевая моль.
– Кастрюли перешуровала, подстилку Хуча распотрошила, – перечисляла каверзы Леси Ирка.
– Какую? – удивилась я, по-прежнему стоя за недвижимым трамваем.
– Зеленую, клетчатую, из гостиной. Она тама шесть годов лежит, никому не мешает. Так нет, заявилась чистюля, разодрала материю и заорала: «Поролон сгнил!»
– Правильно, – опрометчиво сказала я, – за столько лет наполнитель в труху превратился.
– Дарь Ивана, вы на чьей стороне? – пошла в атаку Ирка.
– На твоей, – заверила я.
– Ковер с лестницы стащила!
– Угу, – нейтрально отреагировала я.
– Под подоконники с тряпкой полезла.
– Ага.
– Карнизы занавесочные воском натерла.
– Эге.
– Витек ее бойлерную чистит.
– Да ну?
– Купил натирку для железа, трубы полирует!
– Офигеть. Они что, из дома не выходят?
– Трудятся, как хомячки. Стирают, моют, полощут.
– Как еноты, – поправила я.
– О нет! – взвыла Ирка. – Я их не вынесу! Только енотов мне не хватало. С какого, простите, бодуна, вы их, Дарь Иванна, купили?
Я посмотрела на трамвай, который до сих пор торчал у остановки, и решила напомнить Ире историю появления в Ложкине Витька и Леси.