– Да! – тут же отозвалась она.
– Это Даша.
– Аксель приехала? – обрадованно спросила девушка.
– Пока нет, – разочаровала я Арину. – Как мама? Не пришла в себя?
– Ты еще не поняла, что в России ей не выздороветь? – захлюпала носом Арина.
– Мадам Аксель скоро будет.
– Надеюсь!
– Папа не устроит сцену?
– С чего вдруг?
– По поводу продажи «Летописи», – пояснила я. – Он не один год искал библиотеку, наверное, не захочет расстаться с книгой.
Из трубки послышалось напряженное дыхание, потом Арина прошипела:
– Пусть попробует! Я у него и спрашивать не собираюсь. В той пещере небось еще сотни томов хранятся, ему на десять жизней хватит для чтения. А мне маму надо спасать, о ней кроме меня никто не позаботится.
– Наверное, следовало немного подождать, – вздохнула я, – разобрать клад, вдруг там есть более ценные книги.
– Пока в пещере будем рыться, мамуля в овощ превратится! – гаркнула Арина. – Лишнего времени у нас нет. Кстати! Думаю, милый папочка тайник разбирает, копошится в нем с утра до ночи. Во всяком случае, здесь он не показывается. Ладно, нароет книжонки, я тогда у него деньги потребую. Вот!
– Эрик разбирает содержимое пещеры? Так ведь это опасно!
– Почему?
– Проклятие, как мы убедились, действует. Твой отец может заболеть, – напомнила я.
– Сыр из мышеловки достается второй крыске, первой башку оторвет, а следующая пирует, – мрачно прокомментировала мои слова Арина. – Проклятие на мамуле сработало! Ружье выстрелило, опасности больше нет.
– Думается, все же не стоит лазить в тайник, – стояла я на своем.
– Ты поверила в заклинание! – с торжеством резюмировала младшая Лаврентьева.
Я замялась.
– Нет.
– Тогда почему предостерегаешь от похода в пещеру? – спросила девушка.
– Наслушалась местных историй про то, как умирали те, кто пытался нарушить покой мертвых. Колдовские чары это ерунда, но некая опасность на месте захоронения военных существует, – начала оправдываться я и, чтобы закрыть тему, спросила: – Эрик сейчас с тобой?
– Его тут нет и не было!
– Он не навещает Нину? – изумилась я.
Арина издала странный звук.
– Папочка показал себя с лучшей стороны. Один раз появился, но долго не задержался.
– Мда, – крякнула я.
– Заразиться боится, – вдруг горько засмеялась Арина. – Да он всегда такой был. Мама редко болела, но пару раз грипп подцепила. И только доктор про это сообщал, папашка сумку подхватывал и бегом на работу. «Дела, – вопит, – дела! Ни на минуту не могу задержаться!» До смешного доходило: требовал, чтобы Валентина и я маски надевали. Мы-то к маме входили, кормили ее, поили, лекарства ей давали, а он у себя в кабинете труса праздновал. Нет его здесь! И не приедет!
– Но Валентина сказала, что хозяин отправился в клинику.
– Врет.
– Какой ей смысл говорить неправду?
– Значит, путает, – настаивала на своем Арина. – Я от мамы не отхожу – держу ее за руку, постоянно разговариваю, за медсестрами слежу. Они меня уже ненавидят! Я тут сама все делаю. И боюсь из палаты выйти, вдруг что случится. А народ в клинике мухами мрет, насмотрелась я на местные порядки. Электроника пищит, персонал еле шевелится. Но, похоже, такая неспешная помощь некоторых родственников больных устраивает.
– Ты говоришь страшные вещи!
– Правда глаза колет. Никому не охота с параличными возиться, а убить нельзя, – жестоко сказала Арина, – вот родные и надеются, авось «овощ» сам помрет. Всем будет хорошо: больница от тяжелого пациента избавится, близким денег за уход не надо платить. Дешевле похоронить, чем содержать больного. Поплакали, да и зарыли, памятник поставили. Но я так не хочу! Мне мама нужна пусть даже в кровати, недвижимая, но живая! А отца тут нет, повторяю. Он ее просто использовал!
Голос Арины сорвался. Я не нашла слов, чтобы утешить бедняжку, и прошептала:
– Аксель вот-вот прилетит.
– Одна надежда на нее, – уже спокойным тоном отозвалась Арина. – Извини, я нервничаю.
– Хочешь, я приеду и подменю тебя?
– Нет, я сама.
– У моей подруги-хирурга есть несколько великолепных медсестер. Надежных, умелых…
– Нет! Нет! Нет!
– Хорошо, хорошо, – я испугалась всплеска эмоций Арины, – прости. Хотела отпустить тебя на несколько часов – помыться, поспать спокойно.
– Ты всерьез говоришь про спокойный сон? – усмехнулась Арина. – Нет, я маму не брошу. И очень хорошо, что папаша не выразил желания поухаживать за супругой. Я бы могла ему поверить, уехать на ночь, а утром… Даже страшно представить!
– Где же твой отец?
Арина закашлялась и сказала:
– Вот уж неинтересно!
– Странно, однако. Дома его нет, в больнице тоже. И он не ночует в Киряевке!
Арина помолчала, потом устало сказала:
– Бабу он себе завел. Давно, наверное, с год.
– С ума сойти!
– Почему? Это естественно, отец ни фига не делает, мама чуть не сутками на работе, чем ему заняться?
– Он читает лекции.
– Раз в неделю.
– Он искал тайник.
Арина тихо засмеялась.
– Верно. И даже нашел. Но еще выкроил время и для развлечений. Алла Петлякова им имя!
– А ты откуда знаешь?
– Папашка ленив до одури, – объяснила Арина, – он далеко за амуром не ходил. Петлякова ему маникюр делала, ну и началась любовь-морковь. Променял маму на дуру с пилкой!
– Нина знала?
– Я ей не рассказывала.
– А тебе кто нашептал?
Арина протяжно вздохнула.
– Мы всей семьей посещаем один салон, причем уже давно. И хоть отец шифровался, да прокололся. Косметолог Мила мне сказала. Осторожно так намекнула, она очень деликатный человек. Стала мне массаж делать и говорит:
– Ариночка, у тебя кожа хорошая, а вот наша Петлякова мучается, чуть понервничает, сразу морда цветет. Злая она девка, корыстная, себе на уме, вот и гниет. Кстати, Алле процедура на аппарате помогает, вон он стоит. Новая техника, всем хороша, да только курс очень дорого стоит. Я вздрагиваю, когда клиентам цену озвучиваю, редко кому она по карману. Но у Алки ухажер появился, женатый, профессор, из наших клиентов. Именно за его счет Алкина морда и хорошеет, а я мучаюсь – знаю про адюльтер, но поделать ничего не могу. И вмешиваться нельзя и молчать тяжело, очень уж у ученого жена и дочь приятные люди.
– Весьма прозрачный намек, – согласилась я. – Думаешь, Эрик сейчас у маникюрши?
– Где ж еще?
– Мама про Аллу точно не знала?
– Мы с ней эту тему не обсуждали. Но ей тоже могли в салоне намекнуть.
– Скажи мне адрес парикмахерской, – попросила я. – Слушай, а почему ты мне сразу про шашни Эрика не рассказала? Я же спрашивала, нет ли у него связи на стороне.
– Не хотела отца позорить, – призналась Арина. – Видела, конечно, что он маму не любит, но ведь редко кто сохраняет страсть после долгих лет брака. Жили они, в принципе, неплохо, не одной же мамуле век коротать. Хоть какой, а все же муж, общие воспоминания, и я их объединяю. Думала, выйду замуж, рожу внука, мама институт продаст, деньги под проценты в банк положит и начнет коляску катать. Мы с мужем рядом с ней будем, а папаша пусть продолжает писать свою «великую» книгу. Чем не вариант?
– Здорово, – подтвердила я.
– Но не получилось, – тихо сказала Арина. – И почему мама в тайник одна полезла? Да еще ночью. Зачем так опрометчиво книгу взяла? Ой, мне надо ее повернуть. Все!
Из трубки понеслись гудки. Я села за руль и завела мотор. Хорошо, что внимание Арины переключилось на больную мать, и мне не пришлось сообщать ей свои размышления по поводу поступка Лаврентьевой.
Похоже, добрые девушки из салона сделали прозрачный намек и самой Нине. Арина плохо знает маму. Та не захотела мириться с жизнью в гареме и решила, продав книгу, бежать от семьи. Я хорошо помню, как подруга запальчиво выкрикивала: «Надоело! Надоело! Ну их всех! Уеду в тихое место! Мечтаю жить одна! В тишине и покое!»
Интересно, как бы отреагировала Нина, узнай она о планах дочери в отношении внуков и продажи института? Боюсь, Арина была бы разочарована поведением матери. Нина-то мечтала хоть конец жизни провести одна, дочь она не собиралась селить рядом и не хотела быть нянькой для внуков. Но Арине я об этом не стану рассказывать.
Семейство Лаврентьевых посещало самую обычную парикмахерскую, без мраморных полов, кожаных кресел в холле и мальчиков с серьгами на рецепшен.
– Вы записаны? – спросила тетка лет сорока, сидевшая за стойкой.
– Маникюр сделать хочу, – заулыбалась я. – Мне посоветовали ваш салон, подруга сюда ходит, Нина Лаврентьева.
– Нинуша? – обрадовалась администратор. – А мы тут гадаем, куда они все подевались: Давно не заглядывали, Нина окраску волос пропустила. Надеюсь, ничего не случилось?
– Нина приболела, – ответила я, – Арина ухаживает за мамой.
– Передавайте им привет от Зои, – расцвела женщина, – и пожелание быстрейшего выздоровления. Ариночка очень любит мать. Такая девушка замечательная! Да, Нина воспитала прекрасную дочь. Я с ней даже советовалась по педагогическим вопросам. Моей Ленке пятнадцать, и девочка стала невыносимой. На каждое замечание «нет» кричит. Ну да я заболталась… Ноготочки у нас свои? Или гель?
– Собственные, но не в самом хорошем состоянии, – ответила я.
– Поправим, – пообещала Зоя. – Вам повезло, Танечка свободна, она суперспециалист.
– А Нина рекомендовала мне Аллу.
Зоя опустила голову, потом посмотрела из-под бровей:
– Кого?
– Петлякову, – лучезарно улыбнулась я.
– Ее нет.
– Обидно! Я приду завтра.
– Не утруждайтесь, – буркнула Зоя. – Она уволилась.