ухой да смолянистый. Как бы пожар до эльфов быстрее нас не добрался.
— Самый, значится, веский повод поторопиться, — услыхав его, сердито выдал тайногвардеец.
В самом начале ринувшись вперёд, он очень быстро устал торить путь в рыхлом снегу и остановился, пропуская вперёд себя остальных. В результате оказался в самом конце движущейся вереницей команды. Но, похоже, злого задора, не растерял.
Капрал, оглянувшийся на эскападу комиссар-поручика, только хмыкнул, мотнув головой, но ничего не ответил.
— Слышь, братец, как думаешь, — поравнявшись со мной, негромко поинтересовался Тимон, — этот «Скорпион» случаем не наше ли тайное оружие использует? Может, это из-за него нас сюда и послали?
Глава 22
— Это вряд ли. — С сомнением покачал я головой и оглянулся посмотреть, не слишком ли близко шагает за нами Вдырко. — Я тут ещё перед знакомством с травницей успел побеседовать с Кияном. Он мне про оптические устройства кое-что поведал. Ничего сверхсекретного не выдал, лишь примерно объяснил, что там за линзы такие чудесные в его доме делают. Если я его правильно понял, гномы производят оптические детали со сложными ступенчатыми поверхностями. Их можно использовать вместо сочетания сразу множества простых сферических линз или деталей другой формы вроде призмы. В моём мире над подобной проблемой ещё века три назад работали. Мне кажется, что гномы, испокон веков занимаясь огранкой камней, вполне могли сами додуматься до эдаких оптических изысков.
— В твоём мире тоже есть такие светофокусаторы? — Искоса глянул на меня Тимон. — Мне показалось, ты был немало удивлён, наблюдая за работой «Жала скорпиона».
— Нет, такого мощного у нас нет. — Досадливо покривился я. — Хотя послабее работают и в военной сфере, и в медицине, и ещё много где. Лазерами называются. Но я говорю про сам принцип. Линзу Френеля, так у нас похожие детали называют, местные могли придумать и сами. А источником света гномы пирогидрит сделали, который и в твоём мире, сам знаешь, применяют. Так что, не думаю, что это оружие попадает под санкции комитета, как и сама технология. Полагаю, что здесь опытным путём было найдено оптимальное сочетание оптических элементов и химических процессов, вполне очевидных для этого мира.
— Ну не знаю, братец, — мотнул головой орк, — мир полон очевидных вещей, которых никто не замечает и не использует. По мне так, могли и со стороны надоумить, а то и готовое оружие в виде образца завезти.
— Могли, — соглашаясь с доводами Тимона, кивнул я. — Но попробуй докажи, если компоненты оружия не выбиваются за грань реальных технологий. Вот если бы «Скорпионы» какую-нибудь плазменную пушку использовали…
— Что это, значится, такое — «плазменная пушка»?
Твою ж рать! Одноглазый мудак каким-то макаром нагнал нас. А я и не услышал ни шагов, ни громкого пыхтения, с которым гном до этого преодолевал путь. Специально таился? Вон как теперь воздух ртом хватает, отдышаться не может. И с какого ж, интересно, момента он наши рассуждения мог подслушать?
Хорошо, что наших с Тимоном лиц тайногвардеец в первый момент не мог видеть. Сделав морду кирпичом, будто ничего лишнего и не ляпнул, я повернулся к Вдырко:
— Честно говоря, сами не знаем. Но, как тебе должно быть известно, господин комиссар-поручик, при нагреве газа до достаточно высоких температур он переходит в состояние плазмы. И если такой плазмой в кого пальнуть, от него, надо полагать, даже мокрого места не останется, одно лишь воспоминание. Вот мы и размышляем, можно ли оружие «Скорпиона» усовершенствовать до плазменного уровня.
— А чем, вон, этот уровень вам плох? — Вдырко махнул рукой в сторону догорающего за деревьями аэростата. — И вообще, господа, вы размышляете о вещах, кои вас, значится, совсем не касаются. Думайте лучше, о том, как девчонку не упустить и военлёта поймать. Летают тут, значится, как у себя дома!
— А чего над этим думать? — Тимон был сама невозмутимость. — Вон, перед нами как раз аэросани брошенные. А вон от них к лесу следы тянутся. Тут слепым нужно быть, чтобы с пути сбиться. Да и военлёт никуда не денется. Я примерно засёк, куда он свалился. Совсем от нас неподалёку.
— Это да. — Остановившись, дождался, когда мы с ним поравняемся, Варгонсо. — Я тоже место заприметил. А как военлёт приземлялся, так это ж настоящим чудом будет, если он насмерть при том не зашибся. Но охромел-то он, надо понимать, наверняка. Нагоним обязательно.
— Тогда, вон, у саней остановку сделаем, — выдохнул комиссар, — короткую. Дух переведём.
— Неужто притомился, твоё чинство? — ехидно поинтересовался капрал. — А как же «веский повод поторопиться»? Нам бы, напротив, ходу-то прибавить.
— Я, между прочим, глаз потерял, а с ним и крови немало. — Вдырко потрогал повязку на лице. — Мне и притомиться не в укор. А вот ты языком мелешь, явно на неприятности напрашиваясь. Не хочешь их получить, давай, вон, вперёд со своими бойцами отправляйся. А я вас после нагоню.
— Как же мы тебя одного-то оставим? — качая головой, проявил «заботливость» Варгонсо. — А ну как что случится без пригляду?
— А за мной, вон, господа офицеры приглядят. — Вдырко указал на нас с Тимоном. — Тем более кригс-ротмистр тоже ранен.
— Не, я с ребятами пойду, — воспротивился мой братец. — Рана моя потерпит, а девка уж больно опасна. А вы, и впрямь, после нагоняйте.
По перекосившемуся лицу комиссар-поручика было видно, что не по вкусу ему своеволие орка. Ещё и Варгонсо настроение подпортил. Однако Вдырко взял себя в руки и соблаговолил согласиться с доводами Тимона:
— Хорошо, кригс-ротмистр, отправляйся с капралом. Поручик, что там у тебя с пилюлями? Дай мне ещё.
— Я с собой не взял, — ни на грамм не соврал я. — Поторопился, каюсь. Выскочил из бронехода без сумки. Давай, комиссар, отдыхай поскорее, да пойдём наших догонять. Тревожно мне что-то за них.
— Ты бы, вон, лучше за себя потревожился, — сердито пробурчал гном, — да за братца своего. — Вдырко махнул рукой вслед удаляющемуся с ребятами Тимону. — Не нравятся мне ваши с ним беседы. А ну-ка, значится, поведай, о каком таком комитете вы там говорили?
— Это мы так с Тимоном его кригс-комиссариат называем, — быстро нашёлся я, нервно поведя лопатками, между которыми растёкся неприятный холодок. — Для простоты речи.
— А ты, значится, в дела его комиссариата тоже решил нос сунуть? — Недобро ухмыльнулся Вдырко.
— Да просто мы с братом любим поразмышлять на всякие отвлечённые научные темы. Чисто теоретически.
— Допустим. Но что это, значится, за санкции у хозяйственников такие? Я, конечно, разных, вон, академий не заканчивал, — скривил рот тайногвардеец, — но «теоретически» тоже, значится, могу предположить, что чешешь ты мне, поручик, по ушам и увильнуть от честного ответа пытаешься.
— Да с чего бы? — Пульс мой чувствительно ускорился, но я постарался унять волнение и, пожав плечами, пристально взглянул в глаза гному. — Даже не собирался.
И тут моё периферическое зрение уловило некоторое колебание воздуха вокруг головы тайногвардейца. Я уж подумал было, что это от усталости или от волнения давление у меня скакнуло, вот и померещилось. Но едва уловимое явление стало вдруг более различимо, оформившись в лёгкое и чуть красноватое мерцание, имеющие вполне определённые границы.
Не иначе, старухино варево подействовало, и я разглядел ауру тайногвардейца. Живого, мать его, как и было обещано травницей.
Поиграть в гляделки дальше и разобраться в собственных новых способностях мне помешало внезапно возникшее странное гудение. Словно уши уловили жужжание целого роя кружащихся где-то поблизости мух.
Вот только какие могли быть мухи зимой?
Дополнительным свойством моего экстрасенсорного видения этот звук тоже вряд ли мог быть. И, однозначно, он не от Вдырко исходил — издалека шёл и к тому же с каждым мгновением становился всё более различимым.
— Хм, это «ж-ж-ж» неспроста, — буркнул я задумчиво.
Хорошо, что мехвод уже заглушил двигатель, занявшись ремонтом опор бронехода. Теперь вокруг, если не считать нашего с Вдырко разговора, висела благостная тишина. А иначе чёрта с два бы я этот странный звук услышал.
Я отвёл взгляд от тайногвардейца и глянул в небо, примерно определив направление, откуда доносилось гудение.
— Златопуп! — заорал я так, что Вдырко шарахнулся в сторону, чуть не свалившись с приступки аэросаней в снег. — Бросай нахрен всё и давай к нам!
Я принялся призывно махать одной рукой, другой указывая в небо. Туда, где обнаружил целую флотилию плывущих в нашу сторону аэростатов. Не меньше десятка. Повезло, что предзакатные лучи солнца успели самым краешком высветить тупорылые морды воздушных кораблей. В полной темноте я их вряд ли бы заметил настолько издали.
— Давай скорее! Воздух! — Я очень надеялся, что, разрывая морозную тишину, мой голос донесёт призыв до мехвода.
Услышал меня Златопуп или же, завертев головой и заметив опасность, сам сообразил, что к чему, но, бросив работу, гном припустил к нам галопом. Благо дело, тропинка среди сугробов была уже протоптана довольно приличная.
— Давай, комиссар, — рванул я Вдырко за рукав, — поднимай жопу и тоже ходу!
— Там же Скряжко остался! — Упёрся тайногвардеец, попытавшись вырваться.
Но я и сам выпустил его:
— Если есть желание, можешь сам за ним сбегать! Но учти, потом не факт, что успеете сбежать. Или тебе почётная грамота важнее жизни? В общем, как хочешь, а я сваливаю.
Развернулся и побежал к лесу. Вдырко, чуть помявшись, рванул следом. А на подходе к лесу нас догнал и Златопуп.
— Ишь, летят пердят, — поравнявшись с нами выдал он. — Если решат, что «Каракурт» цел, накроют его фугасом, к провидице не ходи. А то и ракетных снарядов не пожалеют.
— Ты, дружище, нос часом не сломал ли? — Вгляделся я в помятую физиономию мехвода с заплывшими симметричным двойным фингалом глазами и с разводами подсохшей крови на щеках.
— Да не, цел. — Отмахнулся тот. — Хотя перископ я тогда знатно поцеловал. Чего делать-то будем?