Хорошо, что наших с Тимоном лиц тайногвардеец в первый момент не мог видеть. Сделав морду кирпичом, будто ничего лишнего и не ляпнул, я повернулся к Вдырко:
— Честно говоря, сами не знаем. Но, как тебе должно быть известно, господин комиссар-поручик, при нагреве газа до достаточно высоких температур он переходит в состояние плазмы. И если такой плазмой в кого пальнуть, от него, надо полагать, лишь воспоминание останется. Вот мы и размышляем, можно ли оружие «Скорпиона» усовершенствовать до плазменного уровня.
— А чем, вон, этот уровень вам плох? — Вдырко махнул рукой в сторону догорающего за деревьями аэростата. — И вообще, господа, вы размышляете о вещах, кои вас, значится, совсем не касаются. Думайте лучше, как девчонку не упустить и военлёта поймать. Летают тут, как у себя дома.
— А чего над этим думать? — Тимон был сама невозмутимость. — Вон, перед нами как раз аэросани брошенные. А вон от них к лесу следы тянутся. Тут слепым нужно быть, чтобы с пути сбиться. Да и военлёт никуда не денется. Я примерно засёк, куда он свалился. Совсем от нас неподалёку.
— Это да, — остановившись, дождался, когда мы с ним поравняемся, Варгонсо. — Я тоже место заприметил. А как военлёт приземлялся, это ж настоящим чудом будет, если он насмерть при том не зашибся. Но охромел-то он, надо понимать, наверняка. Нагоним обязательно.
— Тогда, вон, у саней остановку сделаем, — выдохнул комиссар, — короткую. Дух переведём.
— Неужто притомился, твоё чинство? — ехидно поинтересовался капрал. — А как же «веский повод поторопиться»? Нам бы, напротив, ходу-то прибавить.
— Я, между прочим, глаз потерял, а с ним и крови немало, — Вдырко потрогал повязку на лице. — Мне и притомиться не в укор. А вот ты языком мелешь, явно на неприятности напрашиваясь. Не хочешь их получить, давай, вон, вперёд со своими бойцами отправляйся. А я вас после нагоню.
— Как же мы тебя одного-то оставим? — качая головой, проявил «заботливость» Варгонсо. — А ну как что случится без пригляду?
— А за мной, вон, господа офицеры приглядят, — Вдырко указал на нас с Тимоном. — Тем более кригс-ротмистр тоже ранен.
— Не, я с ребятами пойду, — воспротивился мой братец. — Рана моя потерпит, а девка уж больно опасна. А вы, и впрямь, после нагоняйте.
По перекосившемуся лицу комиссар-поручика было видно, что не по вкусу ему своеволие орка. Ещё и Варгонсо настроение подпортил. Однако Вдырко взял себя в руки и соблаговолил согласиться с доводами Тимона:
— Хорошо, кригс-ротмистр, отправляйся с капралом. Поручик, что там у тебя с пилюлями? Дай мне ещё.
— Я с собой не взял, — ни на грамм не соврал я. — Поторопился, каюсь. Выскочил из бронехода без сумки. Давай, комиссар, отдыхай поскорее, да пойдём наших догонять. Тревожно мне что-то за них.
— Ты бы, вон, лучше за себя потревожился, — сердито пробурчал гном, — да за братца своего. — Вдырко махнул рукой вслед удаляющемуся с ребятами Тимону. — Не нравятся мне ваши с ним беседы. А ну-ка, значится, поведай, о каком таком комитете вы там говорили?
— Это мы так с Тимоном его кригс-комиссариат называем, — быстро нашёлся я, нервно поведя лопатками, между которыми растёкся неприятный холодок. — Для простоты речи.
— А ты, значится, в дела его комиссариата тоже решил нос сунуть? — недобро ухмыльнулся Вдырко.
— Да просто мы с братом любим поразмышлять на всякие отвлечённые научные темы. Чисто теоретически.
— Допустим. Но вот что, значится, за санкции у хозяйственников такие? Я конечно разных, вон, академий не заканчивал, — скривил рот тайногвардеец, — но чисто теоретически тоже, значится, могу предположить, что чешешь ты мне, поручик, по ушам и увильнуть от честного ответа пытаешься.
— Да с чего бы? — пульс мой чувствительно ускорился, но я постарался унять волнение и, пожав плечами, пристально взглянул в глаза гному. — Даже не собирался.
И тут моё периферическое зрение уловило некоторое колебание воздуха вокруг головы тайногвардейца. Я уж подумал было, что это от усталости или от волнения мне показалось, но едва уловимое явление стало вдруг более различимо, оформившись в лёгкое и чуть красноватое мерцание, имеющие вполне определённые границы.
Не иначе, старухино варево подействовало, и я разглядел ауру тайногвардейца. Живого, мать его, как и было обещано травницей.
Поиграть в гляделки дальше и разобраться в собственных новых способностях мне помешало внезапно возникшее странное гудение. Словно уши уловили жужжание целого роя мух, кружащихся где-то поблизости.
Вот только какие могли быть мухи зимой?
Дополнительным свойством моего экстрасенсорного видения звук тоже вряд ли мог быть. И исходил он точно не от Вдырко — издалека шёл и к тому же с каждым мгновением становился всё более различимым.
Хорошо, что мехвод уже заглушил двигатель, занявшись ремонтом опор бронехода, и вокруг, если не считать нашего с Вдырко разговора, висела благостная тишина. Иначе чёрта с два бы я этот странный звук услышал.
Я отвёл взгляд от тайногвардейца и глянул в небо, примерно определив направление, откуда доносилось гудение.
— Златопуп! — заорал я так, что Вдырко шарахнулся в сторону, чуть не свалившись с приступки аэросаней в снег. — Бросай нахрен всё и давай к нам!
Я принялся призывно махать одной рукой, другой указывая в небо. Туда, где обнаружил целую флотилию плывущих в нашу сторону аэростатов. Не меньше десятка. Повезло, что предзакатные лучи солнца успели самым краешком высветить тупорылые морды воздушных кораблей. В полной темноте я вряд ли бы заметил их настолько издали.
— Давай скорее! Воздух! — я очень надеялся, что, разрывая морозную тишину, мой голос донесёт призыв до мехвода.
Услышал он меня или же, завертев головой, сам сообразил, что к чему, заметив опасность, но Златопуп, бросив работу, припустил к нам галопом. Благо дело, тропинка среди сугробов была уже протоптана довольно приличная.
— Давай, комиссар, — рванул я Вдырко за рукав, — поднимай жопу и тоже ходу!
— Там же Скряжко остался! — упёрся тайногвардеец, попытавшись вырваться.
Но я и сам выпустил его:
— Если есть желание, можешь сам за ним сбегать! Но учти, потом не факт, что успеете сбежать. Или тебе почётная грамота важнее жизни? В общем, как хочешь, а я сваливаю.
Развернулся и побежал к лесу. Вдырко, чуть помявшись, рванул следом. А на подходе к лесу нас догнал и Златопуп.
— Ишь, летят пердят, — поравнявшись с нами выдал он. — Если решат, что «Каракурт» цел, накроют его фугасом, к провидице не ходи. А то и ракетных снарядов не пожалеют.
— Ты, дружище, нос часом не сломал ли? — вгляделся я в помятую физиономию мехвода с заплывшими симметричным двойным фингалом глазами и с разводами подсохшей крови на щеках.
— Да не, цел, — отмахнулся тот. — Хотя перископ я тогда знатно поцеловал. Чего делать-то будем?
— Шпионку, вон, ловить, как, значится, и собирались, — пропыхтел в ответ Вдырко.
Долгий бег давался ему с трудом. Зачёт по ГТО тайногвардеец точно не сдал бы. Но бурлящая в его душе злоба и желание выслужится перед начальством явно подстегнули решительность и целеустремлённость толстяка. Как, впрочем, и желание поскорее убраться с открытого поля, забравшись поглубже в лес.
И надо сказать, оправданного желания. На передовом аэростате наш бронеход уже заметили и медлить с решением не стали. Выпущенные эльфами ракеты, за секунды преодолев расстояние, вспучили землю взрывами совсем рядом с машиной. Этот удар «Каракурт» пережил вполне успешно, но пара ракет уже со следующего воздушного крейсера буквально сбила бронеход с ног. Он завалился на бок и задымился, заставив вставшего столбом Златопупа чуть ли не взвыть расстроено в голос.
Слова утешения не приходили мне в голову. Просто дёрнул гнома за рукав, увлекая за собой, и, когда тот уныло посеменил рядом, ободряюще похлопал заметно опечалившегося мехвода по спине.
Вскоре после того, как проторенная орками тропа завела нас под широкие сосновые кроны, навстречу нам попался капрал Варгонсо, непринуждённо волочивший за собой кого-то за шкирку по снегу.
— Неужто девку поймали? — с надеждой кинулся к нему Вдырко.
— Никак нет, твоё чинство, — капрал продемонстрировал нам связанного пленника, легко подняв его тщедушное бесчувственное тело на вытянутой перед собой руке. — Вот, военлёта нашёл.
— Помер никак? — удивился Златопуп.
— Отключился, но вроде дышит. Зашибся, надо понимать, об сучья. И вон, кажись, ногу сломал. Короткоствол я его забрал да спеленал, надо понимать, от греха подальше.
— Остальные где? — подпустив строгости в голос, поинтересовался тайногвардеец.
— Их ротмистр за собой увёл.
— Кригс-ротмистр, — недовольно поправил капрала Вдырко.
— Ага, кригс-ротмистр. Мы там дальше, — капрал указал рукой себе за спину, небрежно отбросив пленника в снег, — на следы десантной команды наткнулись. Они в ту сторону направились, откуда «Скорпион» работал. Девка тоже свернула, за ними следом пошла. А я этого заметил, на дереве кулём болтающегося. Вот кригс-ротмистр и послал меня, надо понимать, военлёта к бронеходу доставить. Сам бойцов дальше повёл. А вы-то чего здесь? Ещё и со Златопупом. И что за взрывы были?
— Воздухоплавы, — коротко пояснил я. — Много. Бронеходу хана.
— Что за команда у меня такая? — тем временем ворчливо выдал тайногвардеец. — Мехвод машину не уберёг, бросил. Военмед о пушках размышляет, командир стрелкового взвода пленника на себе таскает. А бойцами его заезжий хозяйственник командует. Ты почему, дурья башка, — рявкнул он на Варгонсо, — со своими лоботрясами не остался? Почему кого поплоше за военлётом не послал?
— Ты давай не шуми, твоё чинство. Меня изначально под командование кригс-ротмистра определили, — нахмурил брови капрал. — Я его приказы выполнять завсегда должен. А ты уже после к нам прибился и для отряда не пойми кем будешь. Да и рядом твоего мудрейшества не было, когда мне приказ давали. И вообще, чем ты не доволен? Хотел военлёта, на получи. Только вот не эльф он ни разу.