— Как, значится, не эльф? — торопливо сунулся к пленнику Вдырко, позабыв о претензиях к капралу.
— А так, — охотно пояснил Варгонсо, — из ваших он, из гномов, надо понимать, парнишка будет.
Вдырко, бухнувшись на снег рядом с пленником, резко сорвал с его головы лётный шлем, что и не сильно-то отличался от головного убора нашего мехвода.
Надо же, совсем мальчишка. Вместо бороды лишь редкий светлый пушок на щеках и подбородке. Однозначно не эльф. У тех растительность на лице вообще не появляется, даже в старости. Разве что бакенбарды пышные отрастают.
— Эй ты, — захлестал парня по щекам тайногвардеец, — давай, приходи уже в себя.
На лице медленно возвращающегося в сознательное состояние пленника, активно забарахтавшегося в снегу, за несколько мгновений отразилась целая гамма чувств и эмоций. Непонимание, боль, испуг и волнение быстро сменились откровенной и непреклонной ненавистью, едва мальчишка сумел разглядеть всех нас, собравшихся вокруг.
Для меня это было ещё более очевидно, чем для остальных. Ауру мальчишки я смог увидеть почти без напряга и потом с интересом наблюдал за изменением её оттенков в зависимости от эмоций, поочерёдно проявляющихся на бесхитростной физиономии юного военлёта.
— Отвечай, кто таков будешь? — ухватив мальчишку за грудки, грозно навис над ним Вдырко.
— Предпоручик Весёлко, — сквозь зубы процедил тот в ответ, — младший военлёт первой эскадрилии третьего авиаполка.
— Как же ты, вон, младший военлёт, предателем-то стал? — зашипел Вдырко, брызжа слюной в лицо пленника. — Как же ты, значится, со своим народом воевать пошёл?
— Да пошёл ты в шайсово пекло, — брезгливо поморщившись, чуть отвернулся Весёлко от тайногвардейца. — Я не с народом своим воюю, а вон с теми, — он кивком указал на капрала, — что ради своей выгоды без мыла троглу в зад залезть готовы. Каганат и землю нашу разоряет, всю горную добычу да переработку под себя подгребая, и народ наш с эльфами стравливает, уши ложью да наветами заливая. Я воюю, чтоб нашу землю от этой орды освободить. Да от таких приспешников-предателей как ты или вон тот полукровка.
Военлёт сердито повёл подбородком в мою сторону.
— Хотя с этим-то как раз всё ясно, — продолжил он. — Мать его с клыкастыми спуталась, выбора своему ублюдку не оставив. А вот тебе прощения не будет. Ты по доброй воле, видать, с каганатом снюхался. С тебя мои товарищи шкуру живьём снимут.
— Так это когда ещё, значится будет? — зло оскалился Вдырко. — А я тебя уже сейчас могу на куски порезать.
— Ну и режь! — с не меньшей злостью выкрикнул мальчишка и громко затянул нараспев: — Что сын, что дочь, сомненья прочь, мы гномий род не посрамим! Уходим в ночь, сомненья прочь, своей земли врагу не отдадим! Раздуем пламя, поднимем знамя и штык сожмём мозолистой рукой…
— Ты мне это брось, значится, предательские гимны исполнять! — врезав юному дарованию по лицу, оборвал пение Вдырко. — Какой, вон, такой мозолистой рукой?! Ты руку лишь о свой недоразвитый зачинатель мог смозолить.
— Знаем мы про ваши штыки, — подал вдруг голос Златопуп. — Да про то, как неумолимо и неудержимо вы в смертный бой должны пойти. Только скажи мне, военлёт, как же ты, с орками воюя, летаешь над родной землёй и рушишь фугасами свои же города да сёла? Видал я, как вы некоторые поселения освободили, камня на камне от них не оставив.
— На то она и война, — нахмурился военлёт. — Сражений без потерь и разрушений не бывает.
— Бред сивой кобылы! — взъярился на юнца мехвод. — Все вы, освободители сраные, этим дерьмом оправдываете творимое зло! И плевать на ту боль и страдания, что вы несёте с собой! А я тебе одно скажу, не было бы никаких разрушений, не сунься вы сюда. Сами бы разобрались.
— Что-то не больно-то и разбирались! — закипел в ответ мальчишка. — Без указки клыкастых шага не способны ступить! Продали вы свою землю и просрали!
— Заткнитесь оба! — вскинулся вдруг Вдырко. — Что это?!
С той стороны, куда умчался Тимон с бойцами, донеслись звуки пулемётной стрельбы, переплетаемые с частыми ружейными выстрелами.
— Наши, надо понимать, с эльфами схлестнулись, — высказал предположение Варгонсо. — Вот только пулемёты там откуда? Надо бы глянуть. А то штурм-егеря противники серьёзные.
— Они вас всех на ноль помножат, — злорадно сообщил Весёлко. За что и получил тут же вновь по лицу от Вдырко.
— Расстреляйте его к трогловой матери, — поднялся на ноги тайногвардеец, тряся отбитым кулаком. — Бронеход, вон, всё едино бросить придётся. Нам теперь пленники, значится, ни к чему. Варгонсо, разделайся с подлецом.
— Да как же можно расстрелять-то? — вступился вдруг за пленника только что костеривший его же Златопуп. — Малец ведь совсем. Безмозглый, да, но это ж дело поправимое. Может, одумается ещё.
— Заткнись, троглова отрыжка, — окрысился на мехвода Вдырко. — Мы, вон, теперь в пешем рейде, силы на пленных нам, значится, тратить не с руки. Или ты его на себе тащить собрался, весь отряд замедляя?
— Да отпустить его к трогловай матери, и вся недолга, — махнул рукой мехвод. — Пусть тут под ёлками сидит, а судьба сама решает, жить ему дальше или тут сгинуть, замёрзнув. Всё равно с такой ногой далеко не уйдёт.
— Заткнись, троглова кочерыжка, — оборвал Златопупа тайногвардеец. — Ты и так уже до трибунала договорился. Тебе, вон, даже передовая теперь не светит. Я тебя после живьём в каземате сгною.
Воздух вокруг вспыхнул зеленоватым заревом, вновь формируясь в тонкий луч, проходящий высоко над нашими головами и нащупывающий борт передового крейсера эльфов.
Ни этот аэростат, ни летящий следом, не могли отразить атаку ракетами. Они их бестолково потратили на наш бронеход. А для остальных воздушных кораблей «Скорпион» находился пока вне зоны досягаемости. Вот и вгрызался он теперь смертельной хваткой в борт аэростата практически безнаказанно. Ведь пулемётный огонь, открытый эльфами по «Скорпиону», не должен был сильно тому помешать.
— Не вышло, значит, — удручённо выдал Весёлко, склоняя голову.
— Чего это, вон, не вышло? — незамедлительно кинулся к нему Вдырко, как и я услыхавший слова военлёта даже сквозь грохот пулемётной стрельбы. — Сдохнуть красиво? — Он пнул мальчишку по сломанной ноге и вновь ухватил его за отвороты лётной куртки. Затряс: — Отвечай, мразь!
— Огнеплюй ваш дерьмовый подорвать! — зло выкрикнул ему в ответ юнец, очевидно, не видя причин скрывать от нас правду. — Но ничего, долго он против армады не выстоит, хоть и навредит ещё, сволочь, наверняка.
— Еще как навредит, — кивнул Златопуп. — Покажет вашим пердолётам, кто здесь свой, а кого не ждали.
— Не радуйся, — повернулся к нему юнец, — вам гадам тоже не жить, как и огнеплюйщикам. Сейчас наши новый десант высадят.
— Так ваши егеря для этого высадились? — догадался Варгонсо. — Чтобы остальным крейсерам путь расчистить, а не за девкой вовсе?
— За какой ещё шайсовой девкой? — удивлённо скосился на капрала военлёт.
Вдырко, перестав трясти, отпихнул мальчишку, роняя в снег:
— Кончайте с ним! Варгонсо!
— Э нет, комиссар, — отшагнул чуть назад капрал, — это ваши гномьи дела. Сами решайте.
— Поручик, — повернулся ко мне тайногвардеец.
— Я военмед, а не палач, — демонстративно сунув руки в карманы, я тоже отодвинулся от Вдырко подальше.
К Златопупу тот и обращаться не стал. Заорал на нас с Варгонсо:
— Вы что, значится, приказы, вон, не выполнять?! Прямое неподчинение командиру?! Измену затеяли, вон?! Да я вас… — он зашарил по боку, нащупывая кобуру.
Выстрел раздался раньше, чем Вдырко успел вытащить пистолет. Пуля ударила его в живот и опрокинула на спину, повалив рядом с ошарашенным младшим военлётом.
Комиссар громко взвыл и, позабыв про своё оружие, ухватился обеими руками за рану. Тёмная кровь засочилась между его пухлых пальцев. Я почувствовал, как вся злость Вдырко пропала, мгновенно испарившись и полностью сменившись на один лишь страх. Даже боли тайногвардейца я не чувствовал, настолько его захлестнула боязнь здесь подохнуть.
— Варгонсо, — Златопуп перенаправил ствол своего револьвера на капрала, — как ты и сказал, это наши гномьи дела.
— А я что? — развёл руками орк. — Я, надо понимать, вообще ничего и не видел. Шальные пули, надо понимать, над головами так ведь и свистят. Мало ли, какая комиссару досталась.
Златопуп кивнул и, подойдя к перешедшему уже с воя на скулёж тайногвардейцу, свободной рукой вынул из его кобуры пистолет. Ловким движением выщелкнув барабан, вытряхнул в снег все патроны. И уже разряженный револьвер комиссара кинул на колени военлёту, непонимающе хлопающему на нас глазами:
— Держи. Если повезёт и своих дождёшься, скажешь, что сам его пристрелил. Всё, бывай, дурень, да не забывай, как враг гномьего рода тебя от смерти спас.
Вынув нож, мехвод разрезал путы на руках мальчишки. Затем, вновь склонившись над Вдырко и будто позабыв про военлёта, принялся шарить по карманам кожаного пальто тайногвардейца. А тот и не сопротивлялся даже, лишь пучил глаза, надувал щёки, натужно дыша, да не переставал при том жалобно поскуливать.
— Слышь, военмед, — обернувшись, обратился ко мне Златопуп, — этот кровопивец черносотенный при мне в штабе, ещё в Непрухине, депешу из комиссариата получил. Там что-то про вас с кригс-ротмистром было. Что-то нарыл он на вас, от чего неимоверно обрадовался. Всю дорогу до бронехода ручёнки, гад, потирал. А как пришли, в вещах ваших рыться принялся. И из твоей сумы вот это вытащил, да себе забрал. Держи.
И гном протянул мне извлечённый из пальто тайногвардейца небольшой шар, размером с теннисный мяч и с попеременно мигающими разноцветными огоньками-бусинками.
Глава 23
— Ты где ж, братец, нашего одноглазого «друга» потерял? — первым делом, перекрикивая грохот пулемётных очередей, поинтересовался Тимон, когда мы с Варгонсо и Златопупом, пробежавшись по следам наших ребят, благополучно до них добрались.