Польза наша заставляет каждого представить его свыше обыкновенного. История мира поместит его в числе героев, летописи Отечества — между избавителей. Неужели кто из соотечественников дерзнет рассеять мечту, раскрыть истину?» С тех пор и доныне в оценках Кутузова «польза наша» довлеет над истиной. Только к его 250-летнему юбилею появилась возможность не просто восславить юбиляра, а «раскрыть истину», то есть разобраться в том, как легенда об его «знаменитости» соотносится с реальностью.
В 1995 г. был опубликован мой доклад на научной конференции в Малоярославце «М.И. Кутузов. Факты. Версии. Мифы»[10]. Переработанный и значительно (в 4 раза) расширенный, он лег в основу брошюры «Фельдмаршал М.И. Кутузов: легенда и реальность» (Саратов, 1998), которая теперь — после новой доработки и пятикратного расширения — издается как обобщающая научно-популярная или просветительная монография.
Первые биографы Кутузова под впечатлением грандиозной победы россиян над непобедимым дотоле «антихристом» Наполеоном, естественно, возвеличивали Михаила Илларионовича как «Спасителя Отечества», замалчивая всё (или почти всё), что могло говорить не в его пользу. Все это началось сразу после смерти Кутузова под впечатлением его ухода из земной в загробную жизнь. Уже в 1813 г. были изданы пять книг, авторы которых славили его — в первую очередь в научно-исторических произведениях. Первым из них задал панегирический тон военный чиновник Ф.М. Синельников, служивший при Кутузове в бытность его киевским генерал-губернатором (1806–1807). Он провозгласил Кутузова «величайшим российским полководцем» и «молниеносным Перуном Севера», который, мол, «совершил в краткое время знаменитые деяния Цезаря, Ганнибала и Сципиона» (вместе взятые); например, одержал «совершенную победу над французами» при Бородине — французы к концу битвы «обратились в бегство», потеряв 53 тыс. человек (русские же — лишь «до 18 тыс.»)[11]. Столь же монументально, как «Спаситель Отечества и всея Европы», победивший, между прочим, и при Бородине, представлен Кутузов и в других изданиях 1813 г. научно-популярного жанра[12].
От историков решили не отставать писатели. Самый авторитетный тогда в России поэт Г.Р. Державин восславил Кутузова в «Гимне лироэпическом на прогнание французов из отечества» 1812–1813 гг. («великий ум», «превысил Фабия»)[13] и, особенно, в стихотворении 1813 г. «Князь Кутузов-Смоленский», где Михаил Илларионович — уже не только «Спаситель Отечества», но и «защитник полсвета». Второй по значению русский поэт того времени, В.А. Жуковский, посвятил восторженные строки Кутузову как «Родины спасителю» в двух стихотворениях, написанных еще до окончания войны 1812 г. и опубликованных в 1813 г., — «Певец во стане русских воинов» и «Вождю победителей». М.В. Милонов в стихотворении 1813 г. «Мысли при гробе князя Кутузова-Смоленского» горевал: «Где ты, спасение, надежда россиян?» А.Ф. Воейков тогда же в поэтическом обращении «Князю Голенищеву-Кутузову-Смоленскому» поднял восхваление Кутузова октавой выше: «Ты не отечества — вселенныя спаситель!»
Любовь всех россиян,
Вселенной удивленье!—
восклицал в стихотворении 1813 г. «На кончину генерал-фельдмаршала князя М.И. Голенищева-Кутузова-Смоленского» популярный поэт-баснописец А.Е Измайлов. А в стихотворении Н.Ф. Грамматина «На смерть князя Голенищева-Кутузова-Смоленского» (1813) Михаил Илларионович — уже «полубог»[14].
Иные из перечисленных авторов успели презентовать «полубогу» свои произведения. Среди них была и поэтесса А.П. Бунина — из старинного дворянского рода, который дал России В.А. Жуковского, И.А. Бунина, академика П.П. Семенова-Тян-Шанского (поэтесса доводилась академику двоюродной бабушкой). Ода Буниной «На истребление французов, нагло в сердце России вторгнувшихся» не понравилась Кутузову. «Тут и ода, — написал он о ней жене 31 декабря 1812 г., — которая, однако же, всех других слабее». Тем не менее фельдмаршал позаботился о том, чтобы Буниной «государь умножил пенсию»[15].
В 1814–1815 гг. и в ряде последующих лет русское общество, отвлеченное другими заботами (заграничные походы россиян, внутренние российские проблемы), мало интересовалось Кутузовым. Первая подлинно научная монография о войне 1812 г., которую опубликовал в 1819 г. генерал-майор Д.И. Ахшарумов (в 1812 г. — герой Бородина, адъютант П.П. Коновницына), характеризует фельдмаршала как первого среди равных[16]. Еще более сдержанно судил о Кутузове ныне позабытый, но в первой трети XIX в. авторитетный историк, писатель, искусствовед, член Российской Академии наук и почетный член Академии художеств, генерал-майор А.А. Писарев (двоюродный дед Дмитрия Ивановича Писарева). К первому тому его 2-томных «Военных записок и замечаний…» приложен своеобразный рейтинг российских военачальников конца XVIII — начала XIX в. с начислением баллов каждому из них по разным статьям полководческого искусства:
(Рано погибшего в бою с турками генерал-майора О.А. Вейсмана фон Вейсенштейна (1729–1773) очень высоко ценили Румянцев и Суворов.)
В писаревской публикации этого «рейтинга» не назван М.Б. Барклай-де-Толли (вероятно, потому, что он тогда был еще жив). Но в 1912 г. «рейтинг» был вновь опубликован в качестве приложения к военно-исторической записке Барклая «Изображение военных действий 1812 г.» — уже с баллами самого Барклая (соответственно 9, 10, 7, 11, 11 = 48), которые ставят его выше Кутузова[17].
Начало новой, растянувшейся почти на полвека кампании возвеличения Кутузова положила «круглая» дата — 10 лет со дня его смерти. По этому случаю было издано «похвальное слово» фельдмаршалу как «Спасителю Отечества», одержавшему, кстати, и победу при Бородине. Сочинил это задушевное «слово» литератор (поэт, прозаик, мемуарист) В.И. Панаев — дядя известного писателя и журналиста, издателя (вместе с Н.А. Некрасовым) журнала «Современник» И.И. Панаева. Главное же, именно в 1823 г. увидел свет — одновременно в Петербурге на русском и в Париже на французском языках — 1-й том монографии Д.П. Бутурлина, написанной по «Высочайшему повелению» Императора Александра I, что означало рождение, назовем ее так, официально-дворянской концепции в историографии «Двенадцатого года».
Дмитрий Петрович Бутурлин (1790–1849) — участник войны 1812 г., адъютант начальника Главного штаба князя П.М. Волконского и флигель-адъютант Императора Александра I, впоследствии генерал-майор — стал основоположником и первым классиком официальной концепции. Именно Бутурлин «научно» обосновал ее краеугольные тезисы — о «единении сословий вокруг престола» и об Александре I как главном герое войны 1812 г. Но если у Бутурлина царь только объявлен на словах спасителем России, ему «наиболее принадлежит слава» победы над Наполеоном (Ч. 2. С. 344), то Кутузов изображен таковым на деле. «Действия фельдмаршала, — писал Бутурлин о Кутузове, — были столь превосходны, что могут выдержать исследование строжайшей критики <…>. Глубокой и постоянной мудрости его поступков Россия обязана скорым избавлением своим» (Ч. 2. С. 345).
Еще громче восславил Кутузова самый авторитетный в императорской России XIX в. из официальных историков войны 1812 г. Александр Иванович Михайловский-Данилевский (1790–1848) — бывший адъютант фельдмаршала; при Александре I, как и Бутурлин, флигель-адъютант государя, а при Николае I — генерал-лейтенант и академик. Его перу принадлежит 4-томное «Описание Отечественной войны в 1812 г.», также составленное «по Высочайшему повелению»[18]. Объявив, что называется по долгу службы, главным героем войны, «лучезарным светилом, которое все грело и оживляло» (Т. 1. С. XIII; Т. 4. С. 340), Императора Александра I, Михайловский-Данилевский гораздо больше, чем о царе, повествовал в самых высоких тонах о Кутузове как избавителе и России и Европы от Наполеона. Имя Кутузова «судеб исполнено», — возглашал этот, по мнению многих современников, «Гомер русской Илиады», — мало того, что «вся Россия следовала мысленно за каждым шагом Кутузова <…>, именуя его своим избавителем»; он «в четыре месяца одержал совершеннейшее торжество, о каком летописи когда-либо упоминали, промчал славу русского оружия в отдаленнейшие пределы света и приуготовил избавление Европы» (Т. 3. С. 142; Т. 4. С. 347, 394).
Вершину официальной историографии 1812 г. представил собой 3-томный труд ее третьего классика, профессора Военной академии, генерал-лейтенанта Модеста Ивановича Богдановича (1805–1882)[19]. Богданович тоже назвал «главным руководителем Отечественной войны» Александра I (Т. 3. С. 145–146), но фактический спаситель России в его изображении — Кутузов. «Один лишь Кутузов, — читаем у Богдановича, — мог решиться на неравный бой при Бородине и на оставление столицы», «мы чтим в Кутузове полководца, освободившего Россию от чужеземного нашествия, благоговеем к его памяти и вовсе не занимаемся вопросом, возможно ли было исполнить лучше то, что так хорошо совершил Кутузов» (Т. 2. С. 14).
Если Михайловский-Данилевский вообще не смел упрекнуть Кутузова в чем бы то ни было, а Бутурлин позволял себе лишь почтительно указать на мелкие промахи фельдмаршала, проистекавшие из его «системы медлени», то Богданович, надо отдать ему должное, смело критиковал «Спасителя Отечества» за ошибки при Бородине и Тарутине, под Красным и на Березине (Т. 2. С. 224, 485; Т. 3. С. 144, 289) и даже дерзнул уличить его в подлоге, а именно в том, что Кутузов, оставив при Бородине все свои позиции, рапортовал царю: «кончилось тем, что неприятель нигде не выиграл ни на шаг земли» (Т. 2. С. 229, 230). Этот «грех» Богдановича и Бутурлина впоследствии «классики» советской официальной науки будут квалифицировать как «принижение» и «затушевывание» Кутузова