Затем он переходит к другим случаям и на странице 73 говорит: «Что более важно, здесь нет соответствия со статьей 63 той же самой Конвенции. Ямаситу судили не в соответствии с той же самой процедурой, как в случае судов над военнослужащими за инкриминируемые им военные преступления. Если бы одного из наших солдат судили за военные преступления, он бы имел право на преимущества Военно-судебного кодекса. Думаю, Ямасита имел право на такую же защиту. В любом случае он имел право на преимущества согласно положениям статьи 63 Женевской конвенции. Этих преимуществ он не получил. Соответственно, его процесс явился нарушением Конвенции».
Сэр, могу добавить к этому, что он изложил суть дела лучше, чем смог бы я: когда вы пытаетесь дать определение – а единственная цель главы 60 состоит в том, чтобы предусмотреть справедливый суд и определить, что есть справедливый суд по отношению к тому, что взявшая в плен сторона сама считает справедливым судом для себя, – справедливого суда, что может быть более абсурдным, чем ограничивать его относительно мелкими нарушениями пребывания в плену и по сути утверждать, что человеку положен справедливый суд, но только не в серьезном случае, потому что это именно то истолкование, которое мнение большинства членов Верховного суда пытается применить к этой статье.
Сэр, последняя выдержка из мнения судьи Рутледжа гласит: «Нет необходимости повторяться. Различие между мнением суда и моим собственным по этому слушанию в конечном итоге сводится к тому, что, с одной стороны, не существует законов, ограничивающих такие судопроизводства, кроме каких-либо норм и правил, предписанных по их проведению исполнительной или военной властью, а с другой стороны, что положения Военно-юридического кодекса, Женевской конвенции и пятой поправки применимы. Я не могу согласиться, что где-то в нашей системе затаилась сила, необузданная до такой степени, чтобы иметь дело с любым человеческим существом исключительно посредством судебного разбирательства. Что военные ведомства или власти могут сделать с нашим противником в боевых условиях или при вторжении, кроме судебного разбирательства и некоего подобия судебного преследования, не обсуждается. Так же как и то, что ни один человек до этого не оставался полностью вне защиты, гарантированной пятой поправкой. Не могу согласиться даже на предположительное отклонение от этой абсолютной величины. Тот, кто сказал следующее, был великим патриотом: «Чтобы сохранить свою собственную свободу, следует защищать от притеснений даже своего врага; потому что если пренебречь этой обязанностью, то создастся прецедент, который обернется против себя самого». Судья Мерфи присоединяется к этому мнению».
Сэр, мне сообщили, что в этом деле голоса Верховного суда США разделились поровну и решающим оказался превалирующий голос председателя Верховного суда. Меня ввели в заблуждение, суд разделился не поровну. Однако я прошу вас принять убедительное заявление последнего мнения, которое я вам зачитал. Но, сэр, даже если Женевская конвенция неприменима, мое представление все же должно иметь успех. Американский суд рассматривал постановление habeas corpus (лат. habeas corpus, буквально «ты должен иметь тело», содержательно – «представь арестованного лично в суд» – право, гарантирующее личную свободу; любой задержанный, или его представитель, может подать прошение о выдаче постановления habeas corpus, имеющего силу судебного предписания, которым повелевается доставить задержанного человека в суд вместе с доказательствами законности задержания; фактически этим устанавливается презумпция незаконности задержания. – Пер.), как вышестоящий суд, в порядке рассмотрения апелляции нижестоящего – согласно американскому праву, – суда то есть, Верховного суда Филиппин. Американский Верховный суд был ограничен американскими законами. Женевская конвенция является частью американского права, будучи внесенной в него постановлением конгресса. Гаагская конвенция и общие принципы международного права неприменимы в этом суде, который мог учитывать только американское право. Я бы сказал, что даже если неприменима Женевская конвенция, то тогда применяется Гаагская конвенция, которая гласит, что военнопленный имеет право на те же нормы и правила, что и армия взявшей его в плен стороны. Я бы сказал, что применима и Брюссельская конвенция, которая предписывает то же самое. Подводя итог, я бы сказал, что в этом деле следует руководствоваться фундаментальным принципом, состоящим в том, что военнопленный имеет право на такое же обращение, какое использует взявшая его в плен сторона к своим военнослужащим.
Теперь, сэр, касательно Королевского предписания. Я уже говорил кое-что на эту тему. Королевское предписание, сэр, не является частью английского права. Лорд Паркер, по поводу знаменитого дела «Саморы» (см. ниже) сказал, что идея, когда королю в совете или какой-либо ветви исполнительной власти следовало бы обладать властью предписывать проведение процесса, согласно закону не соответствует принципам нашей конституции. Дело «Саморы» рассматривалось палатой лордов в 1916 г., в военное время, когда Королевское предписание допускало экспроприацию собственности (в том числе собственной страны, союзников и нейтральных государств), однако палата лордов заявила, что это противозаконно, поскольку противоречит международному праву. Сэр, Королевское предписание – всего лишь распоряжение правительства, приказывающее вам, как солдатам, делать то или иное. Оно не может заставить вас делать то, что противоречит международному праву. Оно не может, например, приказать вам совершить военное преступление, а лишить военнопленного прав, предоставляемых Женевской конвенцией, и есть такое преступление, за которое некоторые японские военные судьи то ли были казнены – точно не уверен, – то ли подверглись наказанию (шведский пароход «Самора» в феврале 1916 г. был остановлен английским крейсером, на «Саморе» находился груз меди, больше половины из которой сочли военной контрабандой; под этим предлогом была предпринята попытка конфисковать груз и судно).
В заключение, сэр, могу сказать, что фельдмаршал фон Манштейн просит лишь одного – чтобы его судили как солдата. Он просит то, что вы сами потребовали бы для себя, оказавшись в его положении. Он просит предстать перед судом равных ему по званию. Он просит, чтобы его жизнь, свобода и воинская честь были обеспечены той же защитой, которую вы потребовали бы для себя. У вашей страны и армии есть выработанная столетиями судебной практики система военно-полевых судов, руководствующихся правилами о доказательствах и процедурой, которую вы сочли необходимой для защиты обвиняемого. Вы имеете право так поступать. Я смиренно заявляю, что ваш противник тоже имеет на это право.
Артур Коминс Карр: С позволения суда, я с немалым удивлением слушал представленные заявления, которые, в случае успеха, лягут в основу данного процесса. Вам изложили дело так, как если бы единственным авторитетным источником, который возражал против такого представления дела Ямаситы, являлось решение большинства в Верховном суде США. Будь положение таковым, оно и в самом деле послужило бы серьезным препятствием для представления дела, но это вовсе не так. Точка зрения, принятая большинством Верховного суда США, а также, как я еще покажу, всеми предшествующими трибуналами, перед которыми вставал такой вопрос, предусматривалась еще в 1936 г. в поправке № 12 к Наставлению по военно-судебному производству, которую, сэр, вы несомненно нашли в своей копии Наставления. У меня оно отдельно. Оно появляется на странице 15 поправок в качестве отдельного документа, как статья 56 под заголовком «Законы и обычаи сухопутной войны, глава XIV». Эта статья гласит следующее: «56. Следующие лица могут требовать обращения с собой как с военнопленными, если они окажутся в руках противника: a) Любой военнослужащий, если только он не совершил военного преступления». В соответствии с этим положением значительное количество лиц предстало перед британскими военными судами в качестве шпионов.
«Следующие лица могут требовать обращения с собой как с военнопленными, если окажутся в руках противника: a) Любой военнослужащий, если только он не совершил военного преступления», и далее имеется ссылка на пункт 441, относящийся к наказаниям за военные преступления. В соответствии с этим положением во время военных действий у британской армии стало общепринятой практикой рассматривать военные преступления и наказывать за них в ходе войны. Во время войны военным преступлениям, с которым чаще всего сталкивались, за которое судили и подвергали наказанию, являлся шпионаж. У меня имеется информация, что в случаях процессов над шпионами положения, в частности положения статьи 60, Женевской конвенции не применялись ни при каких обстоятельствах. Если же аргумент моего друга верен, то тогда при любом суде за военные преступления применяется статья 60 Женевской конвенции, которая гласит: «При открытии судебного следствия против военнопленных держава пленения извещает о том представителя державы-покровительницы, как можно быстрее и в любом случае до назначенной для разбирательства даты дела». И так всегда поступают в случае суда над военнопленным за правонарушения, совершенные ими во время пребывания в плену. И никогда в случае суда за шпионаж или любое другое военное преступление, потому что, с точки зрения британской армии, которая, как я собираюсь показать, была поддержана всеми судами, рассматривавшими подобные дела, эти положения неприменимы в случае военного преступления. И в самом деле, в обстоятельствах процессов над военными преступниками, которые имели место в случаях немецких и японских военных преступников после безоговорочной капитуляции, более не существовало «державы-покровительницы» и, таким образом, было бы невозможно применить это положение.
Мой высокообразованный друг сделал заставившее меня открыть рот от удивления заявление, которое касалось критики директивного постановления председателя Верховного суда Стоуна по делу Ямаситы. Он заявил, что, согласно английскому праву, для облегчения толкования закона не нужно смотреть на названия глав и то, каким образом пункты и статьи систематизированы в группы, чтобы истолковывать законодательный акт. Я слышал, будто не нужно обращать внимание на сноски на полях, но я не только никогда в жизни не слышал о подобном утверждении – что не нужно смотреть на названия глав, – но также могу припомнить, хотя и не могу в данный момент назвать, сотни дел, в которых палата лордов облегчала себе задачу толкования закона, изучая названия глав и то, каким образом пункты законов систематизированы по группам. Здесь, как я считаю, для утверждения моего друга нет ни малейших оснований.