Честно сказать, новизна ощущений от Сеченовки сильно поблекла. Медицинским предметам я и сам мог учить студентов – и преподаватели подспудно это чувствовали. Придирались, устраивали внезапные контрольки «под меня». Всякая идеология, которой нас пичкали – марксизм-ленинизм и прочее, – ничего, кроме рвотного рефлекса, не вызывала. Мне кажется, даже сами лекторы не верили в то, чему учили. Ну какое построение социализма в отдельно взятой стране?
– Встречаемся редко, – покивала Лена. – Ты постоянно занят…
– А ты как-то не торопишься у меня в квартире оставаться. Почему, кстати? Родители же в курсе.
– Боюсь привязаться к тебе окончательно, – тяжело вздохнула Томилина. – Ты красавчик, эти есенинские кудри… Думаешь, я не вижу, как наши станционные девки на тебя смотрят?
Я закашлялся. Это было чистой правдой. Из последнего: фактурная докторша из десятой бригады притащила мне собственноручно испеченный торт, позвала пить чай к себе домой вечерком. Такая же, как и Томилина, разведенка, только, как я выяснил, еще и с ребенком. Про которого она при попытке меня заполучить умолчала. А когда я спросил напрямую, что-то промямлила про родителей, у которых сейчас живет сын.
– Кудри состригу, – отшутился я. – Тем более что нас уже предупредили насчет морального облика в Австрии. Говорят, австрийки шибко падки на русских мужчин, готовы предоставить им политическое и сексуальное убежище.
– О чем я и говорю! – Томилина разозлилась. – Все у тебя шуточки, все с подколкой.
Рыжая «зажигалочка» вспыхнула красными пятнами, попыталась отобрать билеты. Не тут-то было.
– Вот, кстати, про юмор… – Я билеты не отдал. – «Ва-банк» – потрясающий фильм. Из тюрьмы выходит старый вор-медвежатник, который, придя домой, обнаруживает, что жена уже нашла ему замену в лице комиссара полиции. – Тут я покачал пальцем перед носом Лены. – И это еще не все злоключения главного героя. Потом он выясняет, что и в тюрьму попал не просто так – его подставил богатый друг-банкир…
– Откуда ты это можешь знать?! – Томилина перестала выдергивать у меня из руки конверт, закусила губу. – Фильм только выходит в прокат!
– Писали в журнале «Советский экран».
– Про измены?
– Про фильм.
– И что же там дальше?
– И как с этим справится наш герой? – опять пошутил я. – Все на просмотр картины второй! Думаю, будет продолжение. «Ва-банк-2».
– И все-то ты знаешь! – Томилина уперла руки в боки. – И обо всем имеешь собственное мнение. Даже о фильмах, которые не вышли в прокат и еще не сняты.
– Вот такой классный парень тебе достался!
Тему с обкомовцем я просто так не оставил. На конверте был написан телефон Игоря Ивановича, и я по нему позвонил. Это оказался – и я даже не удивился – рабочий номер, и трубку взяла секретарша. Мне повезло – товарищ ушел на совещание. Я наврал, что мы с Игорем Ивановичем ударились в автомобильной аварии. И теперь я везу ему домой деньги. Передать родственникам. Ибо виноват. А вот домашний номер он мне не оставил. Наивная секретарша продиктовала нужные цифры. Которые я тут же набрал. Отозвался еще один женский голос.
– Мне бы супругу Игоря Ивановича Ларису Матвеевну услышать…
– Я Ольга Николаевна, – ответила женщина. – А в чем дело?
Я повесил трубку. Понятно. Лене попался такой же ходок, как и я сам. О чем мы ее и проинформируем, если обкомовец продолжит добиваться благосклонности московской скорой.
Наверное, я скоро стану злостным прогульщиком. Только соберешься на занятия – и на тебе, очередное неотложное дельце, которое даже перепоручить никому нельзя. И снова царственная дочерь Галя не дала скучать.
Давид позвонил мне в шестом часу утра, когда самый сладкий сон, который разрушают только сволочи и подлецы. Остальные категории проходят по разряду обсценной лексики. И куда мне отнести товарища князя? Ладно, потом разберусь. И отомстю.
– Позвонил наш друг Боря, – без всяких предисловий в виде «привет» или «извини» начал Давид. – Там у девчонки беда по твоему профилю.
Конспирация – наше все. Только эвфемизмы и недомолвочки: догадайся, мол, сам. Ладно, дружище. Прощен, но не до конца.
– Адрес сказали? – поинтересовался я самым главным, при этом непроизвольно сорвался к концу фразы в мощный зевок.
– Да.
– Бери такси – и ко мне, буду на углу ждать.
Оделся я быстро. Уже стоя на улице и прячась от свежего весеннего ветерка, подумал, что знал бы – позавтракать можно было бы. А то только и успел зубы почистить. Понадеемся, что у клиентки не дадут с голоду умереть.
Такси остановилось, не поворачивая во двор. Я уже и сумку давно перестал держать, поставил у своих ног, и триста раз подумал, что ношение подштанников – не такая уж и плохая идея, которой я совершенно напрасно пренебрегаю в угоду непонятному здравомыслящему человеку франтовству.
Сегодня я для разнообразия плюхнулся на самое мужское из всех возможных переднее сиденье и сразу же протянул ноги вперед для того, чтобы все же разморозить суставы.
– Только я не взял ничего, – подал голос с заднего ряда Давид.
– Не переживай, у меня все есть. – Тут я задел сумку, в которой звякнули флаконы. – Ты в прошлый раз хорошо по снабжению сработал.
– Не рановато ли бухать едете? – влез в разговор таксер.
– Это вы для поддержки беседы или с какой другой целью интересуетесь? – укоротил я словоохотливого водилу.
Тот надулся сычом и в отместку включил громче радио. Традиционные вести с полей. Пофиг, что они под снегом, вести с них не кончаются никогда.
– И приемник, пожалуйста, потише сделайте, – не выдержал я через минуту. – А лучше совсем выключите.
А что, я пассажир, денежки мои. Кто платит, тот и музыку заказывает. Многие не знают такого своего священного права и слушают все, что заблагорассудится таксисту – от таджикского фолка до автохтонных напевов типа «Ой, мама, приедь ко мне на зону». А я вот тишину люблю. В ней хорошо думается с закрытыми глазами.
Ну вот, не посмотрел, как называется дачный поселок, куда мы приехали. Да что населенный пункт, я так быстро начал медитировать, даже шоссе, по которому из Москвы выехали, и то не заметил.
На этот раз никаких шлагбаумов и суровых хлопцев. Все тихо и камерно. Снаружи, по крайней мере. Но не успели мы из машины вылезти, как на крыльцо выскочила какая-то дама средних лет, в расстегнутом пальто с лисьим воротником.
– Сюда, сюда проходите! – позвала она.
Такси развернулось среди сугробов на обочине и помчалось назад в столицу. За два счетчика – в любую глушь. Этот девиз таксистов абсолютно верен. За три водила уже должен носить на руках.
Дачей это сооружение назвать трудно. Натуральный дом, приспособленный для круглогодичного проживания. Ничего выдающегося, на первый взгляд, но когда начинаешь прикидывать площадь, добавляешь второй этаж, да все это в кубы – в двадцать первом веке на одном отоплении такой избушки разориться можно. По нынешним временам – дорого-богато. Цветные телеки, импортные магнитофоны с колонками и прочие хрустали показывают, что тут вам не там. Хозяева жизни.
Галина Леонидовна страдала на втором этаже, в отдельной спальне. Вроде и убрано, но если присмотреться, то видны следы недавнего загула. На подоконнике – тарелка с окурками и объедками забытая стоит, в углу – пустые бутылки, вперемешку от алкашки и минералки. Ну и запах, такой ни один нарколог не перепутает ни с чем. Неделя примерно, не меньше, как на мой просвещенный взгляд.
Пациентка лежала на спине и шумно дышала. Наверное, пыталась найти облегчение во сне. Проблема только в том, что сна уже нет. Это обстоятельство, помноженное на невозможность похмелиться, и составляет основу мучений. А как же: ни есть, ни пить не получается, все тут же вылетает из организма, все болит, сушит… Это вам не банальная болезненность, когда накануне последний стакан оказался лишним. Нетушки, это реально хреново.
– Кто там… выключите свет… – хрипло озвучила свое пожелание Галя.
– Это врачи приехали, Галочка, – вылез вперед неведомо откуда взявшийся Боря. – Сейчас тебе легче станет, не переживай…
– Иди в жопу, Боря, – просипела болящая. – Налей мне сто граммов.
Ну это и вовсе не оригинально. Я отошел в сторону, чтобы не обрызгало. Впрочем, встретившая нас дама была готова и к такому. Тазик уже жил под кроватью. В него утренняя соточка и отправилась.
Как-то один мой знакомый фельдшер философски сравнил запой с засорившейся канализацией. Дерьму некуда деваться из организма, а как переполнится, тут и наступает тот самый значимый момент, когда без специалистов справиться очень трудно. В таком состоянии и судорожные припадки случаются, и сердце сбоить может, вплоть до полной остановки. Ну и знаменитая белочка отсюда. А уникумов типа солиста группы «Моторхед», который как-то признался, что похмельем никогда не страдал, потому что для этого пришлось бы протрезветь, в природе крайне мало. Печенка не железная.
Ну ладно, пора начинать. Это только кажется, что всех откапывают одинаково. А вот и нет. В этой процедуре тоже нюансов много. И сделать ее можно так, что клиент потом еще три дня мучиться будет и плавать при этом известно в чем. А можно через несколько часов вполне вменяемого и даже чуточку работоспособного человека получить. Вот у нас второй вариант. Чтобы хорошо стало. Так что не жалеем витамины и электролиты, седативные и общеукрепляющие. Ну и под конец – мочегонное, провести форсированный диурез, выплеснуть максимум гадости из организма мощной волной.
Галя лежала тихо, спала без сновидений. И нам хорошо, и ей полегче. А то с бодуна люди иной раз болтают лишнего, а оно нам надо потом объясняться с КГБ? Во многом знании… Так что мы ни с кем тут не знакомились, обходились обезличенными «извините», «пожалуйста». Универсальное обращение, кстати. Один мой знакомый, так и не решивший дилемму именования тещи – мамой или по имени-отчеству, – пять лет так ее называл, и ничего. Чайку нам соорудили, с бутерами. И натюрморт с бычками очистили, чтобы воняло поменьше. Все путем, короче. Без происшествий. Как говорится, запомнить нечего. Я так люблю больше всего.