Узнать это можно было лишь одним способом. Как только ее выпустили, железнодорожная кошка стала изучать местность. Она обошла всю сцену, покрутилась у ножек стола и кресел, подробно обнюхала реквизит и людей. Работники театра спросили, стоит ли выпускать ее гулять так свободно, но Дейв их решительно успокоил: все нормально, не будем ей мешать.
Люди продолжали беседу. Затем Дейв вдруг спросил:
– А где она сейчас?
Феликс решила, что ей нравится в этом необычном месте. Исследовав каждый закоулок «гостиной», она обратила внимание на то, что делается за сценой, взмахнула пышным черно-белым хвостом, который так понравился продюсерам, и нырнула за декорации. Она стала бродить между декорацией и задником и постигать своим могучим интеллектом, как все устроено.
Только полностью осмотрев закулисье, она вернулась на сцену и вскочила на диван – да еще прямо на колени к человеку, который играл ее хозяина. Остальные актеры собрались вокруг, Феликс оказалась в центре группы, фотограф подошел и начал делать кадр за кадром. Феликс, словно заправская фотомодель, принимала позы одну изящнее другой, как она это делала на станции, когда пассажиры снимали ее на телефоны. Ей здесь ужасно понравилось! Актеры шумно ею восхищались, а она, разумеется, принимала это как должное – ведь именно она была главной звездой.
Фотограф отснял серию кадров. Феликс в свете вспышки сидела в окружении артистов с таким видом, словно получала только главные роли в лондонских театрах и снималась на афишу накануне очередного бенефиса – она вела себя просто идеально и профессионально.
Пол и Дейв не без гордости вернулись с ней обратно в Хаддерсфилд. Конечно, среди сотрудников станции она и раньше считалась самой фотогеничной, и доски объявлений были украшены ее портретами в самом разном возрасте – на таком же почетном месте, где в любом доме висят школьные снимки любимого чада.
Впрочем, дети то и дело дают повод не только для гордости. Некоторое время спустя Феликс вызвала у Пола совсем другие чувства. Неисправимая попрошайка, она иногда наедалась чего-нибудь, что не могла переварить – и однажды закусила очень неудачно. Ничто не мешало ей удалиться в какое-нибудь более подходящее место, но она пришла к Полу. Тот сидел за столом и был занят бумажной работой. Феликс запрыгнула к нему на стол. Пол недавно обнаружил, что у него аллергия на кошек – он заметил, что начинает чихать, когда Феликс садится к нему на колени. Поэтому в кабинете начальника станции Феликс теперь бывала нечасто. Пол посмотрел на нее, недоумевая, зачем она явилась.
А явилась она затем, чтобы ее стошнило прямо на стол. Затем она ловко соскочила на пол и ушла – она же звезда, а Пол пускай приберет.
Так он и сделал.
Глава 22. Это любовь
Кошка Феликс правила станцией Хаддерсфилд с достоинством Елизаветы II, и так же единолично, как красавица Елизавета I, прозванная Королевой-девственницей. Но к середине 2013 года обнаружилось, что у Феликс, в отличие от рыжей королевы, появились и свои ухажеры.
– У Феликс завелся кавалер!
Энджи и Анжела делились свежими новостями, а этот скандальный слух уже облетел всю станцию. Малышку Феликс кто-то обхаживает.
Другие кошки заходили на вокзал редко (почти никогда), но слава Феликс, похоже, прогремела и в кошачьем мире, и теперь по ночам тут стал появляться бездомный черный кот. Ради неотразимой пушистой богини этот кот стал приходить в ночную смену и бродить по станции в надежде, что удастся увидеть Феликс. Иногда он с видом точь-в-точь как у влюбленного подростка дожидался ее возле справочной, на том месте, где сильнее чувствовался запах дамы сердца.
Энджи Хант внимательно рассмотрела его издали и осталась не слишком высокого мнения о нем. Он был немного крупнее Феликс, но фигурой не вышел – костлявый и тощий, и от него даже на расстоянии неприятно пахло бродячим животным.
В отличие от пышного меха Феликс, шерсть у кота была короткой и неряшливой. Они были совершенно не пара. Энджи, как многие встревоженные матери до нее, решила, что нужно вмешаться.
– Послушай, Феликс, – попробовала она убедить свою подопечную, – он подзаборный тип. Если начнешь встречаться с таким, потом приличных не найдешь!
То, как Феликс обращалась с ним, внушало Энджи надежду, что кошка запомнила ее слова. Однажды в ночную смену Феликс сидела на столе в справочной, и тут показался кавалер. Не зря он ее дожидался! Кот сел и изумленно уставился на нее снизу – такую пушистую, такую преданную своей работе. Но Феликс не обращала на него ни малейшего внимания. Нос ее оставался вздернут, а голова горделиво поднята.
– Ага, изображает недотрогу, – подумала Энджи, которая подсматривала в дверь. – Молодец, девочка, так с ними и надо!
Но вскоре любопытство, видимо, одержало верх над Феликс. А может быть, ухажер покорил ее упорством. «Феликс, тут опять твой красавец пришел», – говорила Энджи, неодобрительно цокая языком, когда черный кот бродил по платформам в поисках подруги.
Впрочем, Феликс не устраивала свиданий на глазах у «взрослых». Железнодорожники ни разу не видели, чтобы эти двое вместе играли или вообще тесно общались. Просто однажды вечером кот пристально посмотрел на Феликс и затрусил прочь, она побежала за ним, и прохладными осенними ночами они стали гулять вместе.
Отчасти из-за такого поворота событий, а отчасти по совету ветеринара Энджи решила, что Феликс не помешает дать профилактическое средство от блох. Блох у станционной кошки не было, но это средство гарантировало, что они и не появятся ни сейчас, ни позже. Учитывая, с кем теперь водилась Феликс, Энджи подумала, что лучше не откладывать это дело.
Лекарство было в таблетках. Энджи предчувствовала, что Феликс будет не в восторге, и оказалась права. Она пыталась спрятать таблетку в корм, но хитрая кошка съедала все вокруг, а лекарство оставляла нетронутым. Энджи перепробовала все мыслимые способы подсунуть ей таблетку, но стало ясно, что придется действовать иначе – конечно, ради блага кошки, но Энджи заранее знала, что Феликс совсем не обрадуется.
В итоге за дело взялись трое: Энджи и еще двое ее коллег, Дейл и Луиза. Они настигли Феликс в бригадирской. Когда они вошли, Феликс прищурилась: чутье подсказывало ей, что это неспроста. Луиза взяла ее на руки, и Феликс тут же принялась отчаянно вырываться, но через некоторое время смирилась, и ее удалось держать неподвижно. Впрочем, на морде у Феликс было написано, что ей это все равно не нравится.
– Дружочек, – постаралась утешить ее Энджи, – я бы не стала тебя мучить, но так надо, честное слово.
Она аккуратно открыла кошке пальцами рот, положила туда таблетку и закрыла пасть. Феликс злобно сверкала глазами и, казалось, готова была все выплюнуть, как выплевывала комки шерсти из желудка, но потом на глазах изумленной публики… облизнулась.
Коллеги решили, что дело в шляпе, но на всякий случай не стали ее сразу отпускать: надо было убедиться, что таблетка проглочена.
– Главное, чтобы Феликс была в порядке, – распорядилась Энджи.
Она и была. Она еще раз облизнулась, и Луиза спустила ее на пол. Все трое захлопали в ладоши: вот и готово!
– Отлично! – объявила Энджи. – Волнения позади, нужно дать ей вкусненького.
Энджи пошла за лакомствами, но стоило открыть дверь, как Феликс пулей вылетела из комнаты. Она изменила своим привычкам и не дождалась награды. Энджи вышла за ней в коридор, посмотрела вслед и понимающе кивнула: Феликс не понравилась процедура, а теперь ее нужно просто оставить в покое, и через некоторое время она перестанет обижаться. Энджи вернулась в бригадирскую, бодрая и довольная, что удалось кошке дать лекарство.
– Что ж, – сказала она коллегам, – не так и страшно все прошло. Почти что легко и просто.
– Энджи… – медленно сказал Дейл.
– Что?
– Посмотри на пол.
На ковре лежала маленькая белая таблетка. Феликс ее выплюнула, прежде чем кинуться за дверь. Она отлично знала, что поступает нехорошо – оттого и не стала ждать следующей попытки.
Энджи покачала головой, но не могла не восхититься изворотливостью кошки. Феликс явно усвоила театральный опыт, который получила в «Альгамбре»; сейчас ей можно было дать «Оскар» за актерскую игру. Вот только оставался вопрос, как заставить ее съесть таблетку.
Ответ в конце концов нашел Билли: оказалось, что это лекарство бывает и в виде капель, которые наносятся кошке на загривок и действуют так же хорошо. Поэтому защиту от блох он ей обеспечит. Надежно держа ее в своих обветренных, огрубелых руках, Билли ласково погладил Феликс по шерсти, взял пузырек и капнул средство от блох ей на загривок.
– Ну, вот и все, – буркнул он, а Феликс была очень благодарна, что его заботами ей больше не придется глотать эти ужасные таблетки.
С этих пор отношения между Билли и Феликс заметно потеплели: они как будто поняли друг друга. Когда Феликс неприветливо вела себя с людьми (чем старше она становилась, тем чаще это случалось), ее манера чем-то напоминала раздражительный характер Билли, которого не зря прозвали «мистер Брюзга». Это были родственные души. В любом случае Билли стал гораздо меньше жаловаться на ее визиты в сад.
Впрочем, опытные хаддерсфилдские садоводы могли бы заметить, что он и раньше, похоже, не очень-то хотел отвадить кошку от сада. Ведь среди лаванды и садовых ромашек, оранжевых крокосмий и синей герани, которую Билли посадил на клумбах, было еще одно растение, известное как котовник. У котовника серебристые листья и соцветия сиреневых цветов, и садовники знают, что кошки просто обожают кататься в его душистых листьях.
Может быть, Билли посадил его для Феликс…
Глава 23. Битва за станцию Хаддерсфилд
– Явилась, не запылилась, – сказал Дейв Чин и от души рассмеялся, глядя, с каким восторгом Феликс мчится к нему по платформе. Дело было в декабре 2013 года. Рядом шла Крисси, кассир, и несла картонную коробку, которую Феликс превосходно знала: там лежали украшения для рождественской елки. Каждый год, когда доставали коробку, появлялась и Феликс. Для нее это значило одно: пора играть и развлекаться, начинается веселье…