Филипп. Игорь уже не сомневался, что они с Верой любовники. Но было не совсем понятно ее фривольное поведение и странный ночной визит к нему в спальню. Правда, после этого она намеренно избегала его общества и они перекинулись от силы несколькими фразами за прошедшие дни.
Филиппа подобное поведение не волновало. По крайней мере он продолжал с неподдельной симпатией относиться к Игорю и его напарнику. Ревность — одно из самых сильных чувств, его сложно скрыть тем не менее испанец совершенно не подавал виду, что подавлен. С кем он дрался на винтовой лестнице в первую ночь? И был ли это он?
Конюх оставался одной сплошной загадкой. Зачем он брал деньги? Почему вернул? Зачем ему конфеты? Что творится за дверями его комнаты? Если брать во внимание его странное и не всегда адекватное поведение, можно было предположить, что он является наиболее подозрительным в этом доме, хотя он был единственным, кого действительно не интересовало ничто, кроме конюшни. Ройтер ценил его за преданность и профессионализм. Игорь не раз слышал разговоры о том, что как берейтор Костя незаменим. Лошади души в нем не чаяли, и не зря он оборудовал свой второй дом на территории конюшни.
Матвей. Кто-то хотел причинить ему вред, но вместо него случайно пострадал Костя. Кто-то подрезал нити под седлом, кто-то испытывал непреодолимое желание навредить ему. Кто этот человек?
Роман Нины и Матвея не вызывая вопросов, за исключением разницы в росте, которая делала их пару немного комичной. Глеб со своей высокой, слегка грузной фигурой был более подходящей кандидатурой на роль ее жениха с точки зрения внешнего соответствия. Игоря настораживали ее ночные рандеву с помощником отца и тот факт, что Матвей следил за ними.
Нина вообще временами вела себя странно. О чем она так яростно спорила с отцом? В чем ее секрет? Игорь не мог забыть выражение ее лица в ту ночь, когда он застал ее в темном холле, оно было перекошено от злобы и раздражения, казалось, девушка собирается на войну, а не на встречу с любовником. Так получалось, что все жители «Аменции» ночью превращались в совершенно других людей, в оборотней.
Игорь не находил ответов ни на один из своих вопросов. Кто играл с ним в прятки в подвале? Кто совершал обыски в комнатах, воровал вещи, рации? А главное, зачем, если его интересы не простирались дальше лошадиных дневников? Он впервые оказался в ситуации, когда незнакомцы, такие доброжелательные и милые, исподтишка наносили удары, цель которых все еще оставалась неясной.
Ройтер. Этот человек напоминал утес в океане: вокруг с шумом бьются волны, окатывая его с ног до головы, а он непоколебим, как каменная глыба. В середине океана поднимается волна, грозно движется в сторону берега, набирает высоту, силу и вот, с шумом достигая цели, ударяется об острые каменные края… рассыпается на брызги, пена исчезает, а утес все стоит.
Игорь не мог понять реакции хозяина на то, что творилось в его доме. То, как он поступил, когда пропали пятьдесят тысяч, безусловно, благородно, но это лишь позволило злоумышленникам почувствовать себя еще увереннее. Что толку, что Костя анонимно или открыто вернул деньги, не прошло и пары дней, как они решили покалечить Матвея.
Ройтер не хотел заниматься проблемами семьи. Он хотел побеждать, его интересовал только Феликс. Лошадь — это все, что по-настоящему волновало его, он был ею одержим. Буквально на секунду Игорь позволил себе представить, что было бы, если бы они воплотили идею Арнольда в жизнь. Он знал, что в этом случае Ройтер отдал бы все, чтобы вернуть любимца.
Оксана. После поцелуя он уверился, что их притяжение взаимно, по крайней мере она не ударила его и не пожаловалась своему мужчине. Ее историю он знал еще до знакомства. Такие женщины, как трофеи, всегда достаются самым лучшим. Он был рад, что повстречал ее тогда, когда она уже достигла всего, о чем мечтала. Наблюдать, как подобные ей карабкаются наверх, зрелище не из приятных, а попадаться у них на пути просто опасно.
Его влекло к ней, но вместе с тем он испытывал непонятное отвращение к самому себе за слабость. Он уже много раз обещал себе, что сломает стереотип и начнет общаться с другими женщинами: мягкими, добрыми и безобидными. И что? Продолжает пылать страстью к стриптизершам и стервозным любовницам миллионеров.
И все же Игорь ощущал ни с чем не сравнимое волнение, зная, что она где-то там, думает о нем. Он прекрасно относился к Ройтеру, ему не в чем было себя упрекнуть, но такие женщины никогда подолгу не принадлежат кому-то одному. Он не тешил себя надеждой, что Оксана оставит «Аменцию» и убежит с ним тратить его заработанные на дневнике деньги в Турцию. Но все же не сомневался, что она станет частой гостьей в его скромном жилище на некоторое время. Ей было скучно, а он умел сделать так, чтобы таким, как она, стало весело.
Постояв возле конюшен и приняв пассивное участие в съемках, стараясь не попадать в кадр, Арнольд проявил небывалое упорство, не желая идти на примирение первым. Это было глупо, но никто не хотел уступать.
Игорь вернулся в дом, наполненный посторонними людьми. Официанты, снующие с кухни на улицу и обратно, грузчики, разгружающие свежие, только что привезенные продукты, Бруно, орущий на поварят, женщины, украшающие лестницу и холлы цветочными гирляндами, люди из агентства, упаковывающие памятные подарки прямо в гостиной.
Все двери в доме нараспашку, все говорят одновременно, звонят по телефонам, чертыхаясь, в поисках лучшего места приема, выкрикивают имена, спорят, ищут Клима. Он, как Фигаро, возникает то тут, то там. Он невозмутим, на его лице нет признаков паники или нетерпения, он не повышает голос, все его действия носят четко выверенный, продуманный характер.
— Ты обедал?
Игорь даже не заметил, как управляющий, закончив разговор по телефону, догнал его на лестнице.
— Есть великолепные сэндвичи с тунцом, не хочешь составить мне компанию?
Они устроились на маленькой кухне второго этажа, раздвинув стеклянную стену на балкон. Ветер, играя легкими тюлевыми занавесками, наполнил комнату запахом скошенной на газоне травы.
— Как Саша? — поинтересовался Клим Сергеевич.
— Нормально, — Игорь пожал плечами, — вам лучше знать.
— Он хороший парень, — заметил Клим, — и мне очень неудобно из-за пропажи его кроссовок.
— Он мог забыть их к городе, — сказал Игорь. — Не стоит принимать произошедшее близко к сердцу.
— Не знаю, — управляющий вытер рот бумажной салфеткой, — ему и так приходится нелегко. Он рассказывал мне про вечный дефицит средств в фонде, про неразговорчивых чиновников, про ужасное законодательство.
Игорь подавил тяжелый вздох. Ему стало неприятно, что его напарник практиковал старые незамысловатые приемы на этом человеке.
— Саша не разорится на лишней паре кроссовок. — Он постарался, чтобы его ответ не прозвучал слишком грубо, но получилось неубедительно.
Управляющий внимательно посмотрел на него, в его взгляде застыл немой вопрос.
— Это неплохо — уметь считать деньги.
Игорь не выдержал и рассмеялся:
— Деньги для меня, безусловно, средство, а не цель.
Лицо управляющего оставалось серьезным.
— Ты когда-нибудь был зависим от друг их? — спросил он, не сводя с Игоря глаз.
— Конечно, что за вопрос. По другому не бывает.
— Я имею в виду, ты был самым бедным в компании состоятельных друзей? Жил в чутком мире? Жил так, чтобы не платить по счету, ничего не решать и быть, с одной стороны, членом семьи, а с другой — всего лишь бесплатным приложением к щедрой, веселой компании? Ты знаешь, что это значит для мужчины?
— У мужчины всегда есть выбор. — В голосе Игоря послышалось раздражение. — Каждый живет так, как хочет, каждый сам выбирает, с кем дружить. Я не вижу ничего плохого, когда тот, у кого есть возможность, приглашает друзей в ресторан и кормит их за свой счет.
— А если этот человек — твой босс?
— Тем более.
Игорь допил воду из своего стакана и откинулся на спинку стула. Он с трудом сдерживался, чтобы не спросить о татуировках Филиппа, чтобы не попытаться выяснить наконец истинный смысл услышанных им историй. Вместо этого он весело сказал:
— Какая-то скучная сегодня история. Бедный, который хочет стать богатым, чтобы перестать быть зависимым от своего босса. Что в этом интригующего? Клим Сергеевич, я вас не узнаю.
— Чувство благодарности нередко перерождается в зависть. Не каждому дано умение быть благодарным, не ощущая себя униженным.
— Знаете, мой друг Саша Добролюбов, — мягко перебил его Игорь, — всегда говорил, что благотворительность — это еще один способ показать миру свое превосходство. Но, понимаете ли, в чем дело? Больному ребенку или вымирающему животному совершенно все равно, почему вы помогли. Нужно быть великодушным, чтобы уметь красиво расстаться с деньгами. Я уважаю таких людей. Поверьте мне, не все умеют отдавать также изящно, как брать.
Управляющий понимающе улыбнулся.
— Мой знакомый мечтал о независимости, самостоятельности и свободе. Он устал от постоянного давления, несмотря на то что имел все, о чем только можно было мечтать. Все, кроме своих денег, той суммы, которая дала бы ему иллюзию, что он волен постулата так, как ему захочется.
Он злился, ему стало казаться, что его используют, не ценят, что его ум, его преданность, его талант принимают как должное. Ему говорили, что он любим как сын, и все же мой знакомый все чаще ощущал себя несчастным. Ему хотелось иметь что-то свое, ему хотелось иметь выбор уйти или остаться, он хотел почувствовать себя защищенным.
В кабинете его босса стояла уникальная скульптура, выполненная из золота и драгоценных камней, стоимостью больше полумиллиона долларов. Эта вещь была подарена хозяину одним индусским миллионером в знак вечной признательности за оказанную услугу.
В тот день мой знакомый пригласил старого друга повидаться и, поскольку босс отсутствовал на рабочем месте, разрешил ему взглянуть на скульптуру. Парень слышал о ней от отца, известного ювелира, который помог хозяину ввезти вещь в страну. Он неплохо разбирался в драгоценных камнях и не мог не восхититься чисто