— Ни хрена подобного! — перебила Шерон, пролетая мимо него. — Сраная «Лихорадка субботнего вечера» считалась картиной, где Джон Траволта — сексуальный, Bee Gees — крутые, и все это на фоне очаровательного подросткового танцевального безумия. Но НА САМОМ ДЕЛЕ этот фильм — отвратительная ода возведенному в абсолют женоненавистническому сексизму, при котором с женщиной обращаются с крайним презрением и постоянным насилием.
Мы петляли в потоках машин и дождя по улице Сохо, пробираясь к теплу и уюту «Кеттнера».
— И МЫ, ЧЕРТ ПОБЕРИ, ЭТОГО ДАЖЕ НЕ ЗАМЕТИЛИ, потому что мы И ЕСТЬ УГНЕТАЮЩАЯ РАСА! — закончила Шерон, распахивая дверь.
— Тсс, — шикнула я, вспомнив вдруг, что точно так же оборвала Шерон двадцать лет назад в этом самом баре, когда она зарядила феминистскую тираду, стоя перед кем-то, кто ей нравился: «Тсс! Ничто не отталкивает мужчин сильнее, чем неприкрытый феминизм». Я тогда настояла, что это было многослойной, полной иронии шуткой.
«С нами, женщинами, обращаются как с дерьмом, потому что мы — поколение первопроходцев, отважившихся положиться на собственную экономическую возможность, — кричала она в тот вечер. — Через двадцать лет мужчины даже не посмеют трахать нам мозги, потому что мы рассмеемся им в лицо и будем держать их на поводке вместо домашних питомцев».
Двадцать лет прошло. Надо сказать, на поводке мы мужчин вместо домашних питомцев не держим, но при этом все одновременно и поменялось, и нет.
— Не открыть ли нам бутылочку шардоне? — предложил Том.
23.15. Дома. Дети спят. Потягиваю стаканчик вина перед сном и просматриваю дневники от 1996 года. Откровенный феминизм был многослойной ироничной шуткой. В то время мне казалось, что быть феминисткой — это что-то обязательное, наравне с худобой, отношениями, ребенком, собственным бизнесом и умением плавно скользить на вечеринке от одного гостя к другому, как Тина Браун. Матерые феминистки, вроде Камиллы Палья и Жермен Грир, как будто бы отчитывали нас за то, что мы в меньшей степени феминистки и что пытаемся совместить подобие финансовой независимости с жизнью, в которой находим мужчин привлекательными, хотим любить и быть любимыми, иметь профессию, платить по счетам и продолжать в том же духе, не отшивая всех направо-налево.
Однако это была и эпоха великолепного эссе «Обратная реакция» Сьюзен Фалуди (я не читала, в отличие от — вот ведь феминистский провал! — Марка Дарси), в котором она отметила, что наши нерешительные шаги на пути к гендерному равноправию пресекались с фильмами вроде «Рокового влечения» и той омерзительной статьей в Time, где было написано, что, согласно статистике, женщина старше сорока с большей вероятностью станет жертвой теракта, нежели найдет мужа. А посмотреть на ужасный вечер с индюшкой-карри моей мамы? Дядя Джоффри и даже счастливо женатые пары моего возраста продолжали повторять: «Почему ты еще не замужем?» и «Часики тикают!» — хотя мне было всего тридцать два. Такое ощущение, словно я какая-то мисс Хэвишем[20], умру в одиночестве и мои наполовину изглоданные немецкой овчаркой останки найдут три недели спустя, так что на подобные вопросы я всегда отвечала то, что они хотели услышать: «Потому что под одеждой все мое тело покрыто чешуйками».
Мы ходили злые, и я помню, как все это привело к тому, что феминизм перестал быть чем-то особенным и стал восприниматься как естественное явление. При этом не было необходимости вслух заявлять «я — феминистка», потому что иначе это казалось оскорбительным по отношению ко всем окружающим тебя женщинам. Все было не так просто, но, если разделять общее от частностей, никто уже не отваживался спросить тридцатидвухлетнюю женщину, почему она не замужем, иначе это прозвучало бы по-идиотски.
Речь не о проблеме истинного гендерного равноправия: в развивающихся странах женщины живут за чертой бедности и пытаются избежать не оскорблений, а изнасилований, побоев, убийства или голодной смерти. Речь о состоявшихся женщинах развитого мира. И на этом уровне, десятилетие спустя после того, как я начала вести дневник, миропорядок все еще не был идеальным, но мы как будто бы стали лучше справляться. Во всяком случае, проблема гендерного равноправия обсуждалась, намечался какой-то прогресс.
Как говорит мой двенадцатилетний сын Билли: «А ты как думала?!». (Видали? Засуньте свои тикающие часики себе в задницу, дядя Джоффри!)
23.40. Продолжаю читать дневник. Боже мой: Трамп, Вайнштейн. За последние два-три года случилась такая «обратная реакция», что Сьюзен Фалуди и не снилась, а соответствующие тревожные сигналы показали, насколько сильно мы не справлялись и не справляемся, перевернув с ног на голову наше представление о прошлом.
С чем только я не мирилась во времена ведения дневника, не зная, что была вправе не терпеть! Поговорим о хэштеге #MeToo, мистер Извращенец (более известный как директор нашего издательства, мистер Фитцхерберт)! Фу-у-у. Тогда я просто приняла за неотъемлемую составляющую работы тот факт, что мой начальник без стеснения пялится на мою грудь, не зная моего имени, при этом требуя надеть платье потеснее на какую-нибудь идиотскую презентацию. В конечном счете я развернулась и ушла, пожелав им всем подавиться своей работой, но сразу же после этого устроилась к Ричарду Финчу. И этот самый Ричард Финч, отправивший меня на перерыв в тележурналистике, все время пытался сфотографировать мою попу или грудь и поднять рейтинги за счет унижения меня на камеру (что, честно говоря, было не так уж сложно). Сейчас ничего этого не произошло бы. Мистер Фитцхерберт и Ричард Финч, без сомнений, потеряли бы свою работу. Ни одна студия на пушечный выстрел не подпустила бы к экранизации «Лихорадку субботнего вечера» в том виде, в каком она написана.
Феминизм — как сказал бы Билли — вещь. Он изменился: больше не принадлежит к напыщенным, лицемерным интеллектуалам, теперь он предназначен каждой женщине.
23.45. Только что загуглила «одежда феминисток» и получила двадцать четыре миллиона результатов поиска: свитшоты, украшения, шляпы, кружки, значки. Подписи на любой вкус — злые, остроумные, игривые, самоироничные и (наконец-то это принято) саркастичные: «За выбор! За феминизм! За единорогов!», «Моя диалектика марксистского феминизма привлекает парней».
ЗА ВЫБОР!
ЗА ФЕМИНИЗМ!
ЗА ЕДИНОРОГОВ!
«Хочу выйти за парня, который свистел мне из машины», «Никто. Никогда», «Еву подставили», «Сами жрите свое патриархальное дерьмо», «Никто не пробовал выключить и перезагрузить Соединенные Штаты?».
Хотя не уверена, что нам сошла бы с рук любимая присказка Шерон: «Женщина, которая сможет переспать с Харви Вайнштейном, достойна „Оскара“». Пойду, еще немного вина себе плесну.
Полночь. М. б. это недалеко от правды, потому что не так все просто с этой сексистской темой про сексуальные домогательства на работе, и я сама, вообще-то, домогалась до Дэниела Кливера. Но это другое, потому что он мне нравился и, ну, я — женщина, а он — мужчина? Считается за обоюдность? Кроме того, на работе было скучно и нам хотелось развлечься. Что важно — я не стала бы с профессиональной точки зрения осуждать мужчину, если бы он был непривлекательным. Проблема не столько в том, что люди делают из «привлекательной» женщины сексуальный объект, сколько в том, что не делают, когда она «не очень», и никто не объяснит ЭТО лучше, чем наш ГЛУБОКОУВАЖАЕМЫЙ президент, мистер Трамп. Чуток гугло-копипаста.
1991-й, журнал Esquire: «Знаете, на самом деле неважно, что о тебе пишут, если у тебя молодая подтянутая задница».
2005-й, конкурс красоты «Мисс США»: «Если вы ищете ракетостроительницу, не включайте сегодня телевизор, но если хотите взглянуть на действительно красивых женщин, присоединяйтесь».
2006-й, о Роузи О’Доннелл: «Владей я The View, я бы уволил Роузи. Посмотрел бы прямо в это толстое страшное лицо и сказал: „Роузи, вы уволены“».
Апрель 2015-го: «Если Хиллари Клинтон не может удовлетворить своего мужа, с чего она взяла, что сможет удовлетворить Америку?».
Сентябрь 2015-го, в ответ Карли Фиорине: «Посмотрите на ее лицо. Станет кто-то за это голосовать?».
00.15. Брр! Пойду, запощу эти цитаты в инстаграм.
00.20. Фу. Единственный положительный момент всего этого кошмара — он заставляет людей подняться и высказать свое мнение, а не быть простым молчаливым подписчиком «инстача».
Черт, я только что потеряла четырех подписчиков. Почему? Меня читали сторонники Трампа? Может, Том прав, что надо вести страничку в одной цветовой гамме? Не просто какие-то случайные фото этого, того-сего. Начать, что ли, постить фотографии сдержанных интерьеров мягких, пастельных цветов, с книгами и прочим? Хм.
В общем, проблема Харви Вайнштейна, «Эфира субботнего вечера», то есть «Лихорадки субботнего вечера» и т. д. заключается в том, что вся эта гадость — дело рук Голливуда. В то время как книги и всякое такое отражают происходящее в мире, голливудские фильмы ДИКТУЮТ и ФОРМИРУЮТ, что людям надо думать. И этим ДОЛБОДЯТЛАМ-СЕКСИСТАМ доверяют СНИМАТЬ ФИЛЬМЫ! Кретины! Сделаю сейчас скриншот И ЗАПОЩУ ЭТО В ИНСТАГРАМ!
00.30. Хм, неудивительно, что, по мнению многих, мужчина семидесяти лет может убедительно исполнить романтическую роль, в то время как любая «непривлекательная» женщина или женщина старше сорока пяти, кроме Мерил Стрип, становится жертвой ЧУДОВИЩНЫХ СТЕРЕОТИПОВ. Точняк, ворчливые мамаши, злопамятные бывшие, преступницы, безликая массовка. Голливудские звезды мужского пола НА ТРИДЦАТЬ ЛЕТ старше звездных актрис, а если дела обстоят наоборот, то это становится достоянием ВСЕГО ФИЛЬМА, как в «Истории матери» или «Кинозвезды не умирают в Ливерпуле». Фу! Это оно: женский секс-возраст-изм.
ЖЕНЩИНЫ В ВОЗРАСТЕ — НОВОЕ КУЛЬТУРНО УГНЕТЕННОЕ МЕНЬШИНСТВО