3. Социальные сети — мощная платформа для обнародования информации и ее распространения. Это звучит очевидно, и я знаю, что интернет иногда может быть поистине ужасным местом, но для многих девушек, которых я встретила, он стал спасительной надеждой и настоящим выходом.
4. Больше слушайте. У каждого есть история, и любому нужно с кем-то поделиться. Никогда не знаешь, как изменится день человека, если просто его выслушать. Команда ONE вдохновила меня ко всему относиться открыто, сходу тормозить собственное чувство превосходства, чтобы слушать, учиться и делиться.
5. Поездка изменила мою жизнь: я встретила много невероятных людей, услышала их истории. Это большая честь — делиться этим знанием. Знание — и вправду сила.
6. От сообщества исходит позитивность. Обмен опытом мотивирует людей и заставляет желать большего. В этом случае очень уместна африканская поговорка: «Если хотите идти быстро — идите в одиночестве; если хотите дойти далеко — идите вместе».
7. Девушки и женщины, которых я встретила, научили меня действовать в соответствии с моими ценностями. Иногда может казаться, что принять в чем-то участие очень трудно или совершенно бессмысленно. Однако, каким бы маленьким ни был твой жест, он все равно имеет значение, и когда женщины объединяют свои усилия, мир изменяется к лучшему.
8. Осенью две тысячи семнадцатого года движение #MeToo продемонстрировало шокирующе широкое распространение сексуального насилия и домогательства. Однако это всего лишь верхушка айсберга в мире гендерного неравноправия. Если мы боремся против сексизма в собственной стране, тогда нам надо бороться против сексизма во всем мире. Истории, услышанные из первых уст, стали страшным напоминанием о масштабности происходящего.
9. Цени простые вещи. Звучит не очень, но это правда. Многие девушки, которых я встретила, нашли счастье в общении и простых, будничных делах. Можно полить цветок или с кем-то поболтать. Такие истории стали для меня напоминанием, что это важно и подобные вещи не стоит недооценивать.
10. Мы — невероятные, способные, прекрасные существа. Давайте ценить и поддерживать друг друга, делать комплименты. Ежедневно.
РыжаяКарен Гиллан
Когда я была маленькой девочкой, лет семи, у меня были ярко-рыжие волосы, а руки свисали по бокам подобно спагеттинам, развевающимся от каждого резкого порыва ветра. Я была застенчивой, замкнутой в себе, единственным ребенком в семье, предпочитавшим жить в собственном воображении, потому что там было здо́рово. Там я была крутой.
Однажды я шла в школу. Я только попрощалась с мамой и двинулась из безопасной зоны на вражеской территории у подножия холма. Уже издалека я увидела двух мальчишек, свесившихся с ворот. Я собралась с духом, глубоко вдохнула и уткнулась взглядом под ноги: вдруг так они меня не заметят? Впрочем, это было маловероятно, потому что мои волосы были такими яркими, что мне следовало бы раздавать всем подряд солнцезащитные очки, а кожа — такой бледной, что даже крупицы солнечного света, столь редкого для Шотландии, отражались от меня как от белой маркерной доски. Кроме шуток, популярным девочкам следовало бы со мной дружить. Я отражала бы на них столько света, что они казались бы еще безупречнее.
— РЫЖАЯ!
Я упрямо смотрела под ноги. Может, это не мне. В конце концов, это Шотландия. Здесь полно рыжих.
— ДОЛГОВЯЗАЯ РЫЖАЯ!
Окей, это было конкретнее, но все равно шотландцы — худые. Правда, не все.
— ДОЛГОВЯЗАЯ ТОЩАЯ РЫЖАЯ СТЕРВА!
Сомнений не осталось. Я остановилась перед воротами и медленно подняла взгляд, как обычно делают персонажи фильмов ужасов, когда знают, что рядом с ними страшное привидение и им, трепещущим от ужаса, надо на него посмотреть. Я решила: надо что-то сказать.
— Пропустите.
— ЧТО?
Я прочистила горло.
— Дайте мне пройти.
— ЕЩЕ ЧЕГО.
Мальчишки улыбнулись, потому что они не собирались меня пропускать, и я ни черта не могла с этим поделать. Но вдруг я кое-что вспомнила, и уголки моих губ дрогнули. Я стояла и улыбалась им в ответ, отчего на их ухмылявшихся до этого физиономиях отразилось замешательство. Я вспомнила, что мама все еще стоит на вершине холма, наблюдая и ожидая моего сигнала. Я повернула голову и увидела, что она наготове.
— МА-А-АМ!
Она рванула вниз с холма. Ее черные волосы драматично развевались из стороны в сторону. Сильные руки были готовы разобраться с обидчиками. Мальчишки моментально разбежались, освободив дорогу.
Я кивнула маме, которая остановилась на полпути и наблюдала, как я вхожу в школьный двор с гордо поднятой головой, зная, что однажды я буду такой же сильной, как она.
Я кивнула маме, которая остановилась на полпути и наблюдала, как я вхожу в школьный двор с гордо поднятой головой, зная, что однажды я буду такой же сильной, как она.
Интервью с мамойДжоди Уиттакер
Мама, я — феминистка?
А ты — феминистка?
Мам, что значит «феминистка»?
Начало девяностых, слово было для меня новым. Впервые его произнес — я бы даже сказала, выплюнул — один парень, с которым я о чем-то препиралась. Судя по всему, моей короткой стрижки и небритых подмышек оказалось достаточно, чтобы он сделал свои выводы. Еще бы я брилась, мне было двенадцать! Дайте мне хотя бы еще лет пять, прежде чем в пух и прах разносить мой внешний вид. Судя по тому, как он проорал:
«Заткнись, ты, феминистка!», —
это явно задумывалось как оскорбление. Разумеется, это были «наезд» и «ругательство».
Не помню, что мама мне тогда ответила. Она наверняка поделилась со мной крупицами мудрости, чтобы в следующий раз я могла блестяще отразить удар, но… увы, окончание этой истории вылетело из головы. Так что вчера вечером я взяла у мамы интервью, поговорив о феминизме, — с записью разговора, все как полагается, — пока мы сидели в ресторане и ждали свой заказ «на вынос». Видите, женщины не всегда готовят!
Сегодня, пятого июля две тысячи восемнадцатого года, в возрасте тридцати шести лет я задаю вопросы своей шестидесятисемилетней маме, на которые уже знаю ответы, но мне все равно интересно послушать, что она скажет. Растили ли меня как феминистку или я стала ею сама? Как феминизм встроился в видение маминого мира? Как я, став родителем, одна или с мамой, смогу привить моей дочери глубокое понимание феминизма? Когда уже разлетится на осколки «стеклянный потолок»? И как давно эта хрень вообще существует?
Начало интервью. 20.45.
Я: Итак, мам… вообще, нет, буду называть тебя Ивонн. Итак, Ивонн, когда феминизм стал частью твоей жизни? Помнишь?
Мама/Ивонн: Очень хорошо помню, потому что я росла в деревне, в Йоркшире, в пятидесятые и ничего тогда об этом не знала. Годы моей поздней юности и двадцатилетие пришлись на конец шестидесятых — начало семидесятых, и в то время речь только и шла, что о борьбе за женское равноправие. Я полностью отдавала себе отчет в происходящем и была яркой представительницей движения. Была одинока, жила в Лондоне, вдали от дома, зарабатывала и могла сама о себе позаботиться.
Я: Ладно, хорошо, пока что все знакомо: во времена позднего юношества я переживала то же самое. Но мне кажется, что разница заключается в том, что до этого ты не была ограничена или неудовлетворена, в то время как мне к двадцати годам хватало поводов для злости.
Меня, к примеру, бесило, что можно тренироваться с юношеской сборной по крикету, но при этом нельзя попасть в команду, потому что девушек не принимали.
Меня бесило, что в начальной школе на спортивных сборах меня вытолкали из женской раздевалки, потому что приняли за мальчика. А все из-за, прости господи, короткой стрижки!
Меня бесило, что в театральную школу девушек и юношей принимали в соотношении один к двум, потому что в индустрии недостаточно свободных мест, чтобы обучение всех нас было целесообразным.
Меня бесило, что мою уверенность в собственной точке зрения принимали за желание командовать или болтливость.
Меня бесило, что каждый раз, когда я бросала мяч, фраза «у тебя мужская манера игры» считалась комплиментом. Я бросаю мяч не как мужчина; я бросаю мяч как женщина, которую научили правильной технике. Отвалите.
Извини, мам, похоже, наш заказ готов. Напомни мне потом задать тебе еще несколько вопросов, ладно? Похоже, в этом интервью я перехватила инициативу.
Интервью приостановлено. 21.05.
22.30. Мы поели. Я выпила полбутылки вина. Снова готова нажать кнопку записи.
22.35. Возобновление интервью.
Я: Ты намеренно воспитала нас с Кристианом гендерно нейтральными?
Несколько бокалов вина убедили меня, что я превосходно справляюсь с этим интервью.
Мама/Ивонн: Думаю, в то время такого термина еще не существовало, но я хотела, чтобы у вас обоих были равные возможности, чтобы каждый из вас мог стать, кем хотел. Когда я была ребенком, я хотела быть учительницей, но мои родители убедили меня, что я не справлюсь и не стоит даже пытаться…
(Невозможно это слышать: она стала бы великолепной учительницей!)
Мама/Ивонн: …Я хотела, чтобы независимо от вашего пола вам никогда не довелось такое услышать. Я считала: если мне удастся вырастить вас уверенными в себе и верящими, что все в этом мире возможно, то моя миссия будет выполнена.
Я: Да, да, это поразительно. Спасибо тебе огромное! Думаю, в детстве я злилась от осознания своего бессилия, потому что вы с папой никогда не навязывали нам гендерных ролей, но в этом мире невозможно и шага сделать, чтобы тебе о них не напомнили. К примеру, некоторые современные мультфильмы приводят меня в ужас.
Почему этот персонаж нарисован с накрашенными ресницами?