– Так-то пора, но…
– Вот и отправляйтесь на тренировку, – отчеканила Семерка. – Немедленно.
Они с братом молча переглянулись. Наконец Шестой кивнул.
– В смысле? – поднял бровь Пятак. – Нас прогоняют?
Однако Шестой уже взял его за локоть и потащил за собой.
– Перестань. Семерка права. Тебе и впрямь нужно заниматься. Вчера ты выступил отвратительно.
– Ничего подобного! – возмутился Пятак, но Шестой вскоре увлек его за пределы слышимости.
Феникс потрясенно воззрилась на Семерку.
Та лишь пожала плечами.
– При необходимости я умею быть строгой, – смущенно пробормотала она. – От обманчивого червя я тебя, конечно, не спасу, но от брата избавлю запросто. А Пятак с ним неразлучен.
– Спасибо, – искренне поблагодарила Феникс. – Не уверена, что я сейчас в состоянии наблюдать их разборки.
– М-мы все в тебя верим, – мягко заверила Семерка. – А П-пятак, как обычно, сболтнул сгоряча.
Феникс покачала головой:
– Он прав. Эта миссия… своего рода испытание на прочность: моя магия против Зловещего зазора. А значит, вы действительно не сможете мне помочь. Ну, в полном смысле слова.
– Вы с Пятаком забываете кое-что важное, – укорила Семерка. – Дружеская поддержка играет очень большую роль и способна изменить расстановку сил. Если захочешь выговориться, обращайся.
Вопреки страху перед Зловещим зазором Феникс воспрянула духом. Семерка, самая тихая и скромная из отряда, чаще всего предпочитала находиться в тени других. Однако в моменты, подобные нынешнему, Феникс вспоминала, что Семерка еще и самая чуткая, самая добрая из всех. Именно она подарила ей Хрума, за что Феникс не уставала благодарить ее каждый день.
Словно подслушав ее мысли, Хрум прильнул к ее щеке и нежно посмотрел на Семерку.
– Согласись… – Феникс осеклась, тряхнула головой. Почему так сложно говорить о своих чувствах? Она собралась с силами и предприняла новую попытку. – Согласись, это огромная ответственность.
К ее величайшему изумлению, Семерка рассмеялась.
– Тебе… смешно?
Та улыбнулась:
– Нет, просто это слишком очевидно. – Она вдруг сделалась задумчивой. – Но ты должна сосредоточиться на том, что тебе подвластно. Другого варианта нет.
– По-моему, мне уже ничего не подвластно, – вздохнула Феникс.
– Уроки Нары тебе помогут, – не колеблясь, ответила Семерка. – Вот на них и сосредоточься. Вспомни про топоры. Сколько ты училась, чтобы овладеть ими? Что, если твой огонь той же природы – всего лишь навык, который можно постичь? – Феникс кивнула, черпая уверенность из слов подруги. – Я в тебя верю. – Взгляд Семерки лучился нежностью. – Если кому и под силу уничтожить Зазор, то только тебе. Мир такой огромный и полон чудес…
Она осеклась, заметив испуганную гримасу Феникс.
– В чем дело? Я что-то не то сказала?
Феникс одновременно бросило в жар и в холод.
Такой огромный и полон чудес…
Слова Фиалки в устах Семерки. По спине Феникс пробежали мурашки.
Семерка с тревогой всматривалась в нее.
– Моя сестра. – Феникс судорожно сглотнула. – Фиалка. Однажды она сказала мне то же самое. – У нее вырвался гортанный смешок. – Только вчера об этом вспоминала.
Семерка замерла.
– Раньше ты не называла ее имени, – пробормотала она. – Но я с ней согласна. В мире столько всего прекрасного, и это необходимо сохранить. Похоже, Фиалка была очень мудрой.
– Мудрой? – превозмогая боль в душе, улыбнулась Феникс. – Пожалуй. Правда, в ту пору я этого не осознавала.
– Расскажи про нее, – помешкав, попросила Семерка.
Феникс вздрогнула:
– Мне до сих пор… сложно о ней говорить. Я старалась забыть ее, вообще забыть всех, но впредь не собираюсь этого делать. Пусть она навсегда останется в моей памяти.
Семерка молча кивнула.
Как описать Фиалку со всеми ее чарующими противоречиями?
– Она была необыкновенной, – протянула Феникс. – Добрая, любознательная, куда дружелюбнее меня. И наверняка более отважная, хотя проявлялось это не так часто.
– Как думаешь, что бы она сказала, очутись сейчас здесь?
– Не смей опускать руки! Не позволяй злу разрушить Эмбер, пока я не исследовала его вдоль и поперек! – не колеблясь, ответила Феникс, словно младшая сестра нашептывала ей на ухо. Внезапно она засмеялась: Фиалка и впрямь чудилась рядом.
– Да, в мудрости ей не откажешь, – улыбнулась Семерка. – Ну и что бы ты ответила?
Улыбка Феникс померкла. На мгновение перед ее взором предстала сестренка – склонив голову набок, она ждала ее ответа.
– Я бы пообещала ей сделать все возможное, – медленно откликнулась Феникс. – Это мой долг. По иронии судьбы я осуществляю ее мечту. Она бы с удовольствием наведалась в Охотничью заимку и прыгала бы от восторга, попав в Айсгард. Из нас двоих здесь должна была быть Фиалка, вот только…
Она осеклась, сглотнула тугой комок:
– Я пообещала бы ей луну с неба, лишь бы все исправить.
Слова прозвучали весомо, как обязательство.
Мало-помалу решимость вытеснила страх: она выполнит обещание, данное сестре.
Семерка отвернулась и часто заморгала.
– Мне бы очень хотелось тебе помочь, – после паузы проговорила она. – Чем-нибудь более существенным, а не только своим присутствием.
Феникс покачала головой:
– Даже не…
– Элара обмолвилась, что под орлиным гнездом есть библиотека. – Семерка оживилась, расправила плечи. – Помочь тебе развить свой дар я не могу, зато могу отправиться туда и найти подробную информацию о гоблинской магии и Зловещем зазоре. Может быть, ведьмы что-то упустили!
Воздух буквально потрескивал от энергии, переполнявшей Семерку, и Феникс невольно заразилась воодушевлением подруги, даже страх перед Зловещим зазором притупился. Как же все-таки ей повезло с друзьями.
– Надеюсь, не помешала? – раздалось за спиной.
Девочки обернулись и увидели перед собой Нару.
– Феникс, ты не против сразу приступить к занятиям? Нужно торопиться, пока…
Ведьма содрогнулась.
Желудок Феникс ухнул куда-то вниз, приподнятое настроение растворилось без следа. Она не сразу обрела дар речи.
– Сколько у нас времени, прежде чем Зловещий зазор… вырвется на свободу?
Нара замешкалась.
– Судя по темпу, с каким он распространяется по дворцу, недели две-три. – Она покачала головой. – Это при хорошем раскладе. Чем больше увеличивается Зазор, тем труднее поддерживать Око, а без него мы утратим всякий контроль над…
В ее глазах вдруг вспыхнула решимость.
– Нам предстоит много работы. Ты готова?
Семерка поймала взгляд Феникс и ободряюще кивнула.
Феникс глубоко вздохнула и повернулась к Наре:
– Готова.
Глава 24
Пес не успел ничего предпринять. Сумеречные воды смыкались вокруг него, нашептывая свои тайны. Он даже не понял, как окунулся в новое воспоминание – на сей раз даже не в свое.
Он стоял на плацу Заимки, рука дрожала под тяжестью меча, пока более высокий мальчик обрушивал на него удар за ударом. Он старался изо всех сил, но отражать их удавалось еле-еле. Несмотря на холод, пот градом струился по его лицу, а в груди нарастало гневное отчаяние. Почему он не уродился сильным? Почему даже после долгих тренировок не смог хоть немного улучшить свой результат?
Соперник ухмыльнулся ему вслед.
– Что и требовалось доказать, Недомерок, – захохотал он. – Тебе никогда не стать Охотником. Смирись. Иди и дальше лопать улиток или лягушек, не знаю, что вы там едите на болотах.
– Меня зовут не Недомерок! – закричал он, проклиная свой слабый, писклявый голос.
За спиной раздался смех. Вне себя от ярости, он обернулся, сжал рукоять меча – и озадаченно нахмурился. Никого. Внезапно, словно из воздуха, перед ним возникла девочка. Ветер трепал полы ее синего плаща, и она плотнее укуталась в него.
– Снова ты. – Он со вздохом спрятал меч в ножны. – Ну что за дурацкая привычка – подкрадываться незаметно. Как ты вообще это делаешь?
– Это называется «Покров», – с лучезарной улыбкой ответила юная ведьма. – Чрезвычайно трудное заклинание, но у меня прекрасно получается, согласись?
Он сердито зыркнул на нее:
– Смех тебя выдал.
– Выше нос. – Девочка улыбнулась, продемонстрировав щербинку между зубами. – Я смеялась не над тобой. Кстати, ты делаешь успехи.
– Правда? – с надеждой спросил он.
– Определенно, – кивнула она. – Ведьмы никогда не лгут.
– Насколько я помню, до ведьмы ты еще не доросла, – возразил он, однако уголки рта предательски поползли вверх.
– Я Бескрылая, – поправила девочка. – Но родилась ведьмой.
Пес отогнал воспоминание, хотя заинтриговало оно изрядно. Явившиеся ему рекруты знали, кто из какого клана, и говорили об этом, не таясь. Такого на Охотничьей заимке не случалось более тысячи лет – выходит, сумеречные воды хранили воспоминания еще более древние, чем сам Пес.
Секундной заминки хватило, чтобы Цанга вновь ринулась в атаку. Пса с головой затянуло в чужое прошлое, начисто отрезав от реальности.
Стенания разрывали сердце; ей хотелось заткнуть уши, убежать к родовому древу и карабкаться, карабкаться, карабкаться на самую верхушку. Хотелось прижаться губами к коре и пить, пить сладкий дурман, чтобы погрузиться в воспоминания древа, снова увидеть бабушку, наблюдать, как она взрослеет и открывает в себе, юной, дар древесной заклинательницы.
Однако вместо этого она здесь, в роще перерождения, смотрит на сотканный из листьев саван бабушки, пока племя громко изливает свою скорбь. Она, единственная, обязана держать себя в руках. Единственная, кому предстоит работа.
Это несправедливо.
Собравшись с духом, она шагнула вперед и, уняв дрожь в руках, потянулась за чашей свежего дурмана, а после откинула саван с родного лица. Причитания сразу стихли.
Дурман ровной, уверенной струйкой лился бабушке в рот.