Седоки незамедлительно последовали его примеру.
– Это точно они? Ты уверен? – раздалось вдалеке.
– Как ты смеешь сомневаться в моих способностях! – донесся тоненький, но отчетливый голосок.
Узнав говорившего, Хрум пронзительно взвизгнул и зарылся в шкуры. Феникс забралась на спину Пса с ногами и, выпрямившись, с надеждой обратила взгляд к небу.
– Фитиль! Зарница! Сюда!
– Мы вас видим! – прокричала ведьма.
Внезапно воздух наполнился хлопаньем крыльев, с высоты на путников взирали бледные ведьмы и разъяренный спрайт.
Через минуту Зена спикировала на лед, и обе компании, обливаясь слезами, бросились друг другу в объятия; страх сменился облегчением. Фитиль направился прямиком к Хранителю, и Феникс с удивлением заметила, как они радуются неожиданной встрече.
За каких-то пару часов Зарница преобразилась и выглядела гораздо сильнее, чем в гнезде. После объятий и восторгов юная ведьма отстранилась, окинула взглядом отряд и нахмурилась:
– А… где Шестой?
Глава 56
Чуть погодя они все вместе устроились на льду. Из-за переутомления Зарница по-прежнему не могла колдовать, однако Тэа под ее руководством сотворила из пера Зены внушительное бревно, которое Фитиль был только рад поджечь. Либет внесла свою лепту, наколдовав простенький заслон от ветра, и вскоре все сгрудились вокруг огня; к пальцам постепенно возвращалась чувствительность, щеки приобретали нормальный цвет. Однако настроение царило унылое. Феникс поведала обо всем, что случилось после отлета Зены, не утаив возможной гибели ведьм.
– Но вы их не видели? – в третий раз спросила Тэа.
Феникс покачала головой. Ей не хотелось обнадеживать девочку, заставить поверить, что кому-то удалось уцелеть, спрятаться, чтобы рано или поздно вернуться. У самой Феникс такой надежды не было. Она видела полчища монстров, видела, сколько из них щеголяли в ведьминских плащах. При мысли о Наре сердце обливалось кровью. Охотница сжала губы, не в силах вымолвить ни слова.
– А Шестой? – шепнула Либет. Языки пламени озаряли серебристые ручейки слез у нее на щеках. – Что с ним будет? – пробормотала она себе под нос.
Глядя на девочку, Феникс ощутила острую тоску. Со дня их знакомства Либет, казалось, стала старше на несколько лет.
– Если бы знать, – срывающимся голосом откликнулся Пятак. – Владыка сказал, ему нужен кто-то из нас.
Он встрепенулся, обвел всех диким взглядом:
– Но для чего? Зачем?
Феникс молча покачала головой.
Спрятав лицо в ладонях, Семерка подавила рыдание, а потом встала и, выйдя за пределы заслона, шагнула во мрак, куда не дотягивались отблески костра. Семерка умела не привлекать к себе внимания, и Феникс даже позавидовала подруге, но, едва рыжая шевелюра скрылась в темноте, на нее волной накатил страх. Семерка только что потеряла брата и сейчас наверняка тонет в омуте беспросветного отчаяния, о котором Феникс знала не понаслышке.
Вскочив, Феникс бросилась за ней и в панике увидела, что подруга стоит на краю обрыва, а внизу катит грозные волны Бескрайний океан.
– Семерка! – окликнула ее Феникс.
Девочка оглянулась, пожала плечами.
Они замерли над обрывом, глядя вдаль поверх темных бушующих вод. Феникс лихорадочно пыталась подобрать слова утешения, но тщетно.
– Я не п-провидела, что его похитят, – нарушила тягостное молчание Семерка. Ее руки сжались в кулаки, в лунном свете под глазами чернели тени. – Как я могла не п-провидеть такое?
– Не вини себя, – тихо проговорила Феникс и взяла подругу за руку.
– Б-больше винить н-некого, – процедила Семерка, не отрывая взгляда от горизонта, посеребренного луной. – Я сама не проверила его Пути.
У Феникс защемило сердце.
– У тебя поразительный дар, – сбивчиво заговорила она. – Поразительный, но неизведанный до конца. – Охотница сглотнула, чувствуя себя не в своей тарелке. – Да, я не знаю пределов твоих способностей, зато точно знаю: нельзя винить себя за то, что не можешь провидеть.
– Разве?
Во мраке профиль Семерки казался чужим. Ветер стих, и в наступившем безмолвии она замерла, подобно статуе, в глазах отражался темный океан. На мгновение в ней проступило нечто жуткое, неземное.
Феникс поежилась и едва совладала с порывом отстраниться.
– Семерка?
Подруга вздрогнула, встряхнулась и вновь сделалась самой собой.
– Ты ошибаешься, – чуть слышно возразила она. – Я могла – и должна была! – п-провидеть. Однако я не заглянула в его Пути, меня занимали т-только твои.
Обхватив себя руками, Семерка побрела в лагерь, оставив Феникс наедине с грохотом волн и грозой в сердце.
Это твоя вина.
Как она могла допустить такое? Как могла так сильно ошибиться?
Ночь выдалась холодной и безветренной. Феникс невидящим взглядом смотрела на волны, бившиеся об утес. Голова кружилась, перед глазами все плыло.
Она пыталась стать лучше, пыталась овладеть дарованной ей магией в надежде спасти Эмбер и ведьм, но вместо этого помогла их злейшим врагам, закрыла дверь в темницу, способную запереть в своих недрах Владыку, и нарушила главное правило: ни при каких обстоятельствах Охотник не должен бросать товарищей. Ни при каких. Однако именно так она и поступила. Она бросила Шестого, и сейчас ее переполняла ненависть к себе.
Ей вспомнилось, сколько всего они пережили вместе с Шестым. Он не раз спасал ее, сражался бок о бок с ней и первым протянул руку дружбы.
Шестой изменил ее жизнь.
А она его предала.
Голова у Феникс раскалывалась, конечности обмякли. Она села, свесив ноги с обрыва, и мысленно перебирала в памяти последние минуты в ледяном дворце. Была ли возможность все переиграть? Спасти Шестого? Феникс задавала себе бесконечные вопросы, прикидывала безумные варианты, пока не ощутила головокружение вместе с тошнотой. Хрум лизал ей щеку, но даже бельчонок не мог отвлечь ее от мрачных мыслей.
Наконец Феникс встала и уныло поплелась в лагерь.
Семерка устроилась у огня, притянув колени к груди. Ощутив на себе взгляд Феникс, она отвернулась. Неужели Семерка винит ее в случившемся? Впрочем, ничего другого она и не заслуживала. Пятак сидел поодаль, глядя в пустоту. Юные ведьмы сбились в кучку и, обливаясь слезами, тихонько переговаривались.
Пес шагнул к Феникс и легонько толкнул носом. Она с благодарностью прильнула к нему.
– Похоже, Зарница нашла решение.
– Шестой?.. – выдохнула Феникс, поворачиваясь к ведьме, и ее внезапно охватила надежда.
Зарница вздрогнула:
– Нет, прости. Речь о возвращении на Уступ. Пятак сказал, что в Айсгард вы перенеслись через портал и Нара якобы оставила его открытым.
– А… – Феникс старалась понять, о чем говорит ведьма, но имя Нары иголкой засело в мозгу. Нара мертва. Как и ее семья. Как Силвер.
Боль потери сдавила грудь, и Феникс затаила дыхание, чтобы не разрыдаться. Шестой, Нара, ведьмы, так радушно встретившие ее. Все это невыносимо давило на Охотницу, подтачивало изнутри. Хотелось свернуться калачиком на земле и притвориться, что ничего не было.
– …Загвоздка в том, чтобы соединить порталы, – объясняла Зарница. – Но попытаться стоит. Если все получится, мы выиграем немало времени.
В отблесках костра Зарница казалась поразительно хрупкой, того и гляди унесет ветром. Очевидно, она держалась только ради Тэа с Либет и благодаря невероятной силе воли.
– И убережет от опасности. – Впервые подала голос Зена.
– Можешь попробовать прямо сейчас? – Феникс заставила себя посмотреть на юную ведьму.
Зарница замешкалась. В отличие от Зены.
– Нет, не может, – просто ответила ледяная орлица. – Она опустошена до предела. Надо подождать до завтра. Или до послезавтра.
Зарница обмякла от облегчения.
– Мы по-прежнему слишком близко к Айсгарду, – прорычал Пес. – Долго задерживаться здесь нельзя.
– Почему? – тусклым голосом спросила Феникс. – Повелитель хочет, чтобы мы принесли весть о его триумфе в Айсгард. Зачем ему вредить своим посланникам?
Произнеся эти слова, Феникс ощутила дурноту. Пес снова ласково ткнул ее носом.
– Пусть отдыхают, – мягко проговорила Зена и, отвернувшись от Феникс, окинула всех взглядом. – Я берусь патрулировать небо. Здесь на много миль ни одного укрытия, никто не сумеет подкрасться к нам незамеченным.
Пес согласно кивнул, и у ведьм и у Феникс вырвался вздох облегчения. Спать на земле было жестко, зато благодаря ветряному заслону и согревающим заклинаниям путники не мерзли. Постепенно все забылись тревожным сном, даже Фитиль свернулся клубочком и сладко посапывал в костре.
Одна только Феникс не смыкала глаз, предаваясь тяжким раздумьям.
А вдруг она больше никогда не увидит Шестого?
Хрум прильнул к ее щеке, но даже он не мог ее утешить.
Феникс перекатилась на спину и уставилась на яркие бдительные звезды, но по-прежнему не находила ответа.
Глава 57
Лежа у костра, Пес наблюдал, как мечется и ворочается Феникс. Он ощущал ее боль, раскаяние, знал, что она думает о Шестом, и безумно хотел ее утешить. Пару раз он порывался что-то сказать, но в последний момент отыгрывал назад, не в силах подобрать нужные слова.
Его самого терзало чувство вины. Какой же он Хранитель, если позволил похитить юного Охотника прямо у себя из-под носа? Почему он не пробился к Шестому, зубами не выгрыз его у Виктории?
Ты испугался.
Пес тщательно обдумал свою догадку. Да, так и есть: его внушительные габариты и недюжинная сила не избавляли от страха. Он боялся и раньше, однако это никогда не мешало ему достичь намеченной цели. Ответственность всегда перевешивала.
Пес поерзал, стараясь устроиться поудобнее. Несмотря на согревающее заклинание, лед неприятно холодил брюхо. Его чувства обострялись с каждым днем, вопрос: к добру ли? Две недели назад он бы лежал здесь, не испытывая ни малейшего дискомфорта. Все изменилось после встречи с выдрой. Ундина сказала, что ее прикосновение наделяет здоровьем, излечивает болезни и недуги. Однако получилось все наоборот: никогда еще Псу за всю его долгую-предолгую жизнь не было так плохо, как сейчас.