Феникс. Начало — страница 38 из 42

— Завтра все местный билять должны ходить в длинных юбках и платках на голове. — парень склонился, разглядывая моих спутниц: — Понятно?

— Вы кто такие, убогие? — соседка даже побледнела от злости: — Вы что на дорогу встали, придурки? А если бы я не успела остановится?

— Мы с вами завтра поговорим, какие мы придурки. — парень сплюнул на землю: — А пока езжай, шалава.

— Да ты! — соседка попуталась выскочить из машины, я еле — еле успел схватить ее за руку.

— Не надо сейчас этого делать. — я твердо смотрел в ее расширенные от бешенства серые глаза: — У нас сейчас нет никаких шансов что-то кому-то доказать, смешно только будем выглядеть. И платье не купим.

— Ладно, поехали. — девушка тронула автомобиль, все еще кипя от злости: — Вечером мужу расскажу, он им устроит.

— Кстати, извините, мы несколько лет здороваемся, а имени вашего я не знаю. Меня Саша зовут, Саша Иванов.

— Инна, Инна Мельникова.

— А это Таня Белохвостикова, моя одноклассница. Она в крайнем доме живет.

Барышни церемонно улыбнулись друг другу.

Пока мы ехали в сторону центра, я не мог понять одного — мы в своей прибрежной полосе оказались как будто в резервации. У нас толпами бродили явные чужаки, на углах домов стояли молодые люди в черных повязках на головах, где-то во дворах жгли костры и резали кукую-то мелкую скотину, магазины закрыты, но полно машин, из кузовов которых торгуют всем, чем хочешь.

На выезде на трассу нас попыталась перехватить какая-то иномарка, полная народу, но Инна, мгновенно раскрутив моторчик своей машинки, «шашечками» ушла, прыгая между могучими фурами. А стоило нам проехать Транссиб, что отделяет прибрежную часть от остального Города и имеет только два узких переезда, как окружающая жизнь мгновенно изменилась. Несколько машин Дорожного патруля, внимательный взгляд полицейского в черной каске и бронежилете, «случайно» направившего ствол короткого автомата на приезжающие мимо машины, и как будто попали в другую страну.

На оживленных перекрестках полицейские мотопатрули, но зато все магазины открыты, стайки девушек в минималистических одеждах белозубо улыбающихся встречным, передвигающихся без сопровождения мужчин — было полное ощущение того, что мы с девушками приехали из какого-то зазеркалья в нормальный и почти правильный мир, в котором можно выйти вечером из дома и пойти прогуляться под ночным небом, любуясь на мерцание далеких звезд, и тебе за это ничего не будет.

Я ни хрена не понимал. Было стойкое ощущение, что кто-то в центре принятия решений провел какие-то красные линии и мы, с людьми, кому не посчастливилось купить квартиры на неправильной стороне этих линий, были поставлены перед негласным выбором — либо выживать, беря все риски на себя, или становиться беженцем в собственной стране, бросая то, за что ты отчаянно горбатился много лет, выплачивая неподъемные суммы ежемесячного платежа, отказывая себе во всем. А теперь вам просто не повезло. У страны нет ресурсов бороться за правильное поведение привлеченной рабочей силы на всей территории, поэтому, исходя из финансовых возможностей, государство чуть-чуть сокращает территорию, где вам гарантируется все в полном объеме.

И если ничего не делать, то вскоре, когда кости животных, сваренных в огромном казане посреди бывшей детской площадки, будут валятся на всех газонах, а в девушку с непокрытой головой будет кидать камнями толпа весело галдящих что-то непонятное, детей, будет уже слишком поздно. И даже если ты приспособишься к новой жизни, лишь изредка, перебежками, выбираясь до ближайшей разбитой «газели», которую переоборудовали в стационарную торговую точку, торгующие всякой всячиной, веселые гости твоей страны, а вечер ты будешь проводить тихо-тихо, чтобы не побеспокоить новых соседей, и засыпать привыкнешь под пение заветов Великого Учителя под окном, но ты все равно потеряешь. С приходом нового уклада, твой единственны актив, за чьи тонкие, бетонные стены ты платил добрый десяток лет почти половину своей заработной платы, с этого момента начнет быстро дешеветь, скатываясь к величине первоначального взноса в банк.

— Приехали! — деловой голос Инны выбросил меня из состояния глубокой задумчивости: — Остановка «Больница», кому там надо к маме — вылезайте.

— Таня, с тобой сходить?

— Нет, не стоит. — Белохвостикова младшая посмотрела в зеркало, хорошо ли прикрывают ее лицо очки и бейсболка и полезла из салона.

— Саша, а что она так маскируется? — Инна недоуменно смотрела вслед легкой девичьей фигурке, с трудом открывающей тяжелую дверь приемного покоя: — Я же ее раньше видела, вполне симпатичная девчонка.

— Они вчера пытались к сепаратистам выехать, а на Мосту, в очереди к КПП, бензовоз взорвался. Топливо горящее потекло во все стороны. Они машину бросили и побежали. А там машины очень плотно стояли…В общем Танина мама серьезно пострадала, хотя Таня этого и не говорит, и Татьяне на лицо что-то попало, что она пытается замаскировать, ну и машина у них сгорела. А в квартиру их, в крайнем доме, кто-то пытался влезть и замок сломали. В общем я ее вчера к себе домой привел, пока ее мама не выпишется, ну а сам сегодня ночевал на кухне, на диванчике.

— Охренеть, а я даже вчера в Сеть не заглядывала… — Инна была явно ошарашена происшествию, случившемуся у нас, буквально под окнами.

— О вчерашнем происшествии в Сети почти ничего нет. Написали, что был хлопок и есть пострадавшие, а вопрос с компенсацией еще не решен, так как бюджетное правило разрешает провести эти дополнительные выплаты только через месяц, когда следующее полугодие начнется.

Таня вышла из больницы минут через двадцать, сказала, что у мамы все есть, а недостающие пасту «Кедровая» и зубную щетку она купила в больничном магазинчике на те двести рублей, что насильно я всучил ей пред выходом из дома.

— Ну что? Я свою часть договора почти выполнила, теперь ваша очередь исполнять обещанное! — Инна хищно оскалилась: — Едем в торговый центр, выбирать мне одежду! Только Саша, не вздумай куда- нибудь сбежать, учти, что я знаю твой адрес.

Я никогда не знал, что покупка платья длиться так долго.

Оказалось, что в торговом центре не один отдел с женской одеждой, а не менее трех десятков. И в каждом маленьком магазинчике, на вешалках висит не одно-два куска ткани, одинаковой расцветки, а, как бы не пять десятков. А кроме платьев Инна меряла какие-то кофточки, шортики, джинсики и даже осенние плащи. Мои робкие возражения, что это не платье, за которым мы суда приехали, жестко отметались. Хорошо, что в некоторых магазинчиках были мягкие диванчики, которые я сразу же занимал, заставляя Инну выходить из примерочной и идти ко мне, если ей настолько важно мое мнение, о там, как там на спине сидит.

Больше всего меня удивило, что не имеющая денег Татьяна с не меньшим энтузиазмом принимала участие в примерке вещей на себя, в конце концов, скинув очки и бейсболку (И ничего у нее на лице особого нет, так, пустяки. Синяк с одной стороны и длинная царапина с противоположной стороны лица.).

Хождение по тридцати магазинам ожидаемого закончилось ближе к вечеру. Инна созвонилась со своим мужем, похвастаться обновкой и сообщить, что он был прав, запрещая ехать по магазинам одной. Судя по реакции Инны, мужик расчувствовался и супруги помирились.

— Саша плюс Таня! Предлагаю ненадолго съездить к Спортивной арене и подождать там моего мужа. Обещаю неограниченное количество мороженного, ну и всего другого, что сами выберете. А потом туда мой муж Борис подъедет и мы, на двух машинах, сразу домой поедем. Ну пожалуйста!


Через полчаса мы стояли на смотровой площадки перед новым Дворцом спорта, что недавно построили в пойме Реки, ели мороженное в вафельных рожках и любовались видом Реки.

— Это что там вдалеке строят? — я мысленно обратился к затихшему, в последнее время, в нашей общей голове, внуку.

— Новый мост через Реку с погранпереходом, на условиях частно-государственного партнерства — как по писанному оттарабанил он.

— Это что за зверь такой?

— Это значит, что государство и частные компании вложили деньги в строительство. Государство дало больше половины денег, выселило всех с прилегающей к месту строительства территории, заплатив компенсацию исходя из своих, смешных оценок. Теперь частная фирма построит объект и, в счет погашения своих затрат, будет на коммерческой основе пропускать на ту сторону транспорт и оказывать услуги таможни на границе в течении десяти лет. А если эта деятельность будет убыточной, то каждый год из бюджета Города будет выплачиваться компенсация в размере суммы убытков.

— Погоди! — Я перебил потомка: — Я правильно понял, что государство дало денег в два раза больше чем частные фирмы, и государственные деньги из сумм налогов, что платят граждане. Так? А потом, эти же граждане, должны будут оплачивать из своего кармана проезд на ту сторону и переход границы? Тебе не кажется, что это что-то неправильное?

Я почувствовал, что внук мысленно пожал нашими общими плечами.

И еще один вопрос — а кто поедет по платному мосту, если у нас под окнами проходит бесплатный, государственный мост? Или частной фирме все равно, если каждый год ей будет Город возмещать все убытки?

Саша опять ничего мне не сказал, сигнализируя, что не знает правильного ответа.

— Интересно, а кто эти смелые люди, что рискуют играть с государством своими деньгами?

— Не знаю, там много фамилий, но я знаю, что это люди, которые умеют дружить.

Глава 23Подселенцы за окнами

— Слушай, папа, а что там творится? — я вышел на лоджию и ткнулся плечом в опершегося на ограждение отца, который, с кружкой кофе в руке, любовался на багровый закат.

— Где?

— Да вон, там, где транспортная компания находиться.

У самой насыпи моста уже много лет располагался огромный ангар старейшей в регионе транспортно-логистической компании «Энергодрайв». Сейчас это сооружение было окружено десятком больших автобусов, кругом бестолково сновала толпа народу.