Ведьму они встретили за чаепитием в садовой беседке возле дома.
– Здравствуйте! Мой дом всегда рад дорогим гостям. Чайку? – засуетилась хозяйка.
– Спасибо, мы на пять минут, – ответила Цветкова. – А где ваш сын?
– Так он в последнее время сам не свой. Его как отпустили, он все ездит по окрестностям, Машу свою ищет. Говорит, что, посидев в тюрьме, переосмыслил свою жизнь и теперь без Маши для него белый свет не мил, – ответила Лилиана. – Может, все-таки чая? Маски из лечебной смеси я вам не предлагаю.
– Спасибо и на этом. У меня до сих пор кожа пахнет далеко не парфюмом, – ответила Яна, собираясь с мыслями. – Я как раз по поводу Марии и пришла.
– Что? Вы знаете, где Маша? – встрепенулась Лилиана.
– В тот день, когда она исчезла, я же была вместе с ней в бараке, – начала Яна.
– А что вы там делали? – удивилась ведьма.
– Судьба привела, – туманно ответила Цветкова. – Так вот, спала я плохо в новом месте и видела, как Маша ходила туда-сюда, а потом тихонечко стала собираться. И у нас с Марией состоялся разговор.
– Вы знаете, где ее искать? Скажите! Сын ведь мучается! – буквально умоляла Лилиана.
– Мария уехала к своей подруге, я напишу вам адрес. Только пообещайте не обижать Марию и принять в семью, она уже своего хлебнула.
– Да что вы такое говорите? Я что, монстр, что ли? Я только рада буду.
– Ваш сын считает иначе, он сказал Марии, что у вас сложный характер и вы вряд ли кого-нибудь пустите в свой дом, – сказала Цветкова и пытливо посмотрела на Лилиану.
Та покраснела и сконфузилась:
– Ну, так это… Это когда было? Как говорят, давно и неправда. Я, может, тоже пересмотрела свою жизнь. Не волнуйтесь, не обижу я Машу.
– А ваш сын пусть к врачу сходит еще раз и проверится на предмет бесплодия, – покосилась на Мэтью Яна.
– Это еще зачем?
– Вы же поинтересуетесь, почему Мария так внезапно сбежала, ничего не сказав даже Михаилу? – спросила Яна.
– Конечно, поинтересуюсь… А что случилось?
– Я застала ее с тестом на беременность. Тест был положительный. Маша была удивлена и обрадована и не верила своему счастью. Других мужчин у нее не было, она забеременела от вашего сына, – ответила Цветкова. – Теперь вы знаете все.
Лилиана побледнела.
– Ну, как же… Миша же… Он говорил, что и она не может…
– В жизни всегда есть место чуду, – ответила Яна. – Маша боялась, что Михаил не поверит, скажет, что она нагуляла ребенка от кого-то, поэтому собрала вещи и по-тихому ушла из его жизни.
Лилиана сидела, оглушенная этим известием.
– Значит, я стану бабушкой?! Какое счастье! Как это у вас, Яна, всегда получается быть в самых неподходящих и самых нужных местах? Вы – настоящая ведьма, не я. Точнее, добрая волшебница!
– Я раскрыла бы местонахождение Марии, если бы Мише понадобилось алиби на момент убийств. Они же были вместе. Но не пришлось. Маньяка нашли. Не без вашей помощи, Лилиана. После того, как вы рассказали нам о нелегкой судьбе Олеси Дмитриевны, мы связали все воедино. Когда-то она поступила так же, как Маша, – уехала, закрылась и спряталась от всего мира, решив, что ей никто не поверит и не поможет. Не дайте Марии совершить эту же ошибку. А теперь мы пойдем, нам уезжать надо.
– Храни вас Бог! – Лилиана пошла провожать Яну и Мэтью, прижимая к груди бумажку с адресом подруги Марии. – Хотите, я вам погадаю напоследок?
Яна на секунду задумалась.
– Не-а. Я и так все знаю про себя, – ответила Цветкова, и женщины расцеловались на прощание.
Эпилог
Конечно, Яна не думала, что судьба посмеется над ней во второй раз.
Войдя в салон самолета, летящего до Москвы, первым, кого она увидела, были подруги-стюардессы Татьяна и Анастасия. При виде Цветковой Татьяна так широко разинула рот, что могла потерять вставную челюсть, если бы она у нее была.
– Не может быть. Какой вид! Вы, видимо, хорошо отдохнули, – сказала она.
– Не завидуйте. И мне очень приятно, что, работая с таким количеством людей, вы запомнили именно меня. Это придает уверенности в себе, – ответила Яна.
– Уверенности вам не занимать, – протянула стюардесса и еще долго смотрела Цветковой вслед.
Виталий Николаевич, оказавшись в бизнес-классе, радовался как дитя, попеременно вытягивая то одну ногу, то другую и ожидая, когда начнут разносить еду.
– Летим назад с легким сердцем? – спросил улыбающийся майор.
– С облегчением, я бы ответила, – покосилась на него Цветкова.
– А ваше расставание с заморским принцем выглядело каким-то скомканным, – отметил Лебедев. – Карл явно не ожидал увидеть тебя с чемоданом.
– Это было прощание, расставание у нас произошло много лет назад, – ответила Яна, усаживаясь рядом с Мэтью. С ним она совершенно ничего не боялась – даже полета.
– Я слышал, у него в номере побывала одна юная особа, – подливал масла в огонь Виталий Николаевич. – А ты, Мэтью, молодец. Выполнил свою работу – нашел маньяка. Только тебе Яна помогла! Наша принцесса с детективным огоньком!
– Слушай, чего ты всех цепляешь? Принял уже для храбрости, что ли? – недовольно посмотрела на него Цветкова. – Этот отпуск, если его можно так назвать, организовал ты! И ты же являлся телохранителем маньяка и главной сволочи во всей этой истории. Поэтому не понимаю, с чего ты так веселишься. Ты-то облажался больше всех, к тому же клиента своего не уберег.
Дело в том, что перед отлетом в Москву Иван Сергеевич Капустин внезапно помешался рассудком. Попросту сошел с ума. Он начал бегать по отелю и кричать. Ему везде мерещились змеи и тараканы, которые пытались заползти ему под кожу. Капустина поймали, надели на него смирительную рубашку и увезли в местную психбольницу. Принявший его врач никаких утешительных прогнозов не дал.
– Собаке собачья смерть, – хмыкнул Виталий Николаевич. – После того, что я о нем узнал, мне Ивана совсем не жаль.
– Это расплата, – кивнула Яна.
– А я слышал, что перед помешательством к нему в номер заходил высокий, красивый мужчина и о чем-то с ним говорил. А потом вот…
Яна повернула голову к Мэтью, в ее больших глазах читался немой вопрос.
– Чего ты на меня так смотришь? Как будто я один высокий и красивый? Твой князь Штольберг тоже подходит! Может, он зашел к этому алчному профессору и расстроил его, сказав, что у него все есть, а вот графского титула нет и не будет.
– Ладно, не хочу ничего знать, – отвернулась Яна.
– Вам как всегда шампанского? – приблизилась стюардесса.
– И побольше, – подыграл Мэтью.
– Да… Одни расстаются, у других появляется шанс быть вместе, – протянул Виталий Николаевич.
– Ты о чем? – спросила Яна. – О несчастной любви Олеси к Ивану или о шансе, который выпал Маше и Михаилу?
– Я о тебе и твоих ухажерах. Рассталась со Штольбергом, но встретила Мэтью. Не мужчина, а мечта для тебя! – подмигнул он и рассмеялся.
Яна надулась, но через какое-то время не выдержала и, придвинувшись к Мэтью, спросила:
– Так что это было? Секретная методика? Гипноз? А ты можешь меня загипнотизировать, чтобы я в тебя влюбилась?
– А чего тебя гипнотизировать? Ты и так влюбилась, – улыбнулся Мэтью.
– Нахал! – фыркнула Яна.
– Не о том вы думаете. А вдруг сейчас самолет упадет в море, что делать будем? – спросил Виталий Николаевич.
– В соленой воде у меня, по крайней мере, волосы очистятся от розовой краски! – ответила Яна. – Так что все на пользу!
– Аминь! – вздохнул следователь. – Самый сильный гипноз – это любовь!
Феникс – птица угорелая
– Мама, у нас будет ребенок! У меня – сын, а у тебя – внук, – сообщил прямо с порога своей уже не очень молодой матери Виталий Юрьевич Багрянцев – акушер-гинеколог первой категории, заведующий отделением патологии беременности в столичном роддоме.
Виталий Юрьевич был отличный специалист в своей области, он наблюдал женщин, у которых беременность протекала с известными отклонениями от нормы, вследствие чего они нуждались в более или менее длительном наблюдении, режиме и лечении до наступления родов.
Мария Степановна взялась за сердце, вернее, за ту область, где оно находится, и медленно осела на коридорный пуфик.
Она всегда выходила в коридор встречать сына с работы и приглашала в кухню-гостиную, где усталого Виталика ждал сытный ужин. Конечно, учитывая специфику работы акушера-гинеколога, вкусная домашняя еда не всегда подавалась Виталию Юрьевичу вовремя. Частенько его матери приходилось ужинать в одиночестве и ложиться спать, так и не дождавшись с работы сына. Она жила в соседней квартире и очень радовалась обстоятельству, что огромная квартира-студия сына находится так близко. Она вела домашнее хозяйство сына и вникала во все его заботы и проблемы. Ничего не ускользало от ее зоркого материнского ока.
Сложные и внеплановые роды, кровотечения, да мало ли еще какие осложнения заставляли Виталия Юрьевича оставаться со своими «двойными пациентами», как он иногда шутил.
Вид сына сильно напугал Марию Степановну.
– Виталик, что с тобой? Ты заболел? Ты плохо себя чувствуешь?
– Нет, мама, не беспокойся. Всё хорошо, – ослабил галстук Виталий.
– Ты себя в зеркало видел?! Ты кого пытаешься обмануть? Говори немедленно, что случилось! Не рви мне сердце, я же твоя мать!
Виталий потерянно посмотрел вокруг, словно не видя, за что можно зацепиться.
– Мама, я сегодня решился на такое!..
– Господи, сынок! – схватилась за сердце Мария Степановна. – Не… я не знаю, но с кем не бывает… Да ты у меня умница! Но ты же человек, это бывает у всех. Может, ты и не виноват. Мало ли что было с организмом матери и ребенка? А кто пострадал? Или погиб? – заломила руки Мария Степановна.
– Пока никто… – мрачно посмотрел на нее сын потемневшими глазами. – И я сознательно иду на это, находясь в твердом уме и памяти.
Мария Степановна от ужаса на какое-то время потеряла дар речи.
– Как это «сознательно»? Намеренно, что ли? Но почему?! Что случилось?! Ты же профессор! Доктор наук! Врач от бога! Почему и зачем?! Что ты сделал, сын?!