Ничего подозрительного в артистах не было. Как не было у меня и желания на них смотреть, хотя остальные, кажется, были не против подобных развлечений. Ну за исключением Берта, дававшего последние наставления своему оруженосцу. Ивер, одетый в, кажется, не до конца подогнанный под его долговязую фигуру доспех, кивал — на все. Выглядел парень разом напряженным и решительным, явно желая показать всем, и в том числе себе, что он заслуживает в будущем стать рыцарем.
Я не без труда, но все же сумела уйти с трибуны, кое-где продираясь сквозь толпу зевак, поглощенных представлением. Может платить госларцам было и нечем, но публика тут была благодарной. Восторженные охи на каждый кувырок акробатов и аплодисменты на каждый из простейших трюков фокусников перемежались с восторженной тишиной во время весьма неплохих, на мой взгляд, выступлений музыкантов между номерами.
Надо сказать, что когда я здесь была в последний раз, никаких подобных развлечений толпы не предусматривалось. Видимо нынешний правитель решил задобрить Владык и подданных подобным способом. Впрочем, неудивительно в свете всего происходящего здесь.
Подумав попытать счастья у кузнеца я направилась в ту часть лагеря, где с утра видела его шатер. Может, если не сам бронник остался за своим товаром следить, то хотя бы кто-то, кто сможет помочь с мерками и прочим.
На деле такая вот оплата за пользование, но не покупку, брони, на госларских турнирах была и раньше. Неплохой источник дохода для рыцарей из тех, кто не желал идти на ристалище из-за возраста, болезни или еще по какой причине, но хотел заработать денег. Ну и прибыток в городской бюджет — немало количество амуниции было из хранилищ Гослара. То, что было не по размеру нынешним стражникам, то, что выдавали впервые нанявшимся в какой-нибудь поход на лесных чудищ воинам без своих полных доспехов, множество отдельных элементов брони, снятых с убитых по лесам и окрестным полям, и не нашедших себе нового владельца… Не самые удачные изделия местных умельцев, наконец.
Словом, груда порядком проржавевшего и мало на что годного металла, которой на пару дней придали лоск и за которую брали втридорога.
Рассчитано все это было на всяких охотников до славы, для которых, между прочим, оплата участия была выше втрое. И все равно в броне с чужого плеча до финала не добраться. Но попытка — не пытка, и многие пытались.
Кузнец, который тут наймом брони и заведовал, немолодой уже и лицом, и телом бородатый мужчина, чье лицо от уха до подбородка пересекал шрам, обнаружился там же, где был и с утра. Обмерял меня он без всяких вопросов, и на удивление споро для своего возраста принялся вытаскивать из кучи доспехов, разложенных по всему шатру, то, что могло еще сослужить хорошую службу и сохранить от случайной раны. Бились тут хоть и специальным, затупленным оружием, но все же от той же копейной сшибки можно было простыми щепками, под броню вошедшими, покалечится. Можно было на ристалище выйти и в моих нынешних доспехах, легких по местным меркам, но это точно внимание привлечет, так что выделяться не стоило.
Что-то подошло, что-то даже надевать не хотелось, как погнутый и не до конца очищенной от ржавчины и, кажется, даже крови предыдущего владельца горжет, что-то с помощью дополнительных дырок в ремнях удалось подогнать хоть как-то.
Кроме шлема. Не подходил ни один. То вообще ничего не было видно, то двигался на голове так, что любой удар оглушит наверняка, то тяжел настолько, что шею сломать недолго.
Наконец бронник, что-то бурча себе под нос, из какого-то самого нижнего ларя вытащил шишковидный шлем с плотной кожаной бармицей. Понятно, почему он был спрятан так далеко — кожа едва ли была способна защитить от сильного удара. Кроме той, что вываривали в соках тиувана мастера юга. На вид она от обычной почти не отличалась, только стоила целое состояние и, мало в чем уступая стали, весила меньше нее.
Я постаралась успокоить дыхание и ничем не выдать себя. Металл под пальцами был знаком, я и гравировку на внутренней стороне наносника нащупала без труда.
Когда-то за уничтожение культа суртопоклонников «Дремлющий змей» один из высокопоставленных вельмож Железной Гавани отдал мне этот шлем. Один из редких случаев, в которых моя служба была вознаграждена благами земными.
Я замерла, ощупывая кожу и металл. Кажется, никто его не трогал с тех пор, как шлем вместе со всем моим тогдашним снаряжением пришлось бросить во время побега из Гослара после убийства судьи. Неудивительно — мало кто знал о тиуване. Кроме южан, конечно.
Стоит ли говорить, что и сел шлем идеально?
— Сколько стоит?
— На турнир или навсегда? — не без ехидцы уточнил бронник.
— И то, и то.
— На турнир — десятка. Навсегда — отдам бесплатно, как истинной хозяйке. Если завтра Андриана на лопатки уложишь.
Я медленно отложила шлем, вглядываясь в смутно знакомое лицо кузнеца. Он широко ухмылялся.
— Может тряпка твоя на лице и обманет кого-нибудь, но только тот, кто знает цену этой вещи, рискнет такой шлем на сшибку взять. Да и помню я тебя, Служительница, уж больно хорошо. В первом ряду, считай, стоял, когда на площади все случилось. А твои движения и манера держаться не пропали никуда, да и эльфов мне доводилось видеть в жизни своей, не все годы-то в Госларе сидел. Да и, что уж, немного у нас в округе людей с оружием женского полу. Ну и, что тут таить, повод-то твоего прибытия понятен.
— Вы меня с кем-то путаете.
Бронник криво улыбнулся.
— Твоя тайна в безопасности. И коль не хочешь быть узнанной — то держись подальше от герцога. Кто-то мутит воду, и, поверь, у меня нет никакого желания наблюдать, как сторонники Адриана и его отца разорвут мой город на куски, вцепившись друг другу в глотки. Но — я тебе этого не говорил.
— А…
Спросить я ничего не успела. Послышались шаги, и в палатку вошел сначала статный молодой черноволосый рыцарь в одеждах с гербом Гослара, а после — парень едва ли старше Ивера с магической книгой на поясе.
— Ваше Высочество, — бронник поклонился.
Повторила его жест и я.
Стараясь не выдавать тот факт, что от вошедшего тянуло слабым-слабым, но уловимым ароматом неприятной скользкой словно бы магии.
— Делай что должно, — мрачно сказал юноше рыцарь. — У меня еще здесь дела. Думаю, посторонним стоит выйти.
— Мне при проверке доспехов ни от кого не будет помехи, — осторожно заметил юный волшебник.
— Определенно — стоит выйти, — с нажимом повторил Андриан Гослар.
Я коротко поклонилась, не желая ссориться, и, уверив бронника что вернусь за выбранным снаряжением, быстрым шагом покинула палатку.
Уже выходя я заметила, как молодой маг развел руки — и складки его одеяний чуть разошлись, явив висевший на поясе архаичный каменный кинжал с треугольником и кругом на рукояти. Таким же знаком, какой был и в письме. Стоит ли говорить, что от юноши не исходило никакого ощущения, а огонь лишь слабо интересовался лишь принцем-рыцарем…
Не стоило нервировать и так чем-то недовольного наследника Гослара и отираться поблизости от кузнеца. Пойду что ли гляну на бои.
И, надо признать, местные юные бойцы были весьма и весьма неплохи. Следить за ними было одно удовольствие.
Уже после окончания представления, после выступления оруженосцев — Ивер вылетел аж в четвертом круге, что весьма и весьма недурно для новичка, каким он явно был, мы сидели около палатки под чарами налегавшего на яблоки Витора и обменивались новостями.
Где-то в отдалении играла музыка, раздавался звон бокалов и звонкий смех. Рыцари, оруженосцы, слуги и просто знатные жители города участвовали в масштабной пирушке. Туда могли попасть и мы с Арджаном, и даже Дианель, если бы захотела. Но я не стала рисковать, а чародейка заявила, что уже пообщалась с местными куда больше, чем считала нужным.
— Разумеется, кто проклял принцессу никто не знает, — задумчиво заметила Дианель, попивая невесть откуда взявшееся вино, — но многие думают на самого герцога.
— Что? — Витор едва не поперхнулся яблоком.
— Будешь много их есть — завтра из кустов не вылезешь, снисходительно заметил Арджан. — И даже я слышал, что все так.
— Но зачем ему это?
— Наследники, — лаконично отозвалась чародейка.
— Не понял, — Витор слушать предупреждение чешуйчатого насчет яблок явно не хотел, отправив в рот очередное.
И как он их ест, кислятина же?..
— Многие сходятся к тому, что Селена и Андриан — никудышные наследники престола, — словно малому дитю пояснила чародейка. — У них есть свои сторонники из молодежи, согласные с тем, что надо обновлять Гослар, упразднять привилегии рыцарей и вместо них нанимать Серебряных Клинков, как на побережье делают, но таких немного.
Я хмыкнула.
— С такими идеями — я не удивлена.
Упразднить рыцарство в Госларе? Да их за то отправят в Лес. Без оружия.
— Конечно, говорят они это не совсем так, но суть ясна. Старшие дети нынешнего правителя не прочь, скажем так, и титулами поторговать, и земли у многих из старой знати отобрать, а то и вовсе лишить всех привилегий. Отец их обоих отправлял в путешествие по Первой земле, а Андриана даже — в Гавань и на Юг, чтобы мир вокруг не только на картах видели, и, кажется, они настроены сделать из Гослара Гавань. Так что немало толков о том, что так герцог хочет своевольной Селене навязать мужа, и его своим преемником назначить на посту главы города. Тут у них, кажется, и правда так можно закон о наследовании первенцем обойти. Наследовать будет принцесса, а Госларом управлять ее супруг.
— А принц останется у разбитого корыта.
— Именно так. Многие Адриана жалеют, кто-то сочувствует, хотя и считает, что он сам виноват и зря против себя своими речами и горожан, и рыцарей настраивает. Да и не любят то, что он со своими друзьями, которых нашел за морями, якшается, и народу не помогает почти. Кто-то рассказывает, что с юга мол Адриан привез еще и какого-то заклинателя, а они там все Сурту служат.