Я едва дожил до конца Совета, сразу же поспешив к себе наверх, рассчитывая наперво помыться и послать пажей за последними в эту осень цветами.
И все же, несмотря на охватившее меня торжество, я не мог уже справляться со своей равностью.
Когда я наконец-то поравнялся с комнатой моей повелительницы, никто, как по заказу, не болтался в коридоре, но я все равно прижался ухом к двери, прислушиваясь неизвестно к чему. Поздние розы кололи пальцы, я поправил волосы и хотел уже постучаться, когда услышал голоса. Говорили двое, женский голос принадлежал Лауре, мужской я не узнал.
– Это опять ты? – спросила изменница. – Ты же приходил уже до Совета?
– Не опять, а снова, – ответил незнакомец, – и готов всю жизнь быть с тобой, моя королева.
– Уходи. Ради бога, уходи! Сейчас сюда придут.
– Не беспокойся, душа моя, мне есть чем ответить любому, кто вломится в эту дверь.
– Уходи, – зашептала Лаура. – Ну что мне сделать, чтобы ты ушел?!
– Поцелуй меня! – последовал бесцеремонный ответ.
– Вот еще. Садись на своего дракона и лети отсюда.
– Без вознаграждения – никогда!
– Ну хорошо.
Тишина. Я выронил розы. Судя по нахальству, это Терри.
– Уходи… – чуть слышно прошептала неверная.
– После такого поцелуя? Никогда! Скажи, что будешь моею!
– Не могу. После, пожалуйста.
– Я вернусь за тобой, прекрасная Лаура.
Я сжал кулаки и взялся за ручку двери. В тот же момент замок покачнулся, и я расслышал звонкий голос любимой:
– Как тебя хоть позвать, если что?!
– Финист Ясный Сокол! Раз влетаю в окна! – счастливо засмеялся соперник.
Я не посмел войти в комнату, обещавшую столько любви и подарившую одни только разочарования.
Уже у себя вспомнил про Милицу, ждущую меня в подземелье драконов, и заплакал от стыда и горя.
Так уж получилось, что из шести посвященных я первый и проявил непокорность и строптивость. Так как в тот же вечер предъявил отцу и ничего не понимающей сестре ультиматум – либо она спасает дочь Рагнеды, приблизительное местонахождение которой я уже вычислил, либо я отказываюсь от участия в «Мистерии Феникса», и пусть все сделается прахом!
Я прекрасно понимал, что такое мое поведение иначе как предательством не назовешь, но ничего не мог с собой поделать!
Не глядя на меня, Джулия дала обещание завтра же атаковать подземную тюрьму.
Я чувствовал себя дерьмом.
51. Сон, обещающий стать явью
Ночь я не спал, ворочался с боку на бок и проклинал на чем свет стоит и Терри, и Лауру. Джулия не отказалась от выполнения обещания, но делала все как сквозь зубы, я чувствовал свою неправоту, но боялся признаться в этом и продолжал гнуть свое. Сестра внимательно изучила мои пометки на карте и позорно не разрешила сопутствовать ей. С собой она вообще отказалась брать посвященных, проворчав, что собирать нас потом замучается. Слава богу, ночью приехал Брас, и настроение Джулии от этого чуть улучшилось, даже Карл, казалось, был рад увидеть своего вечного соперника.
В детстве я под страхом наказания украл бы банку варенья и все тотчас забылось бы. Но сейчас, когда сестренка сделалась грозным Фениксом, возможно, речь должна была бы идти о бочке варенья, о цистерне повидла, о бассейне джема…
Под утро приснился сон – огромная, белая, сахарная башня, на крыше которой стоит девушка в голубом платье, подставив лицо ветру, и ждет своего возлюбленного.
Потом картинка сменилась, и я увидел небольшую плохо освещенную комнату с множеством свечей, которые вовсе не дарили свой свет, а, казалось, упивались им сами, дрожа от возбуждения и тревоги. В кресле напротив меня сидела Лаура, в белом подвенечном платье.
– О, дракон! – произнесла она, посмотрев на меня своими огромными, полными любви и света глазами. – Мой добрый, прекрасный дракон, возьми меня своей женой, милый. В сияющий полдень на троне из живых роз. Твоей любовью и ничем иным я существовала до сих пор как девушка и как цветок, пока сегодня не обрела наконец желанного единства. Нет среди людей невесты тебе на век драконьей жизни. Но призрак розы, отражение розы будет с тобой. Не гони же меня, посмотри: это я, Лаура, – душа цветка. Мы созданы друг для друга и будем вместе, как две половинки луны, сведенные воедино на празднике полнолуния.
Оторвись же от свечи, солнце давно смотрит в окно! Отпусти сны, дай мне руку. О, дракон! – Она потянулась ко мне, и вся комната точно засверкала ворвавшимся в нее светом.
«Но я же не дракон?» – подумал я про себя, Лаура смотрела на меня, как ни одна женщина до нее не смотрела.
– А какая разница, принц, дракон…
– Возьми меня дракон, – прошептала девушка, сделав шаг в мою сторону.
– Да дракон я, дракон! Если ты этого так хочешь, любимая! – Я бросился к Лауре, желая заключить ее в объятия, но девушка прошла сквозь меня и исчезла в стене, уйдя к своему далекому, невидимому для меня возлюбленному.
Джулия уже улетела, за нею по земле, в этот раз на конях, скакали рыцари во главе с Брасом, я проводил ее и затосковал. Терри и Лаура проявляли несвойственную для них сдержанность, ничем не выдавая своей тайны. То есть вели себя как всегда – весело болтая и то и дело пытаясь втянуть меня в разговор. Отец сетовал на то, что чем больше народа принимают участие в «Мистерии Феникса», тем труднее их собрать всех вместе. Я попытался поговорить с ним о мучивших меня мыслях. Он слушал меня около часа, ни разу не перебив, не задав вопроса. И когда я выговорился, пожал плечами, безрадостно бросив в мою сторону:
– Ты сошел с ума, мальчик мой. Просто сошел с ума, раз затеваешь игры с такой силой, как Феникс, всего за неделю до… Но что ты, скажи на милость, будешь делать, если Джулия спасет твою Милицу и погибнет сама? – усовестил он меня. – Ведь ни один из нашей компании не перетянет весы добра и зла и через семь дней мир рухнет! О чем ты думал – великий маг Карлес?! Где была твоя голова?!
А я думал о Лауре и Милице и о том, что меня никто не любит.
52. Драконий выбор
Вернувшись в замок, Адский принц не чувствовал ни радости, ни усталости. Правда, на протяжении всего полета он практически не тратил своих сил, так как при всем своем желании не мог обратиться в дракона и, еще чего глупее, подставлять соплеменнику свою спину. Карлес, усматривающий связь чудовищ с вечным лесом, предполагал, что, пролетев двое суток, отпущенных каждому дракону для пребывания в воздухе, они благополучно достигали особых площадок на деревьях, откуда лестницы вели их, преображенных в людей, вниз, теряясь в подземельях. На самом деле все было куда проще – летали драконы никак не менее чем в паре, а значит, через положенное время летун и наездник менялись местами.
Ворвавшись в покои Повелителя, Герман вышвырнул оттуда дотошного казначея и плюхнулся в кресло. Вся его кипучая энергия улетучилась, встретив равнодушный взгляд отца.
– Ну с чем пожаловал? – Эдуард зевнул, отмечая про себя, что въедливая золотая краска сохранилась лишь на бровях и в уголках глаз Адского принца.
– Твое приказание выполнено. – Герман начинал уже злиться на самого себя.
– Отлично. Как они восприняли мое послание? – Отец оглядел его с ног до головы – столь ненавистное ему чувство ленивой нарцисстичности еще не вступило в свои права над его сыном.
– Как и предполагалось, были потрясены. А как моя игрушка?
– Игрушка? – Повелитель совсем забыл о просьбе принца найти для него редкую девушку. – Ах да. Но может, ты имеешь в виду что-нибудь конкретное? В прошлый раз ты восхищался вкусом Эльлинсинга. Может, тебя могла бы устроить одна из его барышень? – Герман поднял одну бровь.
– Все?
– Боюсь, что это не то, папа, – улыбнулся жуткий мальчик. Отчего Повелителю стало не по себе.
– Князь на следующий же день достанет и больше, и лучше. Я, правда, не знаю, остановить ли свой выбор на Ангелике, что провела сто шестьдесят три года в янтаре, – это, должно быть, восхитительно, или на Лауре – бывшей подружке моего братца, которую он воспевает в стихах и сказках. Дать тебе почитать? Вот такая у меня проблема, – он развел руками. – Но не об этом я хотел с тобою поговорить.
– Я весь во внимании.
– Да… если ты занят, я готов зайти в другое время. – Он вскочил. – Речь идет о судьбе мира…
– Сиди. – Повелитель драконов посмотрел на Германа из-под полуприкрытых век. – Что ты имеешь в виду?
– Ну ладно, – смилостивился Адский принц. – Тебе известно, что я могу отличать правду ото лжи? Когда я увел драконов, крыланы сопротивлялись – сволочи! Я послал своего черненького прямо под окно Совету и застал там мирную идиллию…
– Кто разрешил тебе подлетать так близко к замку?! Тебя же могли убить!
– Если будешь перебивать, я вообще замолкаю. Так вот, прекрасная Ангелика обратилась ко мне с целой речью, она сказала, что близится «Час Феникса», в случае неудачи которого ни много ни мало погибнет весь мир. Иными словами, она дала понять, что мы вонзаем меч в дракона, на котором летим.
– Что она еще сказала?
– Ничего. Но была при этом очень даже хорошенькой. «Час Феникса», «Мистерия Феникса» – я слышал об этом. Может статься, что ее высочество не обманула тебя.
– Тогда получается, что мы воюем против собственной головы?
– Я не привык верить людям. Хотя думаю, что это следует проверить.
– Значит, я лишусь обещанного боя с Джулией?! Но это нечестно! – Он яростно топнул ногой.
– Если твоя информация верна, это означает лишь то, что твоя встреча с нею откладывается. Кстати, ты сразу же, как узнал все это, отправился ко мне, по дороге нигде не задерживался? – Глаза Эдуарда сверлили сына.
– Чуть-чуть, я вылетел сразу как смог.
– Что значит – как смог?
– Ну часа через три-четыре…
– Проклятие! – Повелитель встал и прошелся до окна. – Я хотел рассказать тебе кое-что о твоей сестре. Дело в том, что она обладает тайным оружием…
– Таким тайным, что о нем знает весь мир, – силой Феникса?!