12 августа краткое изложение этой статьи было напечатано в газете штата «Олбани ивнинг джорнэл», которую редактировал известный в стране представитель партии вигов Т. Уид. Газеты всей страны перепечатали версию Т. Уида в качестве авторитетного мнения. 14 августа статья из «Ченанго телеграф» была полностью перепечатана в куперстаунской газете «Отсего републикен». Купер тут же подал в суд на редактора «Ченанго телеграф», поместившего редакционную статью о его споре с согражданами, и на молодого редактора «Отсего республикен», перепечатавшего полный текст статьи. Первым в суде присяжных рассматривался иск Купера к Эндрю М. Бар-беру, редактору «Отсего републикен».
Дело слушалось в суде округа Монтгомери под председательством судьи Уилларда. Зал был переполнен; вызывали интерес и сам необычный иск и слухи о том, что писатель лично будет защищать свои интересы. Интересы редактора газеты представлял Джошуа А. Спенсер, один из самых опытных адвокатов штата по гражданским делам, рассматриваемым с участием присяжных заседателей. Он убеждал присяжных, что Купер, будучи всемирно известным писателем, не нуждается ни в их решении вообще, ни в возмещении убытков, чтобы сохранить свою репутацию. После окончания его речи присутствующие были уверены, что присяжные последуют его совету.
Но вот предоставили слово истцу. Купер четко и убедительно изложил смысл своих претензий. Решение присяжных было в пользу Купера, и судья присудил ему 400 долларов в возмещение убытков, что считалось крупной суммой для такого рода судебного дела. Так первая судебная схватка с американской прессой закончилась в пользу писателя.
Доброжелательное изложение хода суда было напечатано в одной газете – «Нью-Йорк ивнинг пост» и принадлежало перу друга писателя Теодора Седжуика.
Что касается Трехмильной зоны, то в 1850 году она перешла в собственность пятилетнего Уильяма С. Купера, в 1871 году он ее сдал в аренду поселковой общественной компании, а в 1899 году продал поселку за небольшую сумму.
Купер жаловался друзьям, что он на собственной шкуре познал, что такое тирания американского общества и американской печати. Он осознавал всевозрастающую роль крупного капитала и в частных письмах обращал внимание на «развернувшуюся ныне политическую схватку… между человеком и долларом». О так называемой свободной американской прессе он писал еще раньше в своих «Заметках о Европе». Пресса эта, подчеркивал писатель, становится и инструментом тирании. В ней отражаются пороки, финансовые интересы и ненасытная алчность класса коммерсантов, чьи представители контролируют ее. Чтобы заткнуть рот оппонентам, эта пресса прибегает к подлости и сквернословию.
История с Трехмильной зоной подтолкнула Купера к написанию нового романа. Он хочет описать злоключения американцев, возвратившихся на родину после длительного пребывания в Европе, хотя писатель в это время уже трудился над тремя произведениями: «Хроникой Куперстауна», «Историей военно-морского флота США» и публицистической книгой «Американский демократ».
«Хроника Куперстауна» – сухой, фактологический рассказ об истории поселка. «Любовь к определенным местам, – писал в предисловии Купер, – таким, как место, где вы родились или где прошла ваша жизнь, помогает поддерживать нашу привязанность и превращает нас в лучших граждан и, вообще, в лучших людей. Такая любовь усиливается знакомством с событиями, и по мере того, как с течением времени увеличивается интерес к прошлому, уважение к этому прошлому и память о нем усиливают нашу естественную тягу к родным местам».
В хронике поселка Куперстаун писатель не оставил никакого места для выражения человеческих чувств, она написана бесстрастным, сухим языком фактов, содержит множество полезных сведений, но никак не способна пробудить у читателей не то, что любовь, но даже обычный человеческий интерес к этому дорогому для писателя месту. В ней нет ни описаний прекрасной природы, мастером которых проявил себя Купер в своих романах, ни интересных рассказов о людях, которые осваивали и покоряли эти земли. Перечисляются имена и фамилии поселенцев, но для тех, кто никогда не знал этих людей, не видел их, все эти сухие перечисления остаются лишь поминальником.
В момент написания и публикации хроники, по свидетельству ее автора, в поселке проживало 1300 человек, Куперстаун был значительно лучше построен, чем обычные поселки такого рода, – многие частные дома, а также магазины и общественные здания были сложены из кирпича. И в отличие от многих поселков лучшие здания принадлежали частным владельцам, а не являлись тавернами, как это было в других поселках и городках. В Куперстауне было два бакалейных магазина, две аптеки, шесть фуражных лавок, торговцы шляпами, часовщики и ювелиры, жестянщики, портные, сапожники, кузнецы.
Купер с гордостью отмечает, что по крайней мере в 35 домах имеются пианино и в поселке есть два мастера, которые производят пианино и органы. Органы установлены в трех церквах. Три опытных преподавателя дают уроки музыки. В поселке по-прежнему издаются две еженедельные газеты – «Фрименз Джорнэл» и «Отсего републикен», исповедующие прямо противоположные политические взгляды.
В поселке имелось девять адвокатов, четыре практикующих врача. Самым крупным предприятием являлась типография братьев Г. и Э. Финни, в которой работали 40 человек. Она специализировалась на печатании Библии и школьных учебников. В этой типографии, кстати, и был отпечатан тираж «Хроники Куперстауна».
Весной 1831 года французское правительство Луи Филипа Орлеанского удовлетворило просьбу двух чиновников из аристократического круга Алексиса де Токвиля и Густава де Бомонта о поездке в США для изучения реформ тюремно-исправительной системы. Запросу 26-летнего де Токвиля и его приятеля предшествовало определенное развитие событий как в семьях молодых людей, так и в истории французского государства.
Алексис де Токвиль родился 24 июля 1805 года в семье представителя старинной нормандской аристократической фамилии, пэра Франции. Его прадед Кретьен де Малишерб, говоривший о себе как об аристократе-либерале, пострадал во времена Великой французской революции. Правнук считал себя политическим наследником своего прадеда и поэтому с энтузиазмом приветствовал восстановление династии Бурбонов на престоле Франции.
Тщедушный, излишне чувствительный, подверженный с детства частым приступам сильного беспокойства, Токвиль тяготел к родителям, держал себя слишком надменно с людьми незнакомыми и тем не менее способен был поддерживать тесные узы дружбы с теми, кого он хорошо знал. Так завязалась его дружба с таким же аристократом Густавом де Бомонтом. Взгляды Токвиля на современное ему общество и государство формировались под сильным влиянием лекций известного историка и государственного деятеля Франции Франсуа Пьера Гийома Гизо – идеолога крупной буржуазии. Франсуа Гизо известен как один из авторов теории, по которой главным двигателем исторических событий признавалась классовая борьба. Конечно, понимание такой борьбы у Ф. Гизо было ограничено буржуазным мировоззрением.
А. Токвиль усвоил из лекций, что уничтожение привилегий аристократии является исторической неизбежностью. Победа буржуазной июльской революции 1830 года во Франции лишь утвердила его в мысли о том, что Франция неумолимо движется к полному социальному равенству. Если раньше он изучал историю Великобритании как модель политического развития для своей страны, то теперь, летом и осенью 1830 года, его взоры и мысли отошли от конституционной монархии Великобритании и обратились к демократической Америке. Он вместе с Бомонтом решает отправиться в США под не вызывавшим сомнений предлогом изучения постановки тюремно-исправительного дела. Помимо официальной, была и собственная тайная цель – изучить демократические институты Америки, чтобы по возвращении во Францию можно было внести свой посильный вклад в реорганизацию ее государственных и общественных организаций.
А. Токвиль и Г. Бомонт провели в США девять месяцев – с мая 1831-го по февраль 1832 года. Они беспрепятственно путешествовали по всей стране, встречались с самыми различными людьми, внимательно наблюдали за всем происходящим, читали местные газеты и журналы, вникали во все, о чем им рассказывали новые американские знакомые, в большинстве своем люди известные, влиятельные и богатые.
«В Америке, – вспоминал впоследствии Токвиль, – я видел больше, чем просто Америку. Я искал образ самой демократии с ее отклонениями, искал, в чем заключается характер этой демократии, искал ее заблуждения и увлечения». Он полагал, что все происходящее в США «интересно не только для самих США, но и для всего мира. Это касается не только одной нации, но человечества в целом».
Токвиль пытался проникнуть в сущность американского политического устройства – равенство условий для всех граждан, которое импонировало его собственной философии политического развития общества. Он стремился понять, на чем зиждется жизнеспособность американской демократии, в чем и как конкретно проявляются ее крайности, каково ее возможное будущее.
Возвратившись на родину, А. Токвиль и Г. Бомонт опубликовали в 1833 году совместную работу «Тюремно-исправительная система в США и ее применимость зо Франции». Бомонт в 1835 году издал самостоятельную работу «Мари, или Рабство в США».
Токвиль также написал самостоятельную работу «О демократии в Америке» (1835–1840 гг.). Уже ее первая часть, опубликованная в английском переводе в США в 1835 году, принесла ему известность и выдвинула в число ведущих политологов. Во Франции он был удостоен ордена Почетного легиона, избран членом Французской академии. Его книга была издана в Англии, Бельгии, Германии, Испании, Венгрии, Дании и Швеции. В США она сначала рассматривалась как основанная на необъективных источниках, но со временем была признана классической.
Купер встречался в Париже с Токвилем и Бомонтом накануне их отъезда в США. Он с интересом прочел книгу Токвиля, так как появилась она в книжных лавках как раз, когда он работал над своим собственным произведением на ту же тему, которое даже по названию перекликалось с работой Токвиля. Свою книгу Купер назвал «Американский демократ». Внешним толчком к ее написанию послужили события, развернувшиеся вокруг Трехмильной зоны и заставившие писателя по-новому взглянуть на складывавшийся в Америке образ жизни, на проблемы развития американской демократии.