Важной составляющей подготовки и воспитания чекистских кадров являлся вопрос об отношении к гражданам, в том числе переступившим, или балансирующим на грани нарушения закона. В многочисленных обращениях Ю.В. Андропова к чекистским коллективам мы можем найти немало указаний на этот счет.
«Решительно пресекая враждебную деятельность, — подчеркивал он еще в апреле 1971 г., — мы должны вместе с тем избегать однобокости, уметь отделять от врага тех лиц, кто случайно попал во враждебную среду, политически заблуждаются или используются противником».
На одном из совещаний руководящего состава органов КГБ в феврале 1979 г. Ю.В.Андропов обращал внимание на то, что «чекисты призваны бороться за каждого советского человека, когда он оступился, чтобы помочь ему встать на правильный путь. В этом и заключается одна из важнейших сторон деятельности органов госбезопасности. Она имеет большую политическую значимость, вытекающую из самой гуманной сущности нашего строя, отвечает требованиям идеологической работы партии»[167].
Следует ли только после этого удивляться высокому авторитету Юрия Владимировича Андропова и его доброй памяти среди как сотрудников КГБ, так и его современников?
О значении творческого наследия Ю.В.Андропова для сегодняшних сотрудников органов безопасности России свидетельствуют следующие слова:
«Без сохранения высокой значимости офицерской чести, лучших профессиональных традиций и ценностей, без идеала служения общему благу, а также светлых образов тех, кто на разломе эпох, не смотря на все соблазны нашего непростого времени, остался верен «духу государственного служения» (носителем которого, без сомнения, был и Андропов), вряд ли можно создать эффективную силовую структуру, добиться подлинного авторитета и уважения граждан. А без помощи последних, если общество не доверяет своим спецслужбам, остановить растущую волну международного террора, криминального беспредела и насилия невозможно». Так написал в статье «Тайны Андропова», приуроченной к девяностолетию со дня рождения Юрия Владимировича, директор ФСБ России Н.П. Патрушев[168].
Было бы неоправданным не коснуться и еще одной крайне деликатной темы в деятельности органов госбезопасности в эпоху Андропова.
Несмотря на категорический запрет собирать компрометирующие материалы на «номенклатурных чиновников», подчас такая информация все же поступала в органы КГБ в процессе проведения оперативных мероприятий и расследования преступлений.
И тогда перед следователями и руководителями оперативных подразделений вставали сложные вопросы, что с ней делать.
О проверенной и подкрепленной соответствующими доказательствами подобной информации Андропов докладывал лично Брежневу, давал команды руководителям территориальных управлений проинформировать соответствующих партийных секретарей. «Оргмеры», как правило, принимались, но «по тихому», без громких разоблачений и привлечений к уголовной ответственности.
Как отмечал по этому поводу Л.М. Млечин, «Брежнев смертельно не любил скандалов и снисходительно относился к мелким грешкам своих подчиненных». О принципе равенства всех граждан перед законом, в подобных случаях предпочитали не вспоминать…
Для «привлечения к уголовной ответственности» — возбуждения уголовного дела в отношении номенклатурных работников требовалась «санкция» (формальное согласие) соответствующего партийного органа: этот порядок был прописан в подзаконных нормативных актах правоохранительных органов. А «партийные инстанции», понятно, не горели желанием давать санкции для привлечения виновных к уголовной ответственности.
Не горели, но все же вынуждены были давать!
Даже в Москве, вотчине одного из твердых недоброжелателей Андропова В.В. Гришина, по ДГОР (делу групповой оперативной разработки) были арестованы и судимы и член бюро МГК КПСС, и герой Социалистического труда, да и один немалый милицейский чин расстался со своим постом за злоупотребления служебным положением.
И все же главная цель достигалась: коррупционер покидал свой пост, и полученный результат можно было оценивать, хоть как и половинчатую, но все же «победу».
Андропову, известному своей принципиальностью, щепетильностью, приходилось мириться с подобной «мягкостью оргвыводов», хотя они вряд ли устраивали его и соответствовали его убеждениям.
Следовало ли ему, «в знак протеста», демонстративно подать в отставку?
Наверное, он отдавал себе трезвый отчет в том, что другому человеку на его посту удалось бы сделать еще гораздо меньше…
Однако, помимо повседневного руководства весьма обширным «хозяйством» Комитета государственной безопасности СССР, от его председателя требовались и предложения о стратегических направлениях развития органов и войск, их кадровом обеспечении, материально-техническом оснащении, начиная от новейших ЭВМ (они использовались в аналитических подразделениях КГБ уже в конце 60-х годов), до самых современных средств вооружения, техники.
Появление в структуре КГБ СССР новых подразделений было связано как с изменениями в оперативной обстановке в стране и на межгосударственной арене, так и с постановкой руководством страны перед КГБ дополнительных задач.
По устоявшейся в то время традиции, подобные организационно-штатные решения принимались Политбюро ЦК КПСС и оформлялись постановлениями Совета министров, после чего следовал соответствующий приказ председателя КГБ.
Реорганизация подразделений КГБ СССР отражала сложную диалектику изменения содержания и тактики скрытого противоборства с умным и изощренным противником, имеющим к тому же безграничные финансовые ресурсы.
По словам Н. Полмара и Т.Б. Аллена, отражающим мнение многих зарубежных аналитиков, «в годы пребывания Андропова на посту председателя КГБ эта организация несколько улучшила свой имидж и стала более эффективной. Андропов усилил дисциплину и предъявлял новые требования к интеллектуальному уровню своих подчиненных. Методы внешней разведки обновились, стали более современными и изощренными. По примеру Запада, Андропов сделал упор на научно-технические способы ведения разведки. В то же время он не забывал и про агентурную разведку, поощряя работу ценных агентов»[169].
Помимо 5 управления КГБ СССР, на истории создания и деятельности которого мы подробно остановимся далее, 13 марта 1969 г. было создано 15 управление, основной задачей которого являлось «обеспечение постоянной готовности к немедленному приему укрываемых (то есть высшего руководства СССР — О.Х.), в защищенные пункты (объекты) и создание в них условий, необходимых для нормальной работы в особый период».
Ю.В. Андропов, понимая исключительное влияние результатов научно-технической революции (НТР) на все стороны жизни современного общества, постоянно держал в курсе своего внимания все новации в этой сфере, особенно способные оказать воздействие на состояние или содержание процесса обеспечения безопасности страны.
И именно поэтому еще одной его новацией стало создание в системе КГБ в 1969 г. информационных и аналитических подразделений, работавших на самых современных в то время технологиях и аппаратно-машинных комплексах обработки информации.
В том же году по инициативе Ю.В. Андропова были созданы Научно-исследовательский институт разведывательных проблем (НИРП) и НИИ «Прогноз», в сентябре 1977 г. — Центральный научно-исследовательский институт специальных исследований (ЦНИИСИ).
В составе ЦНИИСИ была организована взрыво-техническая лаборатория, впоследствии оказавшаяся незаменимой для предотвращения и расследования актов терроризма[170].
Юрий Владимирович внимательно относился к развитию «чекистской» науки, занимавшейся созданием новых технологий обеспечения госбезопасности.
Для Ю.В. Андропова характерным было стремление, не довольствуясь достижениями сегодняшнего дня, попытаться заглянуть в будущее, увидеть его во всей его противоречивости и многогранности, подготовиться к тем угрозам, что могут встать в повестку дня завтра, стремление понять логику и диалектику исторического процесса, закономерности и принципы социальной эволюции. И, на наш взгляд, именно поэтому его характеристики тех или иных событий и процессов звучат вполне актуально и сегодня.
Того же самого — умения заглядывать в будущее, Андропов требовал и от своих подчиненных, требовал от них учить молодую смену и учиться самим.
В отличие от своих предшественников, Андропов начал работу с углубленного, скрупулезного изучения истории органов госбезопасности, теории и методики разведки и контрразведки, что было ему необходимо для разработки программ развития КГБ в изменяющихся динамичных условиях разведывательного противоборства с блоком противостоящих спецслужб.
Председатель КГБ считал необходимым осмысление опыта, конкретных задач, форм и методов борьбы с разведывательно-подрывной деятельностью противника, обеспечения государственной безопасности. Это проявлялось как в отношении Андропова к учебным заведениям КГБ СССР, так и собственно к становлению и развитию чекистской науки. При его поддержке в начале 70-х годов была расширена аспирантура ВКШ КГБ им. Ф.Э.Дзержинского, а позднее — создана и очная докторантура.
Необходимо отметить, что «субъективный фактор», связанный с личным отношением руководителя к потребностям и результатам развития науки, в органах КГБ являлся определяющим для судьбы этого направления их деятельности. Несмотря на свою колоссальную занятость текущими повседневными проблемами деятельности Комитета, Андропов просил помощников докладывать ему о наиболее важных и значимых, по их мнению, кандидатских и докторских диссертациях, подготовленных сотрудниками КГБ, знакомился с авторефератами некоторых из них.