«Лидеры» обещали подумать над этим вопросом. И лишь на четвертый день объявили свой верикт.
Андропов!
Сама по себе постановка этого вопроса была обусловлена тем, что ЦРУ получило информацию об очередном ухудшении состояния здоровья Л.И. Брежнева.
Точно также ЦРУ США в мае 1996 г. отреагировало на получение информации о прогрессирующем ухудшении здоровья президента России Б.Н. Ельцина, и поставило вопрос о выявлении его вероятного преемника.
Как памятно, от российских граждан информация об ухудшении состояния здоровья Ельцина с весны 1996 г. в преддверии президентских выборов скрывалась, а была предана огласке только 4 ноября в сообщении о проведении президенту России серьезной кардиологической операции.
Однако, высказанный «авторитетными диссидентскими экспертами» прогноз об Андропове как преемнике дряхлевшего генсека, по-видимому, не особенно устраивал заокеанских «кремленологов» и их работодателей.
И, действительно, в 1979–1980 годах в зарубежной печати появились статьи, в которых констатировались рост авторитета и популярности Андропова, и высказывались предположения, что он не только является реальным конкурентом престарелому Л.И. Брежневу, но и может, при желании, конечно, сместить его с этого поста, используя реальные властные рычаги, находящиеся в его руках. (Вспомним вновь в этой связи высказывания о роли и назначении «активной разведки» С.С. Турло и А. Даллеса!!).
Отметим, в этой связи, характерную логику проведения подобных «активных», по сути своей — дезинформационно-пропагандистских кампаний: полного успеха они не гарантируют, но не требуют и особых финансовых затрат, а при благополучном раскладе обстоятельств — могут и привести к достижению желаемой цели!
Да и провал их не сулит инициаторам никакими политическими неприятностями — издержки всегда можно списать на «свободу прессы»!
Естественно, что появлявшаяся за рубежом информация о росте влияния Андропова, о его, якобы, «властных амбициях», вполне, в соответствии с замыслами организаторов этих «информационных» операций, могла быть доведена до Брежнева, и последний решил, по-видимому, «от греха подальше», перевести Андропова на административную должность в аппарат ЦК КПСС, чем и объясняется его избрание секретарем ЦК в мае 1982 г.
Образчики таких выступлений в американской газете «Дейли ньюс» от 21 и 28 января 1982 г. приведены в книге И.А. Минутко «Юрий Андропов: Реальность и миф»[260]. Отметим, что в первой из них речь еще идет о Секретаре ЦК М.С. Суслове.
Корреспондент А. Вагорски в статье под претензионным заголовком «Кто?», подчеркивал, что для Запада, да и советской общественности не секрет, что последний год или два Брежнев фактически не в состоянии управлять страной, а все больший авторитет приобретает председатель КГБ. Обращалось внимание на то, что «…силами КГБ — тут была личная инициатива Юрия Андропова — проведено несколько крупномасштабных акций по борьбе с коррупцией в высших эшелонах власти, которые вывели чекистов и работающих с ними людей из прокуратуры на самых высоких лиц государства и членов их семей… И все, кто задет коррупцией, знают: на каждого из них в Комитете государственной безопасности заведены досье. Пока есть Брежнев и Суслов, они недосягаемы для грозных органов тайной полиции. Пока…».
Через неделю, уже называя Андропова претендентом на пост генерального секретаря, Вагорски отмечал: «Я знаю, что мою точку зрения не разделяют большинство советологов и кремленологов Запада. Доводы там разные, но есть главный: еще никогда в Советском Союзе не становился главой партии и государства человек, руководящий тайной полицией. Странное соображение!».
Именно с целью широко познакомить партийные кадры с будущим Секретарем ЦК КПСС, Политбюро поручает Ю.В. Андропову выступить с докладом на торжественном заседании, посвященном 112-й годовщине со дня рождения В.И. Ленина. Подобные выступления всегда были особенно почетными и престижными, свидетельствовали о большом авторитете докладчика в партийном руководстве.
И выступление члена Политбюро Ю.В. Андропова после смерти бессменного Секретаря ЦК по идеологии М.А. Суслова, безусловно, вызывало повышенный интерес как у зарубежных профессиональных наблюдателей и аналитиков, так и у широких слоев населения СССР, реально интересовавшихся политикой. Понятно, что даже в рядах КПСС такие лица были в меньшинстве, но содержание доклада Ю.В. Андропова, вследствие отмеченного обстоятельства, стало широко известно в стране, равно как и имя будущего Секретаря ЦК КПСС.
(По мнению социологов и политологов, в обществах, не переживающих острых социально-экономических кризисов и потрясений, обычно лишь от 20 до 25 % граждан активно «интересуются политикой», а еще меньшее их число принимает личное участие в политической деятельности. В кризисных же ситуациях эта «личная вовлеченность в политику» может возрастать до 40–50 % участия, в том числе «пассивно-активного», в политических процессах.
Даже «многомиллионный» отряд КПСС, с учетом его «молодой смены» — ВЛКСМ, не опровергают подчеркнутую нами социологическую закономерность реального участия граждан в политических процессах).
В свете дальнейших событий и биографии самого Андропова это выступление можно считать мировоззренческим манифестом будущего Генерального секретаря ЦК КПСС.
Выступая 22 апреля 1982 г. в Кремлевском дворце съездов, Андропов заявлял:
— Учение Ленина, как и марксизм-ленинизм в целом — это наука. И, как всякая наука, оно не терпит застоя. Ленинизм — это теория революционного обновления мира. Опираясь на многократно проверенную практикой систему основополагающих принципов, на материалистическую диалектику, это учение живет и развивается, отражая все новые процессы и явления, новые повороты истории[261].
Андропов подчеркнул, что «…Ленин отмечал, что с каждым шагом истории, с каждым крупным изменением социально-политической обстановки и практических задач в марксизме, как живой теории, выдвигаются на первый план различные его стороны… Сегодня мы с особым вниманием обращаемся к ленинским мыслям о решающей роли народа в революционном преобразовании мира, к ленинской идее о социализме как сознательном творчестве масс».
Будущий Генсек ЦК КПСС подчеркивал важнейшие на его взгляд черты коммунистической идеологии, определяющие ее понимание, связь с повседневной жизнью и чаяниями людей: «… внимание к опыту масс, вера в их творческий потенциал, умение облечь их помыслы, интересы в четкие политические лозунги и программы красной нитью проходят через всю историю ленинизма» (С. 192).
И даже в сегодняшней идеологической борьбе противники марксизма-ленинизма вряд ли смогут опровергнуть слова, выражавшие искренние убеждения Андропова в том, что «…были нерасторжимая связь авангарда с рабочим классом и крестьянством, поддержка его (авангарда, коммунистической партии — О.Х.) народными массами. Трудящиеся России поверили Ленину и поднялись на борьбу. Революция победила. …это единство — результат сознательной, целеустремленной работы коммунистов, которые убеждены в том, что творцом подлинно народного общественного строя может быть только народ».
А из этого исторического урока следует также сделать самые серьезные теоретические, организационные и идеологические выводы и тем, кто считает себя и называет «продолжателями дела Маркса — Ленина».
Андропов был убежден в том, что духу марксизма «…чужд казенно-бюрократический автоматизм; социализм живой, творческий есть создание самих народных масс. Вот почему наша партия считает своей первейшей задачей непрестанно заботиться о повышении сознательности, политической культуры трудового народа. Чем мы лучше справляемся с этой задачей, тем стремительнее, полноводнее становится поток исторического творчества масс.
Для него было очевидным, что качество и уровень жизни граждан, развития страны напрямую зависят от «выполнения всех наших планов и программ, инициативы и творчества каждого, от ответственности, активности, профессиональной подготовленности каждого труженика» (Сс. 192–193).
Говоря об участии граждан в государственном управлении, Андропов подчеркивал, что «Советы — это форма политической организации, открывшая ни с чем не сравнимую возможность собирать, аккумулировать, обращать на общее благо творческую инициативу самых широких масс, учитывать при решении каждого вопроса огромный диапазон мнений и предложений. Это — залог принятия таких решений, которые наиболее точно и полно отвечают интересам всех классов и социальных групп, наций и народностей, всех поколений советского общества».
Как — будто предвидя ту логически-идеологическую ловушку, в которую позднее угодит М.С. Горбачев и его не шибко политически «подкованные» «советники», Андропов отмечал:
— В последнее время усиленно эксплуатируется, например, тезис о «плюрализме» как о неотъемлемом признаке демократии. Но как понимать его?
Если речь идет о наличии в обществе различных, несовпадающих точек зрения и интересов, то нет общества, где бы не было подобных явлений. Это относится и к капитализму, и к социализму. Однако с той существенной разницей, что при капитализме различие интересов принимает характер классового антагонизма…. Что же касается учета, сопоставления, сочетания различных интересов, то тут — в зависимости от исторических традиций, конкретных обстоятельств — могут действовать различные механизмы….
Учет интересов той или иной социальной группы, продолжал Андропов, «согласование их с общими интересами всего народа осуществляется в рамках одной партии, через всенародно избранные органы власти, через профсоюзы и всю разветвленную систему общественных организаций».
Но вот именно это и не устраивает западных проповедников «плюрализма». Они пытаются добиться того, чтобы в Советском Союзе и в других социалистических странах была, пусть даже искусственно, создана организованная оппозиция социализму. Понятно, что этого хотят противники нашего строя. Но советские люди ни за что не согласятся с этим. И они сумеют оградить себя от всякого рода отщепенцев, так и от и