Ведовство представляет собой феномен, находящийся на стыке двух других феноменов: религии и магического мировоззрения. Магия, которая была повсеместно распространена во все времена, в том числе и в нынешнее, принимала различные формы в Средние века. Магию правильнее всего следует понимать не как низшую разновидность науки или религии, а как особое мировоззрение. В древних культурах не делали различий между магией, наукой или религией, или даже между ними и философией, поэзией и искусством; все они были направлены на понимание Вселенной и управление ею. Только в некоторых более развитых обществах произошло постепенное разделение этих функций[9]. Антропологи и историки часто воспринимали магию как своего рода суеверие, но это не объясняло, что такое магия[10]. «Суеверие» – уничижительный термин, обозначающий невежество или даже глупость, и слишком много людей просто применяют его ко всему, во что они сами не верят. Точнее было бы сказать, что суеверие – это убеждение, не согласующееся с последовательным взглядом на Вселенную. Высокая магия, по крайней мере, не была суеверием. Она сформировала целостное мировоззрение, ассоциированное как с наукой, так и с религией – особенно с последней, – но независимое от обеих.
Суть магического мировоззрения заключается в вере в гомоцентрическую Вселенную. Человек – это микрокосм, отражающий макрокосм, поэтому микрокосм, в свою очередь, является проекцией человека. Следовательно, все на свете – звезды, травы, камни, металлы, планеты, элементы и элементали – связаны с человеком, его стремлениями, страстями, желаниями, страхами и даже с его физическим обликом и здоровьем. Любой природный объект и природное явление оказывают непосредственное влияние на какую-либо часть тела человека или на его психику, а действия человека, в свою очередь, могут оказывать влияние на стихии. Все сотворено для человека и по образу и подобию его. Магия – это учение, которое возносит человека к вершинам славы в гораздо большей степени, чем религия или наука; отсюда извечная притягательность магии и ее особая привлекательность для эпохи Возрождения, когда амбиции человека и его способности их реализовать казались безграничными. Так, все предзнаменования предсказывают гибель шекспировского Цезаря; стихии свирепствуют, когда Лир сходит с ума; так размышляет Фауст у Марло:
Я этого и жажду всей душою!
Смогу ли я незримых духов слать
За чем хочу, во все концы земли?
Я прикажу все тайны мне открыть,
Осуществлять все замыслы мои,
За золотом мне в Индию летать,
Со дна морей сбирать восточный жемчуг,
И, обыскав все уголки земли,
Чудесные и редкие плоды
И царские мне яства приносить!
Велю открыть нездешнюю премудрость
И тайны иноземных королей[11].
Ибо нет ничего столь глубокого, или столь далекого, или столь великого, чего не смог бы достичь маг, и нет силы, которую он не мог бы надеяться обуздать.
Подобные убеждения говорят кое-что о людях, которые их исповедуют; вероятно, это люди, которых постигло большое разочарование в жизни и которые обращаются к ритуалам, чтобы воплотить в жизнь свои надежды[12]. Вместе с тем магия – это феномен скорее социальной, нежели индивидуальной психологии, поскольку это мировоззрение обычно передавалось через традицию, черпало свою силу в общественных ценностях и выполняло определенные социальные функции[13].
Разновидности магии, описанные Фрэзером[14] и его последователями, – симпатическая магия, заразная магия и так далее – имеют лишь второстепенное значение для изучения колдовства. Плотно засевшее в массовом сознании различие между «белой» и «черной» магией является творением современных авторов, в основном оккультистов, и редко встречается в истории мировой магии. Позиция средневекового христианства заключалась в том, что вся магия, добрая или нет, является злом, потому что она обращается ко злым духам и противопоставляет себя Богу, пытаясь подчинить себе силы Вселенной.
Намного более продуктивным представляется нам различие между низкой и высокой магией. Связь ведовства с низкой магией прочна; гораздо слабее его связь с высокой магией. Низкая и высокая магия иногда пересекались, но всегда отличались друг от друга. В Средние века такие богословы, как, например, Александр Гэльский, делали четкое различие между divinatio (прорицанием), центральным аспектом высокой магии, и maleficium (порчей), центральным аспектом магии низкой. Низкая магия практична и направлена на получение результата незамедлительно: например, если помочиться в канаву, то можно вызвать дождь; если проткнуть восковую куклу булавкой, можно причинить боль. Высокая магия сродни религиозным, научным и философским спекуляциям и с помощью оккультных знаний достигает понимания, постижения Вселенной и, в конечном счете, контроля над ней.
У этих двух видов магии разная история. В средневековых процессах над ведьмами нет упоминаний об астрологии или алхимии и мало намеков на другие разновидности высокой магии. Адептов высокой магии также редко обвиняли в использовании грубой низкой магии. Эти два понятия имеют разное происхождения. Даже тракт XV века «Молот ведьм», печально известный своими попытками расширить определение колдовства, четко отделяет его от астрологии. Хью Тревор-Ропер утверждает, что в Средние века и эпоху Возрождения два эти вида магии вдохновлялись разными философскими традициями: высокая магия опиралась на идеи платонизма и неоплатонизма, а низкая – на аристотелизм. Поэтому он вынужден также утверждать, что рост влияния высокой магии и феноменальный всплеск охоты на ведьм – не больше чем совпадение. Установить связь между этими явлениями позволяет тот факт, что многие богословы эпохи Возрождения, такие как Дель Рио, проявляли интерес не только к высокой магии, но и к ведовству. Более того, влияние высокой магии на средневековых теологов, как показал Торндайк, было очень велико и в итоге просочилось на уровень инквизиторов и обычных людей, укрепляя магическое мировоззрение и веру в ведовство.
Высокая магия была чрезвычайно изощренной. Точка зрения Конта, согласно которой человеческая мысль развивалась от магии к религии и науке, в настоящее время полностью дискредитирована, поскольку зачастую эти три формы были неотделимы друг от друга, и в любом случае различная степень сложности каждой из них обнаруживается на всех уровнях общества, от примитивного до современного. Идея о том, что примитивное общество обязательно следует считать недоразвитым или неискушенным, была оставлена; также было признано, что высокая магия, отличавшаяся системным характером и значительной сложностью, существовала на протяжении всей истории. Высокая магия в Западной Европе имеет корни в вавилонской нумерологии и астрологии, философских идеях Пифагора и древних греков, а также религиозных традициях Персии, откуда пришли маги[15] (magoi: мудрецы, провидцы, маги). Она проникла в иудео-христианскую традицию и была важным элементом гностицизма и неоплатонизма. «Герметический кодекс», собрание магических писаний, считавшийся очень древним, но на самом деле составленный во II–III веках нашей эры, возник в гностической среде. Этот «Кодекс» лег в основу магической каббалы средневековых евреев и, в свою очередь, средневековой христианской и современной магии. Традиции высокой магии был нанесен серьезный удар, когда в XVII веке Исаак де Казобон обнаружил относительную современность «Герметического кодекса», но она была искусственно возрождена в XIX–XX веках и нашла свое место в кажущемся бездонным арсенале фальшивого и ребяческого оккультизма. В лучшем случае высокая магия стремилась к слиянию с теологией: неоплатоник Псевдо-Ямвлих писал, что общаться с богами можно с помощью магии, а в эпоху Возрождения Джованни Пико делла Мирандола утверждал, что «никакая наука не дает лучшего доказательства божественности Христа, чем магия и каббала»[16]. Руководствуясь не столь нравственными, но столь же возвышенными целями, высокая магия стремилась овладеть Вселенной в эгоистичных целях: это была традиция Фауста и Саймона Клерка из великого романа Чарльза Уильямса «Канун Дня всех святых».
Все разновидности высокой магии исходили из того, что миром управляет Судьба. Ничто не происходит случайно, все в макрокосмосе было создано для человека-микрокосмоса. Поэтому одной из характерных функций высокой магии было предсказание будущего посредством исследования внутренностей, снов, книг, зеркал, костей, чисел, воды, вина, воска и др.[17] Второй такой функцией было исследование природы в попытках понять ее воздействие на человека, оно способствовало изучению трав и растений, камней, животных, небесных светил (астрология) и металлов (алхимия). Алхимия, в которой магия, наука и религия были, возможно, наиболее тесно переплетены, основывалась на идее, что человек может изменить свою духовную природу путем изменения химического состава веществ. Одновременно с семиступенчатым процессом очищения неблагородного металла и превращения его в золото очищалась и душа человека. Третья функция высокой магии заключалась в попытке сконцентрировать космические силы, сосредоточив их в пентаграмме или другом магически определенном пространстве либо подчинив их своей власти, используя их имена в заклинаниях. Латинское слово «incantatio» сначала означало «пение», но позднее стало означать «заклинание»: отсюда происходит и английское enchantment – очарование. Использование слов всегда было неотъемлемой частью как высокой, так и низкой магии; вера в то, что власть над именем предмета – это власть над самим предметом, была широко распространена во всем мире. Как верно заметил нововременной оккультист Элифас Леви, в магии сказать – значит сделать. В иудео-христианской традиции самыми ужасными и могущест